Хрустальная тара и футляр из ценных пород дерева прибавляют коньяку цены. Но не качества
Если через два года после начала глобального кризиса вы так и не поняли, чем дауншифтинг отличается от лузерства, зайдите в хороший винный бутик и пройдитесь вдоль полок с коньяком. Роскошь хрустальных графинов и позолоченных пробок больше не в моде. Правильным подарком в последнее время считается старый коньяк в «честной» бутылке без особых прикрас в простой деревянной коробке. Близятся праздники, и твердая рука покупателя вновь тянется к полке с ценниками от 500 условных единиц за бутылку, но вот переплачивать за карафы от Lalique или Baccara мы теперь считаем зазорным.
Стремление к минимализму в оформлении упаковки ведущие коньячные дома переняли у производителей арманьяка. Последние, не имея значительного бюджета на маркетинг, всегда старались сохранить для своего продукта имидж «честного напитка для своих».
«Французы подарили миру коньяк, а арманьяк они решили оставить себе», — гласит народная мудрость. В этом есть логика: не для того же они его себе оставляли, чтобы самих себя дурачить слишком дорогой упаковкой. Такие марки арманьяка, как Francis Darroze и Chateau de Laubade, Castarede и Laberdolive, заработали себе репутацию элитарных продуктов и право на высокую цену, не прибегая к помощи золота и хрусталя. Недавний релиз топового арманьяка Larme от Francis Darroze (более 80 0000 рублей в московской рознице) правильнее считать исключением и, в общем, роскошью, позволительной для старого и почтенного дома. Принципиально же цена и ценность арманьяка определяется сроком выдержки и редкостью его миллезима.
Некоторые из бутиковых коньячных домов изначально придерживались той же маркетинговой стратегии, что и их гасконские братья по перегонке. Одни, как Ragnaud-Sabourin, Leyrat и Chateau de Montifaud, оставались строгими приверженцами аскетичного стиля, а другие, как Lheraud или A.E.Dor, комбинировали «строгость» дизайна более дорогих коньяков с «нарядностью» сравнительно доступных. Интересно, что пока гиганты коньячной индустрии — Hennessy, Remy Martin, Martell и Courvoisier — соревновались, кто выпустит коньяк по самой высокой цене, рекордно дорогим оставался скромный Lheraud. Его коньяк Grande Champagne 1820 года в нескольких московских бутиках предлагался по 960 000 рублей за бутылку.
Пример маленьких домов, которые смогли возвести простоту упаковки до уровня аристократической элегантности, оказался заразительным и для лидеров рынка. Миллезимные версии Delamain, Hine и Frapin всегда разливались в традиционные прямые бутылки, но в последние 10–15 лет аскетического стилистического решения удостоились и более тиражные версии: Hine Cigar Reserve, Hine Triomphe, Frapin Chateau Fontpinot XO и др. Даже индустриальный гигант Hennessy не остался в стороне и выпустил в «простой» бутылке свой ностальгический Private Reserve.
Увы, как только в игру вступили большие бренды, идея коньяка как подарка более скромного потеряла свой смысл. Какая же это, в самом деле, скромность — выкладывать за Courvoisier J.S. Succession более 170 000 рублей? Симплистическая бутылка этого коньяка, конечно, не является дизайнерским чудом, но вот коробка из ценного дерева, выполненная в виде миниатюрного шкафчика эпохи Наполеона, — настоящий шедевр краснодеревщика. И какая часть цены здесь приходится собственно на коньяк (а в его состав входят спирты возрастом до ста лет), понять не так просто... Как, впрочем, и в случае с La Fontaine de la Pouyade — коньяком, разлитым в ту самую «простую» бутылку, непритязательность которой тонко подчеркивается этикеткой из чистого золота. В России его можно купить по цене более 90 000 рублей за бутылку, что не может не польстить наиболее совестливым представителям бизнеса и руководящих структур. То есть людям, по велению времени проникшимся идеями дауншифтинга, но не желающим осознавать себя лузерами.