На прошлой неделе прошли заключительные полуфиналы конкурсов БИТ-Урал в Екатеринбурге и московского HSE10K в ГУ-ВШЭ. В Москве решил побывать сам. Прежде всего, из уважения к вузу, который в 2002-2003 годах внедрил в России этот чемпионат предпринимателей в технологических инновациях, подобный тому, что есть в MIT, и к людям, готовящим и оценивающим проекты сегодня. Да и хотелось сравнить с нашей работой в Томске и Красноярске: туда ли развивается конкурс БИТ-Сибирь, которым мы занимаемся, то ли делаем, будем ли конкурентоспособны?
Начну чуть издалека: что такое, по-моему, БИТ. Представьте, что вы — инноватор (или в терминах свахи — невеста). Вам позарез нужны деньги, то есть, как вы думаете, нужен инвестор. Так вот, БИТ — это конкурс пар, подготовленных профессиональными «свахами»-тренерами. При этом не подумайте, что инноватора женят на деньгах. Отнюдь. Его «сводят» с предпринимателем, «проводят помолвку», и они совместно вырабатывают «план на семейное будущее». И только доклад такой пары может преуспеть в конкурсе БИТ и затем получить деньги инвесторов (обвенчаться).
В бизнес-инкубаторе ГУ-ВШЭ, так же как и у нас, конкурс состоит из 4 частей: образовательного этапа; заочного судейства (полуфинал), тренингов финалистов, очного финала. Образовательный этап — период «знакомства и первого интереса», в его ходе проводятся образовательные лекции и тренинги, на которых инноваторы (как правило, технари) и студенты-экономисты знакомятся друг с другом. Проекты, заявляемые в конкурс, вывешиваются на сайте организатора конкурса, и к ним присоединяются все желающие. Полуфинал у нас дольше (до 2 недель), так как проектов больше (113 идей, 76 бизнес-планов). К финалу мы готовимся целый месяц, так как этот этап с нашей точки зрения самый ответственный. Большинство «невест»-инноваторов и «женихов»-предпринимателей не понимают, сколь важен этот этап. В его ходе идет, с одной стороны, притирка бизнес-команд, с другой — выработка общего видения на бизнес, на структуру будущего продукта, на потребности в инвестировании.
Приведу пример: в Красноярске в период подготовки мы с двумя преподавателями-тренерами из АНХ проводили тренинги с участниками по 10-12 часов по три-четыре дня подряд! Одной девушке за серьезное отношение к нашему конкурсу ее научная руководитель указала на дверь, один кандидат наук, пришедший на тренинг, был «проутюжен» так, что даже обиделся — ведь он стал уже «иконой» в региональной инновационной системе, о нем ТВ снимает и показывает передачи как об успешном ученом с огромными бизнес-перспективами! Доктора наук с проектами, не допущенные к конкурсу второй год подряд, приходили на финал «разбираться», кто им противодействует в прохождении их идей в финал конкурса? Аргумент «А где ваш «жених»?» для них пустой звук, так хочется «замуж»!
А финал нашего конкурса БИТ-Сибирь, так же как в HSE10K, — это «шоу инноваторов», «дефиле будущих новобрачных» перед судьями — «посевными» инвесторами. Радикальное отличие — в доле Internet-проектов. В финале «БИТ-Сибирь 2010» только 6 из 18 проектов были представителями сектора информационных технологий, при этом только один проект — по «сайтостроению». В HSE10K же наоборот.
Судя по тому, как в финале HSE10K были презентованы проекты, некоторые из них пришли «без жениха»-предпринимателя. Один проект умудрился обойтись даже без «невесты», настолько он был фантазийным. Вообще сложилось ощущение а-ля ленинское: «Страшно далеки они от народа», то есть от жизни страны и от мирового рынка. Отчасти в этом я вижу причины исторические — в ГУ-ВШЭ учат зарабатывать деньги, и многим кажется, что самый легкий и надежный путь — это создать IT-проект, например «Одноклассники» или Yandex. Я думаю, что в этом беда нашего рынка. Ведь в Европе и в США эпоха dot-com давно прошла. Причины отчасти социокультурные: пренебрежение к правам создателей ПО развивает компетенции творцов ПО настолько, что они готовы делать другим предложения, от которых, по их мнению, невозможно отказаться. Посевных денег нужно немного, срок выхода короткий. Правда, эта «легкость» только кажущаяся.
Главная причина этого — конкурс в Москве проводится уже восьмой раз подряд, и для тех, кто в нем участвовал, становился лишь «билетом на отъезд» за рубеж. Участники, похоже, не верили в то, что им удастся услышать серьезное предложение от инвесторов в России — они здесь наперечет, и все их знают. Это мое мнение подтвердило предложение победителю конкурса от Кейвена Баромаунда, управляющего бизнес-инкубатора PlugandPlayTechCenter.com, пройти трехмесячную стажировку в Силиконовой долине. После чего вернуться труднее, чем осесть там.
Я пишу этот пост не для того, чтобы кого-то чему-то научить. Просто мне, уехавшему из Москвы в Томск четыре года назад, очевидны некоторые вещи, которых не видят коллеги-москвичи. Речь прежде всего о том, кто будет отвечать на призыв Медведева и Суркова «Построим Инноград!» В регионах Сибири явно рассчитывали на приоритет и чутко реагируют на те несоответствия в декларируемых целях и имеющихся возможностях проекта «Сколково-2».
Ведь «Вышка» — один из центральных экономических вузов страны, при этом давно ставший по-настоящему инновационным, в том числе и в смысле формирования бюджета для собственного существования. Да и конкурс БИТ здесь зародился. Почему же он так слаб? Почему те проекты, что HSE10K выдвигает в финал конкурса БИТ, давно уже не становятся победителями, уступая первенство региональным проектам?
Ответ прост. В феодальной по сути стране (по структуре доходной базы ВВП) инноватика в Москве — это способ вырваться из страны. Просто хорошие экономисты в ТНК-ВР или «Газпроме» нужны. И для участников HSE10K конкурс — заявка об амбициях на успех за рубежом. В остальной России показатель успешности — переезд в Москву. Из Томска за прошлый год человек десять уехало на вторые должности в организации в Москве, курирующие инновации (в том числе в организации из Франции, США, Великобритании).
Почему же тогда проект «Сколково-2» локализован в Москве? Кто там будет работать, на 10-15 лет связав себя с инновациями в России? Более того, как бизнес-ангельское сообщество, первичный двигатель инноваций, можно будет вовлечь в процесс посевного финансирования? Где защита от рейдерства? Ведь проект «Сколково-2» поручен господину Вексельбергу, гораздо более «силовому модернизатору», а не, скажем, Прохорову, давно инвестирующему в инновации. Это реально сужает возможности проекта как инновационного и расширяет его инвестиционную и прочие составляющие. Это мое личное ощущение, основанное в том числе на личном знакомстве с командой господина Вексельберга в период 1996-1997 годов. Может быть, что-то и изменилось с тех пор, но то, на чем основана, по его мнению, «инновационность» Сколково-2, судя по последним интервью господина Вексельберга («новая милиция», «бизнес вообще без налогов», «государством созданная инфраструктура», «упразднение муниципалитета»), имеет к инновациям скорее опосредованное отношение. Тут ведь главный ресурс не сильные бизнес-связи, а повседневная работа с людьми, создание инновационного сообщества единомышленников.
В 2008 году довелось побеседовать с директором Greater Noida, особой экономической зоны, расположенной недалеко от Нью-Дели. Он сообщил, что их оборот в 2007 году составил около $7 млрд, правда, при этом около 65% пришлось на торговые операции, 26% — на огранку драгоценностей и только остальное — на то, что называют «инновации». Не помню структуру оборота в Бангалоре, куда мы ездили вслед за Путиным, но, думается, и там основа бизнеса — не R&D, а сервисные работы, так называемое офшорное программирование. Средний образовательный уровень (3 года в индийском вузе) для этого вполне достаточен.
Заместитель губернатора Томской области, бывший банкир, тогда только назначенный куратором инвестиций в инновации, убеждал директора Greater Noida в том, что Томская ОЭЗ особо привлекательна благодаря только двум факторам — наличию развитых коммуникаций (до сих пор так и не достроены) и особому режиму налогообложения (до сих пор так и не работает). Но это в банке «человеческий фактор» — элемент процесса производства, который чем менее инновационен, тем лучше. Поэтому логично, что через два года данный специалист возглавил саму ОЭЗ — то есть был поставлен с управления привлечением инвестиций в инновации на администрирование самой зоны.
Томск, Новосибирск и Красноярск как центры инноваций, достаточно удаленные от зарубежья, являются де-факто гораздо более предпочтительными и более сильными, чем любой научный городок Подмосковья, именно как база для длительного проживания 10 000 инноваторов. Да и не придется стимулировать их отток из Сибири, разрушая сложившиеся связи и научные школы.
К тому же на морозе голова лучше соображает, это вам любой физик обоснует.