Образ новой Европы пасется на альпийских лугах.
Пожалуй, ни одна страна европейского мира не оставляла меня настолько равнодушным, как Швейцария. Меня не трогала нарядная чопорность ее городов. Я находил темперамент эстонцев вполне себе знойным на фоне швейцарцев. Мне казалось символичным, что именно швейцарцы превратили в фетиш одно из самых страшных изобретений человечества — часы.
В каком-то ироничном журнале текст о городе Лозанне был назван «Конечная», что, разумеется, применимо и ко всей стране. Во-во, умытый шампунем европейский рай — тупик, в котором кровь стынет в жилах.
Не умея любоваться Швейцарией вблизи, я, однако, вдруг с изумлением стал обнаруживать, что она неопровежимо нравится мне издалека. Что я был близорук, глух и даже глуп с ней. Что она меня тревожит, веселит, возбуждает.
Совершенно уничтожила китайскую стену моих предубеждений к Швейцарии, как водится, сущая мелочь. На общенациональном референдуме 70% населения страны прокатили закон о запрете курения в общественных местах. За несколько лет до этого ровно те же 70% выступили за регистрацию однополых браков. Где-то между этими двумя референдумами уместился еще один: 57% населения выступили за запрет строительства минаретов. При этом никто в Швейцарии не возражает против новых мечетей.
В этом ряду все изумительно, все воюет друг с другом — никакой ряд не складывается. Разрешение однополых браков — рутинный акт борьбы со вчерашними предрассудками в современной Европе. Тогда как война с курением и курильщиками — ее обязательный новый предрассудок. Согласно новому этическому укладу Европы, невозможно быть терпимым к геям и курильщикам одновременно. И уж совсем немыслимо, будучи толерантным к геям, запрещать строить минареты. Ну а если углубиться еще и в историю иммиграционного движения в Швейцарии, то представление об этой стране как об одном совершенном турбийоне летит ко всем чертям в Рейхенбахский водопад.
Дело в том, что к минарету у 57% швейцарцев ровно две сугубо рациональные претензии — муэдзин тревожит покой граждан, а минарет, куда муядзин забирается, разрушает горизонтальный уклад швейцарских городов. Комфорт и эстетика — все. Тут нет страха перед возвышением ислама. Нет никакого запоздалого желания исправить превратности иммиграционной политики предшествующих десятилетий, как в случае с Францией или Голландией.
Швейцария проводила свою иммиграционную политику в здравом уме и недрожащими руками. 30 лет назад в парламенте был прочитан доклад о демографическом положении. Из него явствовало, что если Швейцария не откроет иммиграционные шлюзы, то на ее лугах через 100 лет будут пастись только турбийоны. И Швейцария приняла избранных — нищих, униженных, оскорбленных и даже диких, с чьей-то точки зрения, — косоваров, тамилов, боливийцев (ну и португальцев, которые в тот момент были беднейшим народом Западной Европы.
В Швейцарии были зафиксированы несколько вспышек ксенофобии. Но если замерять градус этой болезни по Европе, то в Швейцарии он будет самым низким, если не считать Скандинавию.
Я люблю футбол и слежу за ним. В основном составе сборной Швейцарии играет три этнических косовара. Но никто ни разу не кричал на швейцарских стадионах: «Хватит кормить Косово!»
В курении нет никакой общественной опасности. Люди вправе любить того, кого они любят. Счастлив тот, кто верует в Аллаха. Но не надо кричать об этом с высоты Эйфелевой башни.
Если отбросить всю идиллическую дребедень, которую мы любим говорить о Швейцарии, ее граждан следует признать сегодня самым своеобразным, самым духовно независимым народом Европы. Те же 200 лет Европа говорила еще и о таинственной русской душе. Но в сегодняшней России, если рассматривать ее как совокупность, нет ничего таинственного. Мы до скуки предсказуемы. Можно было бы сказать, как швейцарцы. Если бы вдруг не обнаружилось, как странна, строптива и прекрасна швейцарская душа.