Искусство кризиса: что покупают на арт-рынке коллекционеры из России
На стенах римского Palazzo delle Esposizioni — советская пропаганда: заводы, стройки, паровозы и повседневная жизнь сограждан глазами российских художников 1920–1990 годов. Помимо работ из коллекции Института реалистического искусства, основанного председателем совета директоров Промсвязьбанка Алексеем Ананьевым, на выставке Russia on the Road представлены экспонаты из Русского музея, Третьяковской галереи и еще десятка музеев России. «Одновременно с нами там же будут презентованы выставки из французского музея Орсе и The Phillips Collection из Вашингтона. Надеюсь, что эти премьеры для многих станут мощным стимулом посетить Италию», — отмечает миллиардер. Отразились ли санкции и кризис на планах российских собирателей искусства?
vrezka
«Конечно, 2015 год становится для нас испытанием, — говорит Ананьев. — Это касается и увеличения затрат на содержание коллекции и на ее экспонирование на внешних выставках». Директор Sotheby’s в России и СНГ Михаил Каменский отмечает, что рост стоимости страхования в 2015 году — прямое следствие санкций.
Впрочем, выставочная активность крупных частных коллекционеров не снизилась. В Нью-Йорке с успехом прошла выставка русских модернистов из коллекции Петра Авена. А в Монако с июля по сентябрь показывали русский авангард, включая триптих Казимира Малевича с черным квадратом, крестом и кругом из Русского музея и реконструкцию башни Татлина из Центра Помпиду. Всего 150 работ, существенная часть — из коллекций Владимира Царенкова и семьи Нахмад. По словам Марка Гарбера, старшего партнера и председателя совета директоров GHP Group, тренд на участие шедевров мирового искусства из частных коллекций россиян в крупных музейных проектах от Европы до Китая только усилится.
На турбулентность российской экономики мировой рынок искусства не реагировал. «Заграница как жила своей жизнью, так и продолжает жить», — говорит Гарбер. В 2014 году продажи предметов искусства в глобальном масштабе достигли $57 млрд (данные European Fine Art Foundation), перекрыв предыдущий рекорд 2007 года. Несмотря на то что в первой половине 2015 года суммарный оборот аукционных торгов оказался на 0,5% ниже, чем в аналогичный период прошлого года (общая сумма — $8,1 млрд), падения цен не было: в I квартале 2015 года, например, средняя цена лота выросла на 20%, с $29 000 до $34 000.
Еще один глобальный тренд — смена лидера, Китай уступил место США. На Америку сейчас приходится 38% объема аукционных торгов, на Китай — 28%, на Великобританию — 25%, на Германию — всего 3%, доля других стран еще меньше. «Потеря китайским рынком почти 30% оборота за полгода серьезно сказалась на общей статистике. И рост американского рынка на 19% ее не отыграл», — говорит Марина Ситнина, гендиректор компании «Арт-финанс» и вице-президент Газпромбанка, курирующая арт-инвестиции.
Арт-рынок все чаще использует механизмы, привычные инвесторам на товарно-сырьевых и валютно-денежных рынках, отмечает Анна Намит, основатель компании Investments in Art.
Благодаря онлайн-продажам клиентура Christie’s в 2014 году выросла на 16%, Sotheby’s — вдвое.
К тому же аукционные дома более активно стали использовать аналог хедж-сделок — сделки с вовлечением третьей стороны-гаранта, которая готова оплатить продавцу гарантированную согласованную сумму независимо от результата аукциона. «Произведение искусства становится полноценным активом в сознании инвестора», — говорит Намит.
Выгодны ли вложения? Коллекционеры о доходности рассуждать не любят. «Для меня коллекционирование и поддержание жизнедеятельности музея не являются бизнесом», — говорит Алексей Ананьев. Между тем, по расчетам ArtPrice, доходность произведений стоимостью выше $100 000 за последние годы составляла 10–15% (для сравнения: среднегодовая доходность в общем индексе Mei Moses All Art Index — 9–9,5%). Примеров более удачных инвестиций немало. Один из самых ярких в этом году — история с работой Питера Дойга «Топь». Купленная на Sotheby’s в 2002 году за $55 000, в мае 2015 года она была продана владельцем на Christie’s за $26 млн.
Главный тренд на арт-рынке неизменен — покупать лучшее. «Если бы у меня был мешок с деньгами, я бы вкладывался только в «голубые фишки», в лучшие вещи. Даже Сезанна ведь можно купить роскошного, а можно — работу послабее. А пока я покупаю много Богомазова, английское искусство XX века, начала XIX века. У любого дилера все равно есть не только расчет, но и свои пристрастия», — говорит лондонский арт-дилер Джеймс Баттервик, эксперт по инвестициям в искусство мультисемейного офиса Oracle Capital Group.
Цены на шедевры не падают. «Из-за кризиса число коллекционеров несколько приуменьшилось, но возможности оставшихся остались высокими, правда, фильтр стал тоньше — все хотят шедевры и готовы за них платить. Их продают тоже небедные люди, и рынок шедевров, пожалуй, один из самых стабильных сегментов», — отмечает директор Sotheby’s в России и СНГ Михаил Каменский.
«Аналитики долго спорили, пытаясь решить, с чем же коррелирует арт-рынок, что определяет конъюнктуру и динамику цен на искусство. Корреляция с финансовым и товарными рынками слабая, зато очевидна зависимость от свободной денежной массы в обращении, — отмечает Марина Ситнина из Газпромбанка. — Ценовой потолок постоянно рос — с $10 млн в 1980-е годы до $100 млн в 2000-е, а если верить в историю о закрытой продаже шедевра Гогена в Катар, то до $300 млн в 2010-е». Рост цен в высшем сегменте подпитывают, как отмечает эксперт, не только неуклонно растущие (на 7–8 % в год) капиталы HNWI (состоятельные люди, от англ. high-net-worth individual), но и мировая музейная индустрия — с 2000 по 2014 год в мире открылось больше музеев, чем за предыдущие 200 лет. 22% всех зарегистрированных в базе ArtPrice сделок — продажи музеям, покупающим значимое искусство. Значит, его на рынке будет еще меньше.
Вот три сегмента арт-рынка, за которыми следят состоятельные российские коллекционеры.
Русское и советское искусство
£21 млн собрали за неделю русских торгов в июне 2015 года Sotheby’s, Christie’s, MacDougall’s и Bonhams, что в пять раз меньше, чем в 2007 году.
Сергей Скатерщиков, основатель Skate’s Art Market Research, констатирует, что рынок русского искусства в глубоком кризисе — цены упали и ликвидность ушла. За 2015 год не было ни одной повторной продажи работы русского искусства (то есть ни одна из ранее купленных на аукционе работ не была продана на аукционе опять), в то время как на мировом рынке примерно 18% сделок с шедеврами — повторные продажи. На русских торгах Sotheby’s ушло всего 30% лотов, а считавшаяся топ-лотом аукциона картина Саврасова «Волга под Юрьевцом», оцененная в £1,4–1,8 млн, так и не нашла хозяина.
По словам Джеймса Баттервика из Oracle Capital Group, в этом году не было больших продаж (по цене несколько миллионов) русским покупателям.
«Русским в самой России сейчас не до искусства, — отмечает он. — И тем, кто живет здесь, в Лондоне, тоже».
«Это временно, такие периоды часто случаются». Скатерщиков уверен, что в ближайшее время ситуация не изменится: «Санкции Запада в отношении России стали основной причиной кризиса рынка русского искусства на фоне продолжающегося расцвета мирового рынка шедевров — российские коллекционеры не могут и не хотят по многим причинам публично и в больших объемах покупать искусство, а для мировых коллекционеров тренд русского искусства точно ушел».
При этом топовый сегмент торгуется дорого, но на такие работы, отмечает Баттервик, претендуют только российские покупатели, а их всего 3–4 человека. Тех, кто может себе позволить советское искусство, гораздо больше. «Представители арт-мира в Лондоне замечают наплыв наших соотечественников, которые, несмотря на риск блокировки банковских счетов в связи с санкциями, участвуют в аукционах и приобретают близкое сердцу советское искусство — Стожаров, Грицай, братья Ткачевы», — говорит Анна Швец, гендиректор TAtchers’ Art Management. А по словам Михаила Каменского, в 2015 году двумя мощными стилистическими маяками для российского коллекционера были «классический русский авангард и советский модернизм второй трети ХХ века, маскировавшийся в одежды соцреализма, крупнейшие мастера СССР — Дейнека, Пименов, Самохвалов, Лабас».
Импрессионисты и послевоенное западное искусство
£178,6 млн — результат продаж вечерних торгов этого сегмента на Sotheby’s в июне 2015-го стал вторым за всю историю торгов.
«Что касается импрессионистов — хороший был год, — говорит Джеймс Баттервик. — Я сам участвовал в нескольких аукционах и в Нью-Йорке, и в Лондоне, удалось несколько хороших работ купить. И для современного искусства — мы говорим о послевоенном, о таких именах, как Рихтер, Бэкон, Фрейд, — год был успешным».
Именно в этом сегменте прошли самые громкие сделки этого года — продажа работы Гогена «Когда свадьба?» Музеям Катара за $300 млн и работы Пикассо за $179,4 млн. Импрессионисты — раскрученный бренд, что объясняет стабильный интерес к ним в том числе и китайских покупателей, в основном предпочитающих инвестировать в собственное искусство. Анна Намит из Investments in Art отмечает, что картины Пикассо — самый доходный и стабильный сегмент как долгосрочных, так и краткосрочных инвестиций, и конкурирует только с вложениями в работы Клода Моне. Она отмечает, что и наши коллекционеры стали проявлять большой интерес к Пикассо, Моне, Ван Гогу, Дега, а также к Герхарду Рихтеру, Фрэнсису Бэкону, Марку Ротко и Жан-Мишелю Баския.
Современное российское искусство
€162 000 заплатил покупатель за картину Семена Файбисовича «На добрую память» на торгах аукциона VLADEY, это рекорд публичных продаж в этом сегменте в 2015 году.
Как отмечает Скатерщиков, многие из россиян, кто активно и искренне коллекционировал из любви к искусству, переключились на молодое искусство России. Владимир Овчаренко, основатель галереи «Риджина» и аукциона VLADEY, подтверждает: «Те, кто не эмигрировал из России, хотят поддержать местных художников».
Пока, правда, полноценный арт-рынок в России не сложился. По оценке сооснователя галереи «Триумф» Емельяна Захарова, сегодня насчитывается всего 116 коллекционеров современного искусства, а это ничтожно мало. Андре Роггер, глава корпоративной коллекции Credit Suisse, считает, что развитие институтов, поддерживающих современное искусство в России, таких как арт-кластер на «Винзаводе» в Москве, «Гараж», Московская биеннале современного искусства, и усилия частных фондов критически важны. Он приводит в пример Китай: 47 китайских художников вошли в топ-100 рейтинга ArtPrice, отражающего продажи современного искусства, тогда как американцев в нем оказалось лишь 19.
И всего пять российских художников входят в топ-500 рейтинга ArtPrice, занимая позиции между 330-м и 428-м местами.
Причем среди них — ни одного художника в возрасте до 30 лет.
Глава отдела современного искусства Эрмитажа Дмитрий Озерков отмечает, что этот рынок традиционно плохо принимает новых игроков: «Покупатели выучили определенные имена в различном ценовом сегменте (например, Кабаков, Пепперштейн, Плющ) и предпочитают ориентироваться на них». По словам Дарьи Черненко, специалиста по русскому искусству в Bonhams, на аукционах представлено среднее поколение (Чернышева, Осмоловский, Кошляков, Гутов и др.). Критерий успешности — прямые продажи галерей, дилеров, мастерских (если дилеров нет), интерес институций — выставки в «Гараже» или Премия Кандинского. Как отмечает Овчаренко, все рекорды и спекуляции на этом рынке рождаются именно по дороге из мастерской в музей: «Поставил на правильного автора — работы его в Tate или MOMA, ты и выиграл».