Такой парадоксальный девиз выдвинул саммит «большой двадцатки»
Автор — начальник управления макроэкономического анализа «ВТБ Капитал»
Одним из последствий происходящего сейчас финансового кризиса стало признание того факта, что G8 больше не является сколько-нибудь эффективным механизмом решения проблем мировой экономики и возросшая роль новых стран делает заведомо неэффективными любые попытки подправить экономический миропорядок без их участия. Тем не менее только что прошедший саммит G20 показал: мало просто собрать руководителей и экономических тяжеловесов мира в одной комнате, нужны объективные предпосылки для того, чтобы у них появилось желание договориться и, что более важно, претворить эти договоренности в жизнь. Это подтверждает и прошедший саммит, объективные противоречия между его участниками с самого начала делали невозможным достижение такого согласия (читайте материал «Прифронтовые стычки «большой двадцатки»).
По сути, все страны — участницы «большой двадцатки» делятся на две категории: старые экономики с высокоразвитой финансовой системой и высоким уровнем дефицитов текущего счета и бюджета, характеризующиеся низкими темпами роста, и страны новой экономики, вышедшие из кризиса с высокими темпами роста, в том числе и за счет высокого профицита текущего счета. Характерно, что в эту же категорию попадает и Германия. При этом большинство стран второй категории не могут похвастаться наличием других источников устойчивого роста кроме дальнейшего наращивания экспорта. Здесь есть объективное противоречие, которое заведомо осложняло принятие каких-либо серьезных мер по восстановлению баланса мировой торговли. При этом принятое заявление фактически подтверждает, что и дефициты, и профициты внешней торговли связаны в первую очередь со структурными проблемами стран. В частности, страны с устойчивым дефицитом призываются стимулировать рост внутренних сбережений и сокращать бюджетные расходы. Понятно, что принятие таких мер быстро приведет к значительному сокращению и без того небыстрых темпов роста, а может, и к возврату к негативным показателям. О каком росте процентных ставок можно говорить, например, в США, если ФРС отчаянно пытается добиться их дальнейшего снижения?
Страны с устойчивым профицитом призываются стимулировать источники внутреннего роста. Это означает, что необходимо добиваться роста импорта, однако вопрос в том, как это сделать, не создав угрозу социальной стабильности. Рост импорта ставит под прямую угрозу рабочие места, а в той же Германии или Китае экономический рост происходит только за счет экспорта.
Это послужило причиной того, что не было принято предложение президента Обамы установить предельный размер дефицита и профицита текущего счета на уровне 4% ВВП: никто из «нарушителей», в первую очередь Германия, не планирует срочно начинать работать над выполнением этого норматива. Кстати, сам этот таргет кажется неочевидным — ведь, к примеру, в Китае, который более других подвергается нападкам по поводу того, что растет за счет экспорта, профицит текущего счета меньше 4%, а в той же России, где этого профицита уже даже не хватает, чтобы компенсировать отток капитала, он все еще больше 4% ВВП.
Примерно таким же малореальным выглядит и выполнение постановления «двадцатки», требующее перехода к рыночному курсообразованию на валютном рынке и отказа от «конкурентных девальваций национальных валют», читай — валютных войн. И дело здесь даже не в понятном нежелании Китая укреплять юань, тем самым, как уже было сказано, подвергая риску десятки миллионов рабочих мест в экспортном секторе, а значит, и рискуя подорвать социальную стабильность. Дело в том, что сами США сейчас как раз и выступают зачинщиком этих самых валютных войн. Действительно, решение ФРС о принятии новой программы количественного смягчения, по сути, включения печатного станка, может и, наверное, должно рассматриваться как попытка именно такой конкурентной девальвации. Как известно, лучший способ обороны — это нападение. Поэтому главные экспортеры мира — Китай и Германия — не преминули использовать возможность и вернуть США их же обвинения. Не упустила такой возможности и Россия, которая, начиная с выступления президента Медведева на Петербургском экономическом форуме в июне 2009 года, постоянно указывает на безответственное поведение эмитента главной мировой резервной валюты.
Единственное направление деятельности G20, которое может увенчаться успехом, — это глобальный контроль за глобальными банками. Здесь как раз консенсус присутствует в существенно большей степени, так как опыт конца 2008 года не на шутку напугал правительства большинства стран с развитой финансовой системой. Ведь не в меру разросшиеся и потому плохо управляемые банки, активно занимающиеся операциями на финансовых рынках и столь же активно использующие так называемый регуляторный арбитраж, могут в случае своего банкротства серьезно подорвать макроэкономическую стабильность не только в отдельных странах, но и в мире. Американское законодательство путем принятия закона Додда-Франка уже поставило банки, работающие в США, в очень жесткие рамки. Практически зеркальные правила вводит сейчас Евросоюз, заявляли о своей готовности серьезно ужесточить контроль над банками и другие страны.
Главный смысл всего этого регулирования — отделить банковскую систему от финансовых рынков, как бы парадоксально это ни звучало. Поэтому мировые рынки капитала, похоже, ждут серьезные изменения. Скорее всего, такой свободы финансовой мысли, которая двигала их вперед на протяжении предыдущих 20 лет, уже не будет, а значит, снизится и доступность финансовых ресурсов для компаний и частных заемщиков. Хорошо это или плохо — время покажет.
Автор — начальник управления макроэкономического анализа «ВТБ Капитал»