Один из способов не развалить еврозону — ввести в этой стране двухвалютную систему.
Судя по поведению инвесторов, от «спасения» Греции (оставят ли ее в еврозоне) сегодня зависит, будет ли коллапс на всех без исключения рынках или нет. Однако вопрос «спасут ли Грецию?» представляется все более бессмысленным по многим причинам.
Очевидно, что выход из еврозоны Греции, открывающий дорогу и для выхода Испании, наименее выгоден Германии. Стоимость евро в этом случае должна резко вырасти. На фоне кардинальных проблем в крупнейших европейских банках и необходимости их рекапитализации, да и неспособности Греции и Испании «покупать немецкое» за локальную валюту это приведет к существенному падению экспорта из Германии. Этот процесс заденет и другие страны — Францию, Финляндию и Бенилюкс, принося существенную рецессию в еврозону.
Греции, напротив, выход из зоны евро выгоден. Для нее этот результат будет похож на кризис 1998 года в России — резкое падение национальной валюты, сокращение внутренних обязательств и расходов бюджета и рост конкурентоспособности экономики. Оставаясь в зоне евро, Греция продолжит политику обещаний, запугивания и обмана по отношению к валютному союзу, останется очагом напряженности для рынков, неумолимо приближаясь к грани, за которой развязка будет куда более драматичной, чем была бы теперь.
В конечном счете Греции, да и другим странам Южной Европы нужны не отсрочки выплат по кредитам, а экономические стимулы роста. Нужно более сложное решение, чем реструктуризации и бюджетная дисциплина.
Когда-то Советский Союз имел два «рубля» — внутренний рубль и «валютный сертификат», за который можно было покупать товары в магазинах «Березка». Одним из вариантов решения проблемы ЕС может быть предложенная Банком Англии еще в 1990 году при обсуждении европейского валютного союза схема двухвалютного режима.
Страны еврозоны могут договориться о праве членов вводить локальную валюту для внутренних расчетов, курс которой не будет привязан к евро. Для всех членов союза и субъектов их экономик сохранится обязательство вести в евро все расчеты с внешними рынками. А все внутренние расчеты и выплаты, в том числе социальные, будут вестись в локальной валюте.
ЕЦБ сохранит права эмиссии евро и в ближайшее время будет проводить мягкую монетарную политику, удерживая курс на уровнях, сохраняющих конкурентоспособность экспорта Германии и предотвращая дефолт по внешним обязательствам стран PIIGS (Португалии, Италии, Ирландии, Греции и Испании).
Страны Южной Европы смогут увеличивать государственные расходы и снижать налоги одновременно — за счет эмиссии локальной валюты. Появится высокая локальная инфляция (а значит, стимул покупать), снизится стоимость рабочей силы, вырастет конкурентоспособность. При такой политике и финансовой помощи ЕЦБ вдоль Средиземного моря может начаться промышленный бум. Он будет поддерживаться выгодным географическим положением (близость к портам, экономически выгодный климат) и возможностью обеспечить приток внешней рабочей силы (стремление к эмиграции в Европу только растет).
Подобная схема позволила бы сбалансировать интересы стран еврозоны, ведь в сохранении статус-кво сегодня заинтересованы все участники вместе, но никто — по отдельности. Она могла бы стать универсальным механизмом решения внутренних проблем союза на будущее. При этом страны, поправившие свое состояние, могли бы впоследствии отказываться от локальной валюты.
Но между идеями и практикой стоят политические и бюрократические интересы. У политиков еврозоны в руках есть средства и методы как для продолжения движения к катастрофе валюты и мировой рецессии, когда нефть рухнет до $55–60 за баррель, а ВВП еврозоны — на 2%, так и для мягкого выхода из кризиса и перехода к сбалансированному росту. Предсказывать действия политиков — неблагодарное занятие, поэтому инвесторам стоит пока держаться подальше от евро. Его будущее не зависит от фундаментальных параметров.
4 компаний из Кремниевой долины и три венчурных фонда. Это, например, компания Luxim, которая разработала мощные энергосберегающие источники света на основе плазмы. Или Cardiodx, сотрудники которой придумали генные тесты диагностики сердечно-сосудистых заболеваний на ранней стадии. Фонд инвестирует в эти компании вместе с лидерами Sequoia Capital, Kleiner Perkins, Caufield & Byers, TPG. Управляющие рассчитывают, что к моменту закрытия фонда в 2016 году стоимость активов вырастет до $1 млрд. Это соответствует доходности 38% годовых.
Сегодня Bright Capital запускает еще четыре фонда на общую сумму $900 млн, которые открыты для инвесторов. Минимальная сумма инвестиций — $1 млн. Фонд Bright Capital II ($300 млн, $100 млн — инвестиции семейного траста Абызова) также будет инвестировать в сектор cleantech — энергетику, энергосбережение, химию, телекоммуникации и прогрессивные материалы. Изменится лишь география: фонд будет работать не только с американскими, но и с европейскими, азиатскими и даже российскими компаниями.
Для вложения в компании на начальном этапе создан Bright Capital Seed Fund объемом до $50 млн, срок работы — восемь-девять лет. Для инвестиций в интернет-технологии создается Bright Capital Digital объемом до $150 млн. Фонд вложил деньги в четыре компании. Одна из них — новая российская социальная сеть для врачей «Доктор на работе», где врачи могут общаться, искать работу и обмениваться мнениями.
И наконец, самый крупный фонд, объемом до $400 млн ориентирован на инвестиции в новые технологии в сфере энергетики и энергосбережения. «В его портфеле будут компании, у которых уже есть выручка от продаж. Их задача — добиться роста прибыли и привлечь стратегического инвестора или провести IPO», — говорит Рябов. Целевые инвесторы фонда — крупные компании, заинтересованные в доступе к новым технологиям.
У всех фондов примерно одинаковая целевая доходность — 25–40% годовых. Правда, прибыли придется ждать пять-десять лет. «Это бизнес для людей, которые обладают терпением садовника и интеллектуальным любопытством», — объясняет Рябов.