Почему Chevron удается зарабатывать на одном барреле больше других нефтяников

Джон Уотсон не похож на нефтяника. Нефтяная индустрия захвачена техасцами, саудитами и русскими, а Уотсон родился в районе Сан-Франциско, в 1970-х ходил в Калифорнийский университет и сейчас живет в нескольких минутах езды от Беркли. Он не работал на нефтепромыслах, а изучал экономику сельского хозяйства: Уотсон начал нефтяную карьеру как финансовый аналитик, а не как рабочий буровой бригады.

Возможно, поэтому человек, малоподходящий для должности генерального директора, управляет «белой вороной» среди энергетических компаний — компанией Chevron, которая никогда не следует основным трендам, а, скорее наоборот, выбирает противоположную стратегию развития. Когда его конкуренты расхватывали участки — Уотсон держал паузу. Когда гиганты вроде ExxonMobil, CNOOC и «Роснефть» покупают другие крупные нефтяные компании — XTO Energy, Nexen и ТНК-BP, Уотсон говорит, что не собирается заключать сделки, хотя на счетах Chevron находятся $22 млрд.

Уотсон всегда играет в свою игру. В то время как Exxon и остальные нефтяники только и думают о запасах, мысли Уотсона сосредоточены на экономической эффективности этих запасов. Chevron генерирует прибыль $24 с барреля нефти, тогда как Exxon получает $19,8, что соответствует среднему показателю по отрасли. «Мы всегда сфокусированы на эффективности. Нас не заботит баррель сам по себе», — говорит Уотсон.  При этом капиталовложения Chevron превысили $100 млрд за последние пять лет. Только в этом году компания собирается инвестировать $37 млрд — этот показатель сравним с капиталовложениями ExxonMobil.

Уотсон обещает, что инвестиции в «хорошие проекты» — заводы сжиженного природного газа (СПГ), глубоководные разработки и обширные нефтяные месторождения — увеличат объем добычи нефти и газа компании на 25%, до 3,3 млн баррелей в день всего за четыре года. Подобного рода обещания неслыханны для современных нефтяников. Ведь баланс сил в нефтяной отрасли сместился в сторону государственных гигантов, которые сидят на последних мировых запасах очень прибыльной и доступной нефти. Частные гиганты вроде Exxon, Shell, BP и Total вынуждены разрабатывать более глубокие запасы с различной степенью успешности. И их стратегия в первую очередь направления на поддержание производства. Например, у Exxon пять кварталов подряд снижается объем добычи, несмотря на приобретение XTO Energy в 2010 году за $40 млрд.

Что это за «хорошие проекты», о которых говорит Уотсон?

В Казахстане Chevron собирается инвестировать еще $25 млрд в месторождение Тенгиз, чтобы увеличить ежедневное производство с 750 000 баррелей до 1 000 000 баррелей в день.

В Нигерии компания инвестирует $2 млрд в шельфовые месторождения и $8 млрд в заводы, которые будут из газа производить горюче-смазочные материалы.

В глубоководные месторождения Мексиканского залива Chevron вложит $12 млрд, чтобы разработать еще три поля, которые выйдут на уровень добычи 100 000 баррелей в день к 2015 году.
 
Но настоящим бриллиантом является Горгон — проект по производству СПГ в Австралии стоимостью $52 млрд. Это один из крупнейших инфраструктурных проектов на планете. К концу 2014 года добыча в Горгоне составит 450 000 баррелей в день, половина которой отойдет Chevron как оператору проекта. Более 50 трлн кубических футов газа, обнаруженного у берегов Австралии, хватит как минимум на 40 лет.

Проект Горгон располагается на острове Барроу, в 37 милях к северо-западу от Австралии. Это место примечательно своей уникальной флорой и фауной, в которой числятся 24 вида, нигде более на Земле не встречающихся. В этом изолированном Эдеме Chevron добывает нефть с 1964 года. Но после того как было обнаружено новое месторождение, Австралия в качестве условия для проведения работ санкционировала карантинные правила, которые требуют, чтобы все оборудование, груз и персонал проходили обследование на наличие даже самого ничтожного количества насекомых или семян — всего, что может нарушить естественную экологию региона. Chevron также должна разработать крупнейший в мире проект по улавливанию и утилизации углекислого газа: технология позволит отделять CO² от природного газа и уводить его обратно под землю.

Помимо шанса на природную катастрофу, над проектом Горгон висят и другие риски. Например, валютный. Половина расходов проекта номинирована в австралийских долларах, который за последние годы вырос на 20% по отношению к американскому доллару: как результат, рост капиталовложений на $5 млрд. Кроме того, Chevron начала работу над Горгоном до шельфового бума и разработки сланцевого газа, повлекших снижение цен на газ в США. Правда, компании удалось заключить 20-летний контракт на продажу газа потребителям газа в Азии и его цена привязана не к спотовой цене в США, а к стоимости нефти, но все может измениться в будущем.

Несмотря на риски, Уотсон считает все перечисленные проекты очень ценными для компании, делая ставку на то, инженеры Chevron могут с нуля создавать нефтяную и газовую инфраструктуру дешевле, чем покупка активов на рынке. Зачем переплачивать за то, что создал кто-то другой, когда сам можешь контролировать свою судьбу? И вот здесь в игру вступает бухгалтерский баланс. «Денежные ресурсы в $22 млрд смягчают наши риски», — говорит Уотсон.

Образ мышления Уотсона «строить-не-покупать» складывался долгим путем. Он присоединился к команде Chevron в 1980 году, как раз тогда, когда нефть подскочила к рекордной отметке $35 за баррель ($100 в сегодняшних ценах). В 1996 году Уотсон был назначен президентом канадского отделения Chevron. Затем наступили темные времена для нефтяников, когда цена упала до $11 за баррель в 1998 году. Ослабленной индустрии требовалась консолидация — в том же году Уотсона назначили руководителем новой группы по M&A. Именно он в 2001 году курировал слияние с Texaco стоимостью $45 млрд, а через четыре года Chevron купила Unocal за $18 млрд.

Эти поглощения внесли неразбериху в управление активами в Казахстане, Австралии и Нигерии. Уотсон уже в качестве финансового директора наладил финансовую дисциплину и систему управления, сфокусировав Chevron на долгосрочных и просчитываемых проектах с большим экономическим потенциалом.

Именно консервативная стратегия удержала Chevron от совершения больших сделок во время американского сланцевого бума. Опыт Exxon с XTO Energy доказал, что Уотсон прав. Прошлым летом генеральный директор Exxon Рекс Тиллерсон выдал свою знаменитую  цитату «Мы все остаемся без штанов» (на сланцевом газе). В 2006 году ConocoPhillips заплатила $36 млрд, чтобы купить газовую Brulington Resources и три года спустя списала в убыток $25 млрд. Инвестиции во многие сланцевые месторождения при высокой цене на газ, изначально похожие на золотую жилу, теперь никогда не окупятся, так как стоимость упала до $3,5 за 1000 кубических футов, что ниже себестоимости добычи.

Существует еще одна причина, по которой Уотсон не инвестировал миллиарды долларов в американский сланцевый бум. Ему это было не нужно. Большинство нефтяных гигантов вырвались на береговое бурение в США в 1990-е, считая, что сухопутные активы слишком стары и истощенны. Chevron осталась. В результате: 3 млн акров в 13 незаурядных нефтяных и газовых полях от западного побережья до восточного побережья США. В ходе изысканий компания также обнаружила, что большинство ее старых полей в Западном Техасе могут дать огромное количество нефти в течение нескольких десятилетий (сейчас добыча здесь составляет 110 000 баррелей в сутки).

«Мы никогда не уходили, — говорит Гэри Лукетт, глава Chevron North America. — Мы знали, что у этих старых активов есть потенциал. Нам требовалось только понять, какие технические решения необходимо разработать, чтобы совместить их с бизнес-планом». Таким техническим решением стала комбинация наклонного бурения и гидравлического разрыва пласта. Вот превосходный пример из Калифорнии: Chevron качает около 180 000 баррелей ежедневно из столетних месторождений Кем Ривер в долине Сан-Хоакин. Геологи компании полагают, что земля от побережья Санта-Барбары до долины Сан-Хоакин содержит в себе 15 млрд баррелей. Chevron уже принадлежит большое количество участков в этом регионе. Почему бы не бурить новые скважины здесь? Потому что это будет стоить дороже, чем другие варианты, имеющиеся в распоряжении Chevron, и эти проекты пока отложены в дальний ящик. Уотсон по-прежнему делает ставку на эффективность и смотрит дальше, чем другие нефтяники.