Контекст

Российская модель роста

Если в 2007 году объем финансовых вложений [в России] был больше объема инвестиций в нефинансовые активы в 3,6 раза, то по итогам 2008 года этот показатель составил 4,2 раза, [а за первую половину 2010 года] — 8,4 раза… Это говорит о том, что спекулятивная модель российской экономики не просто осталась прежней. Она укрепилась.

— «Газета.ru»

Исправительные работы

Министр финансов Алексей Кудрин [придумал, как построить в России хорошие дороги] — поднять акцизы на бензин и сформировать за счет этих поступлений дорожный фонд. А я вспоминаю, как в 2002 году сидел на совещании у Кудрина по отмене налога на пользователей автодорог… «Мы дадим вам денег из бюджета столько, сколько надо», — обещал он [представителям Минтранса]. Обещал, но не дал… Спору нет — старый дорожный налог, взимавшийся с оборота предприятий, надо было отменять. Проблема в том, что не было придумано альтернативного механизма финансирования дорожного строительства… Эта история — отличная иллюстрация того, из чего состояли 10 лет путинского правления. Из дурацких ошибок и исправления их через много лет путем возвращения к старым порядкам… Как хвастались в 2004 году власти «административной реформой Козака», когда федеральные агентства и службы были подчинены министерствам и лишены нормотворческих и других важных функций! Но потом только и делали, что переподчиняли их обратно правительству: таможню и службу по тарифам, Роскосмос, Росрыболовство, Росстат… Теперь вот Рослесхоз, на очереди — Ростехнадзор.

— Владимир Милов, в «Ведомостях»

Волюнтаризм сомневающийся

Обычной ошибкой является упрощение стратегии российской власти, сведение ее к серии попыток сохранить монополию. Разумеется, мотив удержания контроля присутствует в полной мере. Но он многого не объясняет. Например, постоянных колебаний Кремля от соблазна использовать массовый популизм к страху оказаться во власти популизма бюрократического… Недоверие руководителей страны к собственному аппарату — важный мотив их интереса к демократическим практикам при настороженности к либерализму… Это волюнтаризм, но волюнтаризм сомневающийся. Государство само для себя вечно находится под вопросом.

— Глеб Павловский, в «Эксперте»

Как давят на судей

Давят на тех, кто позволяет это делать… У нас сегодня рассматривается, например, 800 гражданских дел. И если бы я это позволила, то из 800 позвонили бы уже 200. Я лично умею сказать «нет», а если надо, и послать могу. И судей настраиваю только на процессуальное общение по делам. Подобные телефонные разговоры по рассматриваемым делам, уверена, большинство столичных служителей Фемиды даже поддерживать не станет. Поэтому прямого давления на судей в Москве нет, но косвенное, конечно, существует.

— Ольга Егорова, председатель Мосгорсуда, в «Коммерсанте»

Без победного конца

Бьют всегда за что-то. Все факты, которые с таким торжеством вскрываются [в кампании против Лужкова], им сто лет в обед уже будет… [И я не понимаю]: а что будет дальше-то происходить? …Мне кажется, что ни один из вариантов, которые сейчас рисуются в воображении людей, не делает пользы ни для федерального руководства, ни для московского… Поэтому [вопрос], кто является заказчиком и кто это реализует, — вопрос дискуссионный в том плане, что я хорошо все-таки думаю о федеральных руководителях, чтобы предположить, что будут допущены такие вот явные ошибки, которые приводят к стратегии, которая не предполагает наличия выигравших.

— Никита Белых, на «Эхе Москвы»