Боги торговли

Первую протянутую руку я увидела в аэропорту города Дели буквально через пять минут после того, как сошла с трапа. Я отправлялась в путешествие по Раджастхану — штату на западе Индии. Здесь сосредоточены главные достопримечательности страны вроде Тадж-Махала или розового города Джайпура, а значит, и основная масса попрошаек.

В Индии огромное количество людей живет подаянием, это не считается позорным занятием. К кому-то деньги идут, к кому-то нет. Со временем я уже почти научилась не обращать на эти руки внимания, хотя в отличие от попрошаек в Москве индийские весьма активно требуют помочь им. Стоит выйти из автобуса, как вас тут же облепят люди с протянутыми руками. Давать им нужно бумажные купюрки — не менее десяти рупий (около трети доллара).

Совсем мелкие монетки могут с негодованием вернуть. Так часто происходило на моих глазах с жадными, как на советских карикатурах, англичанами: я не думала, что такие типажи, «колонизаторы», до сих пор сохранились. Как-то раз ко мне приблизилась девушка с накрашенным ребенком на руках. «Шоколад», — с достоинством изрекла она, указывая на дочь. «Однако, эстеты, — подумала я. — Не хлеба насущного просит, а прямо как Оскар Уайльд, который мог обойтись без насущного, но не без излишнего». В ее ладонь я положила 50 рупий, чуть больше доллара, меньше не оказалось, и она с уважением протянула мне руку для пожатия.

Другой способ добыть деньги — позировать туристам. Стоять перед объективом местные будут артистично и с удовольствием, это обойдется рупий в двадцать. Бесплатно снять никого не получится, так что заранее разменивайте крупные купюры. Не любят фотокамер в Индии только боги — стоит навести камеру на Вишну, Кришну или Парвати в любом из храмов, нарушитель будет очень резко остановлен буквально всеми окружающими. По древней индуистской традиции боги не живут в разрушенных храмах и не любят оставлять о себе никаких свидетельств, кроме тех, которые сочтут нужными сами. Остается фотографировать местных жителей. К слову, многие красивы как боги. Им даже не нужно специально одеваться — почти каждый из них и так хорош.

В Удайпуре я встретила нескольких цыган. Как и их предки столетия назад, они живут около бывшей городской стены и изготавливают инструменты для крестьян — это цыгане-кузнецы. Увидев нас, парни и мужчины тут же удалились за повозку, не желая фотографироваться, что для Индии редкость. Очевидно, как и у богов, у цыган были свои причины не оставлять о себе никаких свидетельств. Мы с моими попутчиками общаемся с женщинами и детьми, фотографируем их в разных ракурсах. Тут же к нам подбегают уже индийские дети, пытаясь за компанию попасть в объектив камеры. В шутку прогоняю одного особенно настырного мальчика. «Смотри, как ты просто одет! Мы хотим фотографировать только тех, кто одет интересно», — смеясь, говорю я ему по-русски. Через минуту он, будто поняв меня, появляется в яркой клетчатой рубашке. В руках у него здоровенная шина, с которой он начинает позировать. Делать нечего, снимаем и его!

Впрочем, местные, те, кто может позволить себе купить фотоаппарат, охотно фотографируют и нас. Осматривая крепость в Джайпуре, мы вдруг замечаем, что меня и еще одну девушку из нашей компании украдкой снимают на «мыльницы» молодые люди — сфотографировать европейскую девушку в Индии считается удачей. Смеясь, мы начинаем им позировать и шутим, что сейчас сумеем вернуть все деньги, заплаченные нами местным. Увы, денег никто не предлагает, а мы не просим даже в шутку. Просить с достоинством — это особое умение, которым надо обладать.

С достоинством нужно и торговаться, тем более что магазинчики попадаются на каждом шагу. В отличие от своих арабских коллег индийские продавцы ничего не навязывают. Но это только на первый взгляд. Вежливо встречают у входа, предлагают чай, кофе, виски — усыпляют бдительность. «Смотрите, смотрите, покупать не обязательно», — радушно обманывает меня хозяин магазинчика изделий из мрамора в Агре. Главный хит здесь — мраморные шкатулочки с инкрустациями из полудрагоценных камней в мусульманском стиле. Искусство инкрустации pietrа durа было занесено в Индию из Италии еще во времена Великих Моголов. Если поднести крышечку коробки к свету, миниатюрные «сады Аллаха» распускаются, как узоры калейдоскопа, — считается, что Аллаху особенно угодны изображения цветов. Я расслабляюсь, разглядывая все эти искусные поделки, и тут же попадаюсь на простой и, как позже выяснилось, довольно распространенный трюк.

«Не хотите ли подобрать подарок для мамы?» — продавец выложил на стол несколько восхитительных вещиц от $50 до $5000 за штуку. Выбрав круглую шкатулочку с малахитом, я попыталась обсудить довольно высокую ее цену. «Вы торгуетесь за подарок для матери?!» — тут же воскликнул он, продолжая: «О! Я не смею даже думать, чтобы торговаться за что-то, что предложу потом той, которая подарила мне жизнь! У нас, знаете, родителей почитают». Дальше он вполголоса повторял ту же фразу на разные лады. Смутившись, я, конечно, тут же открыла кошелек и отдала ему столько, сколько он просил.

На улице кто-то постоянно следует за мной, рассказывая истории о больших голодающих семьях, которые достаточно горды, чтобы не выпрашивать деньги, а зарабатывать их. Как именно? Оклеивать игрушечных слонов осколками зеркал, раскрашивать кукол, вытачивать из дерева фигурки богов. В Джайпуре, одном из самых красивых городов Раджастхана, я совершала обязательную для всех туристов прогулку на слонах — другого транспорта, чтобы подняться в городскую крепость, не предусмотрено в любом случае. Живые символы Индии роскошно раскрашены и наряжены. Говорят, индийцы проводили такой опыт: заставили слона войти в посудную лавку, так вот он там, опровергая известную поговорку, передвигался осторожно и ничего не разбил. Наверняка это так — в устойчивой повозке на спине аккуратно шагающего по склону слона я чувствую себя увереннее, чем в седле лошади, идущей по ровному полю.

Идем медленно, и в повозку каждые полминуты летит какой-то товар — за нами следуют продавцы, жалостливо складывающие на груди руки, и на неплохом английском убеждают меня, что дома дети хотят есть и что мне надо купить что-нибудь ради детей. Почти все сувениры я успеваю скидывать продавцам обратно, пока в мои руки буквально не прыгают две куклы в ярко-красных платьях. Мы немного торгуемся с их владельцем, затем я сбрасываю ему около $15, он машет мне рукой на прощанье. Флегматичный погонщик слонов поворачивается ко мне с легким презрением: «Сколько ты ему заплатила?!» Понимая, что в очередной раз гораздо больше, чем надо, я говорю, что, мол, не ваше дело. Он только качает головой.

У городского дворца Джайпура мы забредаем в магазин ковров. В таких нужно искать не новодел, а антиквариат начала прошлого века. Выглядеть они должны так, будто каждый кусок ковра делал другой человек, никакой симметрии, никакой заранее придуманной схемы. Цены начинаются от $2000, однако их можно и нужно снижать, делая вид, что уходишь, картинно сердиться и проч. В цене сойдетесь и в любом случае не прогадаете: в Москве такие ковры попадаются в редких домах. Отправляемся мы и за тканями. Индия производит их огромное количество — шелк, хлопок, кашемир, шерсть, все это высочайшего качества. Другой обязательный пункт программы — драгоценные камни. Тут легко попасться даже опытному человеку: столько здесь разновидностей драгоценных и полудрагоценных камней. Цену смело снижайте вдвое, но если плохо разбираетесь в камнях, покупайте лучше готовые украшения.

Почти в каждом индийском городе можно найти лавку портного, который долларов за пять может сшить отличные брюки или топ, чуть подороже выйдет жакет. Причем, как правило, надо заплатить всю сумму вперед: я так и сделала, когда решила в последний вечер в Удайпуре заказать себе шаровары. Никак иначе, впрочем, портной за заказ не брался — только все деньги вперед. «А вы точно сделаете сегодня? Точно в отель принесете?» — пытала я его. «Это для меня дело чести, — отвечал он. — Я дорожу своим именем». Из вывески на хинди его имя я узнать не могла, но спорить не стала. «А это что?» — спросил он, указывая на три очень простые холщовые сумки с изображениями слоноголового бога Ганеши и «обезьяньего» бога Ханумана, приобретенные мной только что у очаровательного старика. Торговаться с человеком, который мне в отцы годится, у меня не хватило духу. Сумки он продал по 50 рупий (почти два доллара), и я считала, что мне повезло. «Почем брала? — строго спросил меня портной, отвлекшись от обсуждения нашего заказа и его честного имени. Похоже, тут всем есть дело до того, сколько кто кому платит! «По 50», — буквально пролепетала я, теряясь под его строгим взглядом. «Туристы! — пренебрежительно отозвался он, обращаясь даже не ко мне, а как бы в воздух. — Как же легко с вами! Да красная цена сумкам этим — 20 рупий!» Тем не менее свою цену он отказался снижать категорически: «Мадам! Как так?! Какое качество! Какая скорость — сегодня все будет готово». Спорить у меня уже нет сил. Вечером он действительно все принес в отель — и качество, и скорость меня устроили. Увы, его честное имя так и не всплыло, так что рекомендовать мне сейчас некого.

Однако все, что происходит со мной на «великом индийском пути» через Раджастхан, — это цветочки по сравнению с тем, что творится в Бомбее, как раньше называли Мумбай. Здесь любой продавец настолько хваток, что тягаться с ним неподготовленному человеку будет стоить больших нервов, сил и наличных. К счастью, в Бомбее есть государственные магазины, один из них в двух минутах ходьбы от знаменитых Ворот Индии, что-то вроде нашей Красной площади. Цены там временами вчетверо ниже. Продавцы не торгуются, да, собственно, и не проявляют к нам никакого интереса. Товар выписывают, а когда оплатишь, получать его надо в специальном отделе, как в советские времена. Даже заворачивают все покупки в грубую бумагу — эти обертки родом из моего детства кажутся куда более выразительными, чем хрустящие пакеты фантазийных расцветок. Выбор огромный: чай, свечи, специи, шкатулки, фигурки богов во всех видах и расцветках, украшения из серебра. Чудесные серьги можно купить, скажем, за 174 рупии. Цены трогательно не округлены, да и сами ценники кажутся мне неплохими сувенирами. Любой, кто вырос в Советском Союзе, поймет. Подобные магазины появились в Индии при Махатме Ганди, тут же на стене его цитата, напоминающая, что «магазин для покупателя, а не покупатель для магазина».

Бомбей — город коммерсантов и торговцев, недаром его покровителем давно считается Ганеша, он в Индии вроде бога торговли Меркурия. Город бурлит и шумит: я попала сюда аккурат к финалу фестиваля Ганеши, «Ганеша Чатурти». Оказаться в Бомбее в это время — особая удача: Ганеша может принести богатство. Что надо делать, чтобы он услышал просьбы? В самом начале десятидневного фестиваля семья покупает на базаре глиняную скульптуру Ганеши — просто голенькое создание, причем именно глиняное, потому что по легенде богиня Парвати слепила сына из глины. Дома личико бога со слоновьей головой раскрашивают яркими красками, наводят хитрые раскосые глаза, брови, щеки, губы. Одевают его в лучшие одежды, предлагают еду, питье, сладости и всячески развлекают.

Вечером последнего дня фестиваля и моего последнего дня в Индии я отправилась на пляж Чоупатти — смотреть, как семьи будут погружать своего домашнего Ганешу в воду в знак того, что они не привязываются ни к чему материальному. Фотографировать это действо категорически запрещено, полиция, увидев туриста с камерой, мчится к нему во весь опор. Останавливают фотографирующих очень резко — Ганеша не любит камер, особенно в такой момент своей «жизни». Многие плачут, прощаясь с тем, к кому за эти десять дней успели привязаться, и от этого невероятно трогательного зрелища зрителей охватывает не то восторг, не то тревога. Над головой летают уже не летучие мыши, а достаточно крупные летучие собаки, но мне не страшно. В воздухе пахнет благовониями, слышатся песнопения, гудки машин, скрип цепей велорикш, чьи-то разговоры. Кругом рекламные щиты, на одном из которых читаю по-английски: «Индия — это все, что вы о ней слышали, и даже больше». Примерно так мне и самой кажется в этот вечер. Больше, гораздо больше.

Автор — редактор журнала Harper’s Bazaar