«Человечество никогда еще не было таким величественным и глупым одновременно». Манифест о борьбе с невежеством
В 2012 году основатель и генеральный директор WayRay Виталий Пономарев попал в аварию, отвлекшись на GPS-навигатор. В результате у него родилась идея: вывести навигацию на лобовое стекло прямо перед глазами водителя. Так родился стартап WayRay, который смог заинтересовать большинство крупных автопроизводителей мира. В 2014 году молодая компания получила швейцарскую «прописку», в 2017 году привлекла $18 млн от Alibaba и группы инвесторов. В 2018 году WayRay получила $80 млн от нескольких инвесторов во главе с Porsche. Эксперты оценили стартап в $500 млн. В 2018 году Пономарев основал некоммерческий фонд Centaura, который ищет способы продления жизни людей. Он вложил в проект $16 млн собственных средств и собрал команду ученых из 40 человек.
Для сентябрьского номера Forbes Life Пономарев написал манифест о ценностях молодых поколений и вызовах нового времени, стоящих перед ними.
Человечество никогда еще не было таким величественным и глупым одновременно. Вопреки популярному мнению о надвигающейся технологической сингулярности, я уверен, что с нашим стремлением в пропасть невежества мы не доживем до времен победившего разума, скорее уничтожив сами себя вместе с нашей планетой. Мы не умеем и не хотим решать такие проблемы, как глобальное потепление, закисление океанов, исчезновение десятков тысяч видов животных и растений. В мире не существует ничего, что по-настоящему могло бы объединить людей для решения этих проблем.
Всем нам хочется прогресса для того, чтобы жить во все более комфортном мире, полном наслаждений и удобств. Однако нашему нарциссизму скоро наступит конец, если мы открыто не признаем, что пора объединяться для решения глобальных проблем. У нашего комфорта и выживания общее решение — радикальные инновации. Но создавать инновации с каждым годом становится все сложнее. Закон Мура (об удвоении производительности микропроцессоров каждые 2 года) уже перестал действовать из-за фундаментальных природных ограничений. Мы столкнулись с серьезными ограничениями почти во всех областях знаний. Наступила эра deep-tech, глубоких технологий, требующих прорывов сразу по нескольким направлениям одновременно. Если в XIX веке для добычи чуда-топлива достаточно было выкопать 20-метровую скважину, то теперь для того, чтобы создать что-то, сравнимое с телеграфом по уровню влияния на нашу жизнь, нужны триллионы долларов инвестиций с непредсказуемым результатом. Таких денег просто нет ни у кого, даже если бы и кто-то решил ими рискнуть.
Заказчиком радикальных инноваций, помимо корпораций, могли бы выступать и государства. На повестке у государств — решение социальных проблем, которые сводятся к медленному улучшению качества жизни, что в переводе на экономический язык означает просто большее потребление. Ни одно из существующих государств своей пропагандой не провозглашает ничего, кроме надежды на улучшение благосостояния. Прямая демократия, как ни парадоксально, еще меньше способна к установлению более грандиозных целей, чем сохранение культурных традиций, которые часто варварские и мракобесные.
Инновации ассоциируются у нас с Кремниевой долиной, но она развратила потенциальных инноваторов, которые теперь гонятся за быстрыми результатами для себя и своих инвесторов. Деньги дают тем, у кого выше вероятность «хайпануть», а у инвесторов из-за этого случится качественный exit. Поэтому мы не видим уже существенных изменений в нашей жизни в последнее десятилетие: примерно столько уже существует Instagram, который до сих пор кажется духом времени.
Единственная сила, способная справиться с задачей спасения наших душ, — это старая добрая наука. Однако она испытывает сложности, превратившись в обслуживающую функцию бизнеса и власти. Фундаментальные исследования теперь удел лабораторных героев, которые выбивают копеечные гранты, прикрываясь тонной бумаг на случай провала. Но ведь не так должна себя чувствовать настоящая элита!
Мы с удовольствием поглощаем фильмы про то, как человечество успешно борется с надвигающейся угрозой апокалипсиса, отправляет на борьбу с метеоритами или инопланетянами международные экспедиции из подружившихся американцев, русских и китайцев. При этом в реальном мире нам свойственно считать, что есть кто-то, кто нас защитит, есть кто-то умнее, «эти ученые», которые что-то там знают. Но мы в упор не видим беспомощности научного знания перед невежеством, которое обесценивает накопленный опыт, приравнивая его к мнению дилетанта в интернете. Свобода слова в интернете стала оружием против науки, и это чрезвычайно опасное явление, которое хорошо описал Том Николс в своей книге «Смерть экспертизы».
Глас науки больше не слышен в гуле альтернативных мнений и теорий заговоров. Я советую вам почувствовать себя некомфортно среди людей, которые уважают «мнения» о том, что Земля плоская, американцы не были на Луне или что глобальное потепление — это миф, выдуманный учеными для того, чтобы выбить деньги у правительства. Одна из фундаментальных свобод — свобода слова — оказалась всего лишь эксплуатацией понятий демократии и либерализма. Именно отсутствие различий между мнением и фактом постепенно приводит к катастрофе.
Решением может быть только одно — постепенное изменение общественного строя, который бы провозгласил верховенство научного знания. Конечно, это утопия, но к ней можно приблизиться благодаря целенаправленному развитию технологий и искусственного интеллекта. Я бы хотел жить в мире, где каждый из нас одновременно ученый, технологический предприниматель и художник. В будущем на людей должны работать только машины, а мы будем творцами и первооткрывателями, стремящимися разгадать все загадки Вселенной.