Пресс-cекретарь мэра Москвы Сергея Собянина о своей работе
Вам когда-нибудь предлагали работать в эфире? С вашими-то данными! Вы ведь, кажется, окончили Институт телевидения.
Г. П. Да, я окончила Институт телевидения и радиовещания. Но потом практически сразу решила пойти в Дипломатическую академию. Поступила на вечернее отделение, и буквально в первые полгода мне предложили работать в Кремле. Еще тогда, во время учебы в институте, я приезжала в ВГТРК на телеканал «Россия» — смотреть, как работают корреспонденты и операторы, на обсуждение к Пушкову, который как раз запускал программу «Постскриптум». Меня приглашали в новостные проекты, но пока вот работаю на госслужбе.
А кто вас позвал в Кремль?
Г. П. Мой коллега, мы учились вместе в Академии, а он уже работал в администрации, в управлении пресс-службы и информации. Просто спросил: вот, мол, Гуля, у нас тут набор, не хочешь попробовать?
А дальше? Кастинг?
Г. П. Дальше был жесткий довольно отбор. Я пошла на стажировку. Несколько месяцев на меня смотрели: что я могу, как пишу, как работаю с информацией. Там вообще смотрят, насколько это твоя работа. Первые задания были вполне рутинные: нужно было составлять обзоры, информационные справки, определять основные тезисы и идеологемы, готовиться к зарубежным визитам.
И кто вам достался в качестве политического объекта?
Г. П. Ельцин тогда был президентом. Я пришла в Кремль рядовой, поэтому, конечно, не имела возможности общаться с президентом напрямую. Но я присутствовала на мероприятиях. И это поражало воображение: я в Кремле, вот он, Борис Николаевич. У меня первый день работы, после всех проверок, выпал на 1 апреля 1999 года. И пропуск мне выписали не в тот корпус внутри Кремля. Так что я 20 минут металась у Спасской башни, пыталась попасть на работу. Я думала, это мой последний день в Кремле.
Но вас не прогнали.
Г. П. Нет.
Насколько я понимаю, на работу вас взял Алексей Громов?
Г. П. Да. Алексей Алексеевич тогда возглавлял управление пресс-службы и информации.
Какой была его роль в вашей жизни? Говорят, он вас всячески рекомендовал и продвигал.
Г. П. Я пришла в его управление и всю дальнейшую должностную и профессиональную цепочку в администрации президента прошла под его руководством. По-другому быть не могло.
Вы делали карьеру в кремлевской пресс-службе. А как попали в Москву? Кто и как предложил?
Г. П. Вообще-то я сама проявила инициативу. Уже начались перипетии с Москвой, я понимала, что будет меняться кадровый состав. Мне очень хотелось, я считала это развитием. Так что я, что называется, замолвила за себя словечко: если вы будете искать кандидатов, рассмотрите меня. Я это сказала Громову, потому что он был моим руководителем. Уж не знаю, как дальше развивались события, но мне поступило предложение перейти в город вслед за Собяниным. Фактически сразу после его назначения.
До этого вы были с ним хорошо знакомы?
Г. П. Еще в Кремле, когда Сергей Семенович был руководителем администрации президента. Мы тогда вместе проводили выборную кампанию 2008-го, президентскую, если я не ошибаюсь. Он был руководителем штаба, я отвечала за свое информационное направление. Тогда мы и были представлены.
Помимо, очевидно, должностного роста чем вас привлекала Москва?
Г. П. Мне казалось, это совсем другой механизм. Работа в администрации была более идеологической, здесь же какие-то практические вещи. Городская среда, хозяйство, работы по благоустройству: зима, весна, лето, осень.
То есть политики меньше?
Г. П. Гораздо меньше.
Это хорошо или плохо?
Г. П. Для меня, наверное, по сравнению с Кремлем хорошо. С другой стороны, тут какой-то необъятный круг вещей, в которых ты должна разбираться.
Как принято оценивать эффективность пресс-секретарей?
Г. П. Сейчас нужна очень быстрая реакция. Интернет-ресурсы, социальные сети. Все, что ты говоришь и делаешь, немедленно сканируется, это такой абсолютный рентген. Публичная реплика должна быть максимально корректной и, что называется, правильной. Не надо говорить лишнего.
Вам часто приходится врать?
Г. П. Никогда.
Во время предвыборной кампании Собянина было интервью газете «Ведомости», видео в семейном кругу. А потом довольно быстро появилась информация о разводе мэра. Все решили, что пастораль с блинами и женой уже тогда была обманом.
Г. П. Можно строить разные предположения. Объективную оценку может дать только Сергей Семенович, его позиция и была им озвучена. Я не комментировала ничего из личной жизни мэра и действительно считаю, что это его частное дело. Я не буду в это лезть, мне это неинтересно, и я не считаю правильным это публичить и обсуждать.
Что вам в Москве давалось с трудом? Выборы мэра?
Г. П. Нет, трагедии. Беслан, теракт в Домодедово и вот последняя катастрофа в метро. От тебя требуется жесткая концентрация и взвешенная реакция. Твои эмоции никому не интересны и недопустимы. А на глазах разворачивается человеческая трагедия. Ну а выборы мэра — просто сложно и интересно. Как минимум это было динамично...
Вас как-то инструктировали? Дело серьезное — Навального допустили на выборы.
Г. П. В информационном плане работа на выборах для нас мало чем отличалась от любой другой. То же общение с журналистами, те же встречи с Сергеем Семеновичем. Мне сложно давать политическую оценку, дам информационную. Кажется, мы успевали. Провалов не было.
Можно работать во власти и иметь к ней претензии?
Г. П. Я думаю, нет. Ты наемный работник. Если тебя что-то не устраивает и ты с чем-то не согласен, меняй место работы. Не надо об этом рассуждать.
Важно, чьим пресс-секретарем быть? Или это универсальный навык?
Г. П. Да, конечно, ты должна для себя принимать — с учетом нюансов — решения руководителя. Если испытываешь категорическое неприятие, будет совсем другой продукт работы.
То есть к Собянину вы неприязни не испытываете
Г. П. Нет, он эффективный и прямой руководитель.
А насколько руководство прислушивается к советам своих пресс-секретарей? С ними вообще что-то обсуждается?
Г. П. Все ключевые идеологические решения с нами обсуждаются. Но ты здесь выступаешь как эксперт, даешь свою оценку. Окончательное решение за руководителем.
Ваша жизнь полностью зависит от графика жизни другого человека. Это для вас комфортно?
Г. П. Сейчас в Москве стало полегче. В администрации президента были бесконечные перелеты и командировки, иногда времени хватало только на то, чтобы заехать домой, сменить чемодан и уехать. Но тогда у меня еще не было дочери, я была более свободна, мне все это было легко и в удовольствие. Ольга родилась между предвыборными кампаниями, а в Москву я пришла, когда ей было года четыре.
В Кремле, кажется, вслед за Путиным все занимаются спортом. Чтобы понравиться?
Г. П. Думаете, они из-за этого занимаются? У меня с детства — бальные танцы, легкая атлетика. Мы родились с сестрой на Пресне, это была коммунальная квартира. Потом уже расселили всех на окраины, в Северном Тушино я кончала школу. И мы с приятельницей ездили заниматься на «Динамо» — бегали через барьеры, занимались прыжками. Зимой каждые выходные ходили с мамой в Тушинский парк на лыжах, просто гулять. Это был такой стиль жизни. А сейчас у меня прекрасный тренер, с ней мы занимаемся ходьбой с палками. Берешь палочки — и пошел по Нескучному саду, Воробьевым горам — вверх-вниз, вверх-вниз. Определенный пульс, частота. Очень любопытное дело.
Суть вашей работы в том, что вы говорите чужим голосом, условно. Вас это не тяготит?
Г. П. Нет, я уверена, что, когда есть необходимость в комментарии, это должен делать руководитель. Он способен это делать и делает. Моя задача — вовремя среагировать и вывести его на комментарий. Мне вообще интересно, чтобы он высказался сам.
Вы следите за тем, как он выглядит?
Г. П. Да, мне несложно. Это твоя работа — увидеть все до мелочей. Мне несложно поправить галстук, поднести воды, поправить какие-то детали.
Ваши родители считают, что у вас успешная карьера?
Г. П. У нас дома всегда было достаточно сдержанно в плане признания успехов. Мама была довольно большим руководителем — окончила текстильную академию, прошла путь от главного инженера-технолога до руководителя фабрики спортивного трикотажа Министерства обороны. Фабрика шила спортивные костюмы, тельняшки и другую одежду для военных. Я помню, мне всегда в школе говорили, если что-то было с поведением: «Как ты можешь себя так вести, у тебя мама — член партии, большой руководитель».
У вас бывают идеологические расхождения с родными?
Г. П. Я стараюсь вообще не обсуждать дома работу и политику. Дома хочется отдыхать.