Наше время

Все раритеты хранятся в загородном доме специалиста по международному маркетингу Марка Гордона. Одна из комнат (она же рабочий кабинет) переоборудована под хранилище. В огромных, во всю стену шкафах уложены стопками бархатные коробки. В каждой — с десяток моделей, классифицированных по тематике, году выпуска, заводу-производителю.

Тут наручные часы и карманные. Именные и ювелирные. Серийные и те, что выпускались ограниченным тиражом. Есть даже хронометр с орбитальной станции «Мир», сведенной с орбиты 23 марта 2001 года. Его Гордон приобрел на одном из аукционов незадолго до гибели космического корабля. Доставая с полки внушительных размеров агрегат, Марк усмехается: «У вас в России все можно купить. Жаль, мне не хватило денег, а то бы я стал обладателем целой приборной панели».

Видно, что Марк искренне переживает по поводу несостоявшейся сделки. Ведь стоила модель всего $2000. Но когда маркетолог только начинал собирать, такие траты казались ему неразумными. Сейчас бы купил лот не задумываясь. Но времена уже не те. Доступные некогда уникальные экземпляры давно осели в частных коллекциях.

А началось все с хронографа «Полет», выпущенного в 1999 году на Первом Московском часовом заводе в память о разрядке международной напряженности в 1970-х годах. Модель выполнена из цельного куска переработанного титанового корпуса ракеты SS-20. Гордон случайно наткнулся на хронометр на аукционе Ebay и тут же купил его за $200. Впечатленный красотой полученной модели, Марк Гордон понял, что хочет собрать коллекцию русских часов.

За 10 лет Гордон нашел и классифицировал 1250 экземпляров. Это самая обширная в мире коллекция русских часов. Про каждую модель мой собеседник знает все досконально. Доставая с полки палубные часы в деревянном кейсе, коллекционер безошибочно вспоминает дату выпуска — 1977 год — и говорит, что в основе их швейцарский механизм Ulysse Nardin, улучшенный в Советском Союзе.

Собственно, наша часовая история и родилась с идеи заимствования. Отцом русского времени Гордон называет Владимира Ленина. «Вождь пролетариата прекрасно понимал, что «время» — ключевой ингредиент в рецепте успеха, а потому призывал изучать западные часы и улучшать их», — говорит коллекционер.

Первый часовой завод возник в результате покупки Советами разорившейся американской фабрики Duber Hempton. В Москву привезли станки и незавершенные изделия. Советские инженеры долго колдовали над трофеями, изменяя исходные конструкции механизмов. У Гордона много образцов того времени. Каждый — маленькое произведение искусства.

Серьезным модификациям подвергались и немецкие часы. После Второй мировой войны целые фабрики из Гласхютте в советском секторе оккупации вывозились в Москву. В Москву попадали также швейцарские модели, лучшие советские умы дорабатывали и их, делая упор на надежность и долговечность. Ведь в отличие от Швейцарии в Советском Союзе главным достоинством часов считалась надежность.

Незадолго до полета Юрия Гагарина в космос советская часовая промышленность совершила серьезный рывок. Все навигационные системы в капсуле космонавта основывались уже на советских хронографах. А на руке Гагарина были часы «Штурманские». У Гордона есть точно такие же, и это предмет особой гордости коллекционера. Удивительно, но сейчас такие при желании можно купить за $150 (правда, придется поискать). «Ценообразование на советские часы — штука загадочная. Уникальные лоты стоят копейки», — удивляется и одновременно радуется собиратель.

Чем привлекли Гордона советские часы? Историей. Надежностью. Долговечностью. Все экземпляры в коллекции сингапурского аналитика в рабочем состоянии. В доказательство этих слов Гордон берет первые попавшиеся под руку часы. Выбор падает на модель Первого Московского часового завода, выпущенную к Олимпийским играм 1980 года. Марк подкручивает заводную головку, и словно по волшебству замершая на десятилетия секундная стрелка, встрепенувшись, начинает круговой марафон. Марк называет это не мистикой, но совершенством часового искусства. И с некоторым сожалением добавляет, что русские мастера могли бы многому научить швейцарских коллег.

Глядя на стенды, уставленные часами, я называю Гордона хранителем времени. Он улыбается. Говорит, что действительно собирает историю. Ведь часы — отличный способ больше узнать о людях и ушедшей эпохе. Мой собеседник затрудняется назвать примерную стоимость своей коллекции. Не потому что хочет сохранить коммерческую тайну. Просто не знает. Услышав вопрос, он надолго задумывается, а потом разводит руками: «Я никогда не думал на эту тему. Может быть, $250 000, а может, и $300 000». Впрочем, цена для Марка не имеет никакого значения. Сколько бы ему ни предложили, коллекцию он все равно не продаст. Ведь время, как он признается, бесценно…