У одного моего друга не очень ладится общение с 20-летним сыном. Вместо диалога получается монолог отца, раздражение которого набирает градус по мере того, как взгляд сына становится все более отсутствующим. Друг попросил меня вразумить молодого человека, но я отказалась, потому что не верю в увещевания такого рода.
Не хочется повторять банальности, но, если тебя не слышат, обычно виноват ты сам. Что-то не так со словами, интонацией, выражением лица, да мало ли с чем. Нейрофизиологи доказали, что в процессе общения мы воспринимаем не только суть сказанного, но еще целый поток не выраженных словами сообщений. Разговаривая, мы не просто обмениваемся информацией, мы еще и предъявляем (позиционируем) самих себя, выражаем свое отношение друг к другу, вольно или невольно пытаемся манипулировать собеседником, рисуемся, «метим территорию», читаем мораль или ублажаем собственные комплексы.
В итоге основной месседж обрастает таким количеством побочных, что одному Богу известно, какой из них прочтет собеседник в качестве основного и как на него отреагирует. Если вполне нейтральное пожелание начальника, скажем, добавить на сайт новостную ленту, упаковано в подспудное «вы — бестолочи, без меня ни на что не способны», можно ожидать, что подчиненные постараются так или иначе доказать начальнику, что идея его банальна и не стоит выеденного яйца. Силы сотрудников уйдут на то, чтобы восстановить чувство собственного достоинства, хотя босс-то надеялся, что они найдут новаторское решение этой — ну да, не бог весть какой — идеи.
Своему другу я сказала, что никогда так не контролирую свои эмоции и слова, как разговаривая с собственным сыном. И что с тех пор, как ему исполнилось 13, любую воспитательную сентенцию сопровождаю оговорками в духе «ты, правда, можешь решать сам…». Иначе нарвешься на нормальный юношеский нигилизм, который, если дать ему волю, намертво задраит все щели и отверстия, в которые могли бы проникнуть мои родительские наставления.
Мы обычно преувеличиваем свое мастерство общения, нам кажется, что мы умеем прятать истинные эмоции и мотивировать людей на выгодные нам поступки. Однако даже домашние животные угадывают чувства, которые мы скрываем за словами, что уж говорить о людях. Те самые зеркальные нейроны, не так давно открытые учеными, позволяют нам ощущать негатив или дружелюбие, исходящие от собеседника, еще до того, как он открыл рот.
Люди недоверчивы. Они всегда проверяют, не блефуете ли вы, не собираетесь ли использовать возникший контакт в корыстных целях, не станете ли высмеивать их мысли, которые покажутся вам неуклюжими, в самом ли деле позволите «решать самим».
Нельзя забывать, что в диалоге есть что-то от искусства: один неверный штрих, и вся картина предстанет в невыгодном свете. Моя подруга познакомилась через сайт знакомств с дирижером и композитором средней руки из Австралии. После первой волны привычного онлайн-флирта они начали обмениваться мнениями по поводу музыки и книг. Он прислал ей скрин своего плей-листа из iTunes, и она увидела там среди Рахманинова, Баха и Шёнберга его собственные произведения. «Опять нарцисс попался», — решила моя подруга и прекратила переписку. А он-то, может быть, не имел в виду ничего плохого и даже не думал убеждать ее в том, что ничуть не хуже Шёнберга.
Автор — главный редактор журнала Harvard Business Review — Россия