Бизнесменам, пережившим последние 12 лет, можно ставить памятник
Российский бизнес едва выходит из подросткового возраста — ему нет еще и двадцати. За это бурное время сословие отечественных предпринимателей прошло путь, который в других странах занял столетия. О первом поколении постсоветских бизнесменов можно сказать словами Пушкина: «иных уж нет, а те далече». Тем не менее именно эти люди создали предпринимательскую среду, без которой невозможна рыночная экономика. Их карьера — очень интересный материал для изучения.
В ходе исследования, проводимого Центром политических технологий еще с 1994 года, мы опросили 120 предпринимателей (многих неоднократно в разное время), начавших свое дело на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Поколение, пришедшее в бизнес в те годы, можно сравнить с народом, идущим через пустыню. Политическая неразбериха, неопределенные правила игры, высокие риски и непонимание со стороны значительной части общества — вот с чем сталкивались предприниматели «первой волны».
Кто эти первопроходцы? Очень разные люди. Встречались, конечно, и представители криминального мира, и дилетанты-авантюристы. Но вопреки бытующим представлениям не они задавали тон. К рыночным условиям быстро адаптировались часть старой номенклатуры и «красные директора». Экономист Ростислав Капелюшников отмечает, что гендиректора примерно 40% предприятий и сегодня еще сохраняют свои должности с дореформенных времен. Среди первых бизнесменов крайне велико число представителей интеллигенции — лиц с высшим образованием, в том числе обладателей красных дипломов, победителей научных конкурсов и др. Большинство из них, согласно опросам, испытывало неудовлетворенность своей деятельностью. Приход в бизнес означал как самоутверждение, стремление сделать что-то масштабное, так и выполнение элементарной обязанности главы семьи обеспечить нормальный уровень жизни.
Рискнувшие пережили лихие времена. Шестерых из наших респондентов 1994-го нет в живых. Один пытался скрыться от «солнцевской» мафии, но был убит за границей. Другого в собственном кабинете застрелил его же заместитель, рассчитывавший стать директором. Третий — знаменитый в первой половине 1990-х Иван Кивелиди — был отравлен, как предполагается, из-за внутрикорпоративного конфликта. Нескольким респондентам, вовлеченным в сомнительные операции, пришлось бежать, никто из них уже не вернулся в Россию.
В середине 1990-х государство переживало кризис. Это был период расцвета респектабельных мошенников, отлично чувствовавших себя в мутной воде «первоначального накопления». Именно тогда начался «естественный отбор», на это время пришлось большинство разорений. Зато к дефолту 1998 года бизнес подошел уже в неплохой форме, в предпринимательской сфере практически не осталось случайных людей. В наибольшей степени пострадали тогда крупные структуры, делавшие ставку на привилегированные отношения с государством («олигархи»), да и то в отдельных сферах, в первую очередь в банковской. Средние же структуры оказались стабильными, более того, многие называют кризис отправной точкой для дальнейшего подъема.
Не все устоявшие сумели почувствовать ветры перемен нынешнего десятилетия. Ряд бизнесменов, будучи «размашистыми» игроками авантюрного толка, не смогли адаптироваться к изменившимся условиям. Успех в эпоху «бури и натиска» вызвал у них завышенные представления о своих возможностях, что в условиях слабой легитимности и нестабильности прав собственности привело к фатальным результатам. Самый яркий пример — Михаил Ходорковский, которого мы также опрашивали десять с лишним лет назад. Другой вариант ухода предпринимателя, почувствовавшего невозможность дальнейшей самореализации, — согласие Кахи Бендукидзе на должность министра в соседней Грузии.
Вообще, многие бизнесмены — люди «проектного типа». Реализовав один проект, они начинают другой, иногда в политике или на госслужбе. Но от служащего требуется аккуратное выполнение рутинных функций, что не соответствует менталитету бизнесмена, ориентированного на результат.
Есть еще одна особенность — распад первоначальных команд, формировавшихся часто из друзей, однокурсников, коллег по работе. В некоторых случаях дело заканчивалось острыми внутрикорпоративными конфликтами (даже с криминальной составляющей), но чаще, особенно в последнее время, можно говорить о цивилизованном разводе.
В первой половине 1990-х государство уходило (часто беспорядочно) из разных сфер жизни. Рынок переживал период становления, и места на нем хватало если не всем, то многим. Ключевыми фигурами в частном бизнесе были владельцы «заводов, газет, пароходов» — крупные предприниматели, контролировавшие огромные многопрофильные компании. Сегодня многопрофильные гиганты входят в сферу интересов государства. Они составляют «первый уровень» бизнеса — стратегически важный для российской власти. Ведь многопрофильность предусматривает политические интересы и активную разностороннюю экспансию, а это отныне прерогатива «государевых людей». Теперь залог успеха частного предпринимателя — специализация, правильное определение «ниши», при этом внутри ее возможна активная экспансия. Практика показывает, что компании, работающие строго в одной отрасли, привлекают меньшее внимание государства.
«Двухуровневая» конструкция — государственные полифункциональные корпорации на верхней ступени, частные специализированные — на второй, в принципе, устраивает большую часть бизнеса. Однако растущее российское чиновничество, похоже, рассматривает «антиолигархическую» кампанию, то есть борьбу за контроль над «верхним» уровнем, как модель для собственных действий и в отношении аполитичного, но часто успешного и привлекательного среднего бизнеса.
В последние годы бизнес столкнулся с проблемой отношения к себе общества. Один из наших респондентов говорит: «Они знают, что общество их не принимает, ощущают, что безопаснее существовать на частных территориях, в дорогих отелях, магазинах, яхт- и гольф-клубах, куда не ходят обычные люди. И они не только никого к себе не пускают, но и сами не ходят в «обычную» жизнь».
Проблема в том, что в кризисных ситуациях, становясь мишенью для атак чиновников, бизнес не может рассчитывать на поддержку общества. Ведь оно хотя и скептически относится к эффективности государства, но не готово признавать «святость» частной собственности. Прошедшие через пустыню и не совершившие этот путь живут в разных мирах и не готовы понимать друг друга.