Знаменитый винодел Анджело Гайя
В прошлом году знаменитый винодел Анджело Гайя отпраздновал полуторавековой юбилей своего винного дома, а в этом году — собственное семидесятилетие. Почтенный возраст не мешает виноделу колесить по пьемонтским холмам на велосипеде или лихо гонять по автострадам Европы. В Москву он заехал по случаю — выступить в итальянском посольстве с докладом о будущем виноделия. Накануне выступления он поделился с нами некоторыми тезисами.
Страна живучих ремесленников
По едкому замечанию английского винного критика Тима Аткина, Гайя иногда говорит как король небольшой африканской страны. Действительно, в его жестах и интонации есть что-то непоправимо властное и манерное.
Тем удивительнее, что патетика его выступлений в последнее время сводится к защите маленьких производителей и локальных традиций. Италию Гайя называет страной артизанального виноделия, и в выживании ремесленников видит залог ее будущего.
«В Италии более 160 000 винных хозяйств, по большей части семейных, — говорит он. — Каждое хранит традиции своего региона, своей династии. Подлинное богатство нашего виноделия — в многообразии этих традиций. Предпосылки для ремесленничества в Италии создала сама природа. На территории страны насчитывают до полутора тысяч сортов винограда. Помножьте эту цифру на число микроклиматов, типов почвы — и вы поймете, какой огромный потенциал у нашего виноделия. Но сохранить такое богатство могут только ремесленники».
У Гайи репутация человека, не делавшего ошибок, поэтому от него всегда ждут пророчеств. И вопрос о том, выживут ли ремесленники в эпоху глобализации, нашего оратора не смутил.
«Конечно, глобальная экономика оказывается все более сложной средой для маленьких производителей. Но с другой стороны, маленький — значит гибкий. Итальянские семьи пережили уже немало трудных эпох. Думаю, что переживут и эту… Кстати, новые, неожиданные возможности открывает для них еврозона. Люди начинают ездить, не задерживаясь на границах. Они могут путешествовать, открывая для себя дальние уголки страны с их традициями, с их артизанальными продуктами и, конечно, с их винами. Свобода передвижения означает свободу для рынка».
Отцы, дети и инновации
«Первой по значению школой для ремесленника должна быть семья! — утверждает винодел. Он говорит, что его главным учителем был отец, Джованни Гайя: «Я учился у него и на винограднике, и в винном погребе».
Он говорит об отце не просто с уважением, а с почтением, которое сейчас кажется архаичным и сохранилось, наверное, только в неиспорченных сельских семьях. Когда разговор заходит об отце, то уверенный в себе и безупречно элегантный (чтобы не сказать щеголеватый) Гайя на секунду вдруг напомнит вам деревенского подростка, который, слегка наклонив голову, безропотно ожидает педагогического подзатыльника.
«Я пожинаю славу, но без отца я не сделал бы и половины, — с неподдельной скромностью признает он. — Да, я первым начал использовать баррики из нового дуба, стал укупоривать бутылки более длинными пробками, уплотнил посадку лоз, сократил урожайность и смягчил танин в винах — вот, пожалуй, и все».
Пионером в области маркетинга он считает не себя, а отца: именно Джованни в 1937 году нанес имя Gaja на этикетку крупными красными буквами — крупнее, чем обозначалось название региона Barbaresco. А в 1964 году Джованни Гайя провидчески начал скупать виноградники, среди которых были и лучшие «крю» региона — ныне прославленные и бесценные Sori San Lorenzo, Sori Tildin и Costa Russi.
Сейчас Анджело Гайя передает свои знания детям. Две его дочери, Гайя и Россана, активно участвуют в управлении компанией. Одна занимается виноделием, другая — маркетингом и экономикой. Боясь ущемить их самолюбие, Гайя-отец больше не говорит о планах компании: «Я могу только советовать им — но решение они вольны принимать самостоятельно».
Пожалуй, это единственное, в чем Анджело старается не походить на своего отца: тот до 87 лет пытался контролировать производство и вступал с сыном в жаркие споры по поводу использования новых бочек и новых сортов винограда. Ироничное название Darmagi для вина, которое Анджело наперекор отцу сделал из французского сорта «каберне совиньон», с пьемонтского диалекта можно перевести как «Досадно!».
Вкус, цвет и здоровье
Хотя Анджело Гайя и не говорит больше о планах (как бы предоставляя решать вопрос детям), он не может избежать вопросов о будущем.
Он не исключает новых проектов, но намекает, что не стал пускаться в авантюры в странах Нового Света. Европа ему понятнее и ближе: «Может быть, имело бы смысл попробовать силы в Бордо, а может быть, и в Эльзасе… Кстати, в Италии мы недооцениваем белые вина, они нас еще удивят!»
Кажется, что к винам Нового Света Анджело Гайя несправедлив. Он считает их во всех смыслах избыточными: «Идея вин Нового Света — богатство. Богатство вкуса, богатство аромата... Я же привык ценить в вещах элегантность».
Гайя не любит, когда вино называют опасным продуктом, ему кажется более правильным относить вино к продуктам питания: «Вино не зря пьют с едой — оно помогает усваивать то, что мы съели. Не знаю почему, но мне кажется, что алкоголь в вине вообще не опасен. У нас его всегда считали лекарством».
Винодел в четвертом поколении, Гайя говорит это не без оснований: его отец умер в 94 года, дед — в 95, а прадед — в 92. Все любили вино, и все пили немало. В свои 70 лет Анджело Гайя исполнен сил ровно настолько, что в целебную силу вина хочется верить.