Контекст

Нация без названия
В отличие от Бориса Ельцина в политическом лексиконе третьего президента России (как до него и второго) вообще отсутствуют такие выражения, как «россияне» или «российский народ». Вместо них в публичных выступлениях фигурируют лишь «граждане России», то есть, по сложившимся у нас понятиям, не более чем лица, обладающие российскими паспортами… Характерно, что, упрекнув прессу во внесении при изображении ею терактов раскола в общество и сказав, что это ослабляет «нацию, которая только возрождается», президент умолчал, как именно называется эта возрождающаяся нация. И не зря. В практикуемом у нас политическом языке общепринятого названия у нее нет. 
— «Газета.ru»

Право выбирать коррупционеров
Казалось бы: а почему российским властям не провести расследование [по фактам коррупции с участием компании Daimler], не выявить всю схему и ее фигурантов, раз уж на блюдечке принесли и на весь мир раструбили? Кто-то скажет: «Не будут, потому что нити ведут на самый верх». Это вряд ли. Есть другая причина политического, я бы сказал, всеобъемлющего характера, почему расследование Минюста США нельзя признать в России. Дело в том, что борьба с коррупцией у нас — дело государственного значения. То есть тот, кто с коррупцией борется, тот фактически у нас и правит. Ибо именно право высшего начальства определять, кто коррупционер, а кто нет, составляет основу его, высшего начальства, политической власти.         
— Кирилл Рогов в «Русском Newsweek»

Проблемы не в Чечне
Или говорят: «Давайте отпустим Чечню». Ребята, у нас проблемы на Кавказе давно не с Чечней. У нас проблемы с воинствующими исламистами. Чечня — единственная республика, где у нас нет проблем с боевиками, потому что эти проблемы там решает Кадыров. Проблемы с Кадыровым в Чечне у нас есть, но проблемы с боевиками в Чечне у нас нет.   
— Юлия Латынина на «Эхе Москвы»

«Газпром» — тормоз модернизации
Обнаружить компанию, символизирующую оплот «демодернизации», можно без труда. Это, разумеется, «Газпром». Мы не будем говорить о его роли в российской политике, его связях с премьер-министром и функциях, которые он выполняет в России. Достаточно сказать, что «Газпром» — единственная крупная энергокомпания стран BRIC, умудрившаяся со времени основания не повысить добычи своего основного ресурса. Напротив, с 1993 по 2009 год добыча упала с 559,3 млрд до 461,4 млрд куб. м, или на 17,5%... Добавим, что добыча газа в Узбекистане за постсоветский период выросла в 1,5 раза, а в Казахстане — в 5,8 раза. При этом заметное сокращение добычи происходило у «Газпрома» на фоне многочисленных сделок по приобретению новых добывающих активов.
— Владислав Иноземцев в «Ведомостях»

Bentley как эмоция
Платежеспособность [наших] клиентов зависит не от кризиса, а от настроения. Например, в январе 2010 года мы увидели неожиданный всплеск активности: в «мертвый месяц» было продано десять автомобилей Bentley… Покупка дорогого автомобиля — это реальная возможность выводить себя из депрессии, очень сильная эмоция… Возможность сказать что-то в духе «я свободен от обстоятельств, я могу себе это позволить» или «если я покупаю в кризис дорогой автомобиль, значит, у меня все хорошо».
— Оскар Ахмедов, директор компании Mercury Automotive, в «Коммерсанте»

Ностальгия миллиардера
Когда я занимался варкой джинсов, я купил старую «Ладу» и каждый вечер приглашал свою подружку в ресторан. Мне было тогда 23 года. Наверное, это был самый большой качественный скачок в моей жизни. Ничто из того, что я после мог позволить себе за деньги, не приносило столько же удовольствия.
— Михаил Прохоров, владелец группы «Онэксим», в Paris Match