На корпоративных облигациях можно заработать порой больше, чем на рынке акций. Пример частного инвестора Вадима Воронина, который с начала 1990-х занимается инструментами с фиксированной доходностью, — лучшее тому подтверждение. Средний доход его портфеля, на 80% состоящего из облигаций, — 15% в год. Неплохой результат, если учесть, что рынок акций за последние два года упал на 7%.
Воронин, выпускник МФТИ, с 1996 года отвечал за сделки на рынке fixed income в московском офисе JP Morgan. После обвала на фондовых площадках в 2008 году он ушел из банка и стал работать только на себя, устроив офис в своей квартире в Замоскворечье. Его работа сводится прежде всего к поиску недооцененных облигаций. Покупая их, он рассчитывает в первую очередь на рост курса ценных бумаг, а уже потом — на купонные выплаты. Какими принципами он руководствуется при выборе облигаций и формировании своего портфеля?
Первый этап выбора облигаций начинается с изучения отчетов по макроэкономике и отчетности самих компаний. На это уходит 70% рабочего времени Воронина. В числе обязательных для прочтения — отчеты JP Morgan, Credit Swiss, Deutsche Bank, Goldman Sachs, гонконгской финансовой группы CLSA. «В газетах не напишут, компании какой отрасли будут успешны в ближайшие полгода, приходится выискивать все самому, и это всегда сложно», — говорит Воронин. После выбора перспективных отраслей он подробно изучает все компании, работающие в этих секторах, выбирая облигации для покупки. На этом работа не заканчивается — инвестор в ежедневном режиме отслеживает все корпоративные новости эмитента.
«Макроэкономика и выбор отрасли — это 50% успеха на рынке облигаций, остальное психология», — говорит Воронин. Он выбирает самую недооцененную компанию сектора — ту, у которой дела, кажется, идут неважно и доходность по облигациям велика. «Когда рынок считает, что бумага плохая, это не обязательно так», — уверяет частный инвестор.
Например, весной этого года, когда цены на металл достигли максимальных посткризисных значений, стоило покупать облигации металлургических компаний. Но в тот момент уровень долговой нагрузки российских металлургов рос, с ним росли и риски инвесторов. Воронин купил облигации «Мечела» и «ЕвразХолдинг Финанс», несмотря на то что отношение чистого долга к EBITDA у этих компаний находилось на уровне 3, тогда как у других участников рынка оно было ниже («Северсталь» — 1,3, ММК — 1,1, НЛМК — 0,4). К лету облигации «Мечела» выросли в цене со 102% до 106%, а «Евраза» — с 85% до 89% от номинала. Продав их летом, Воронин заработал с учетом купонных выплат около 10%.
Двадцать процентов годовых — это минимальный заработок, на который ориентируется Воронин. Поэтому он не покупает облигации первого эшелона, где доходность сегодня составляет 7–8% годовых, и еврооблигации российских эмитентов. Проще было бы положить деньги на депозит. Сегодня 60% портфеля облигаций Воронина составляют бумаги нефтяной и строительной отраслей. Это облигации «Башнефти» и бумаги застройщиков, которым, по мнению Воронина, государство будет помогать. Например, петербургской компании «ЛенСпецСМУ». Еще 30% — бумаги металлургов, но Воронин намерен вскоре начать их продавать.
Около 10% приходится на облигации «СУ-155» — рискованные, как считает Воронин, вложения. Эта компания, которой владеет бывший чиновник правительства Москвы Михаил Балакин, непрозрачна, а доходность ее облигаций к оферте составляет около 19%. Правило Воронина: бумаги с высоким уровнем риска не должны занимать более 10% вложений. В своем портфеле Воронин обычно держит облигации более 5–6 эмитентов.
Бумаг финансовых организаций сейчас в нем нет: Воронин считает эту отрасль менее перспективной, чем строительство или нефтедобыча. Впрочем, именно с долгами финансовых компаний еще полтора года назад можно было провести весьма удачные сделки. В декабре 2008 года можно было купить облигации 5-го и 8-го выпусков банка «Русский cтандарт», стоившие тогда 50% и 80% от номинала соответственно. Продав их весной 2009 года по цене, близкой к номиналу, можно было заработать до 180% годовых. «Таких случаев в ближайшем будущем на рынке не будет», — считает Воронин.
Долговой рынок не менее «эмоциональный», чем рынок акций. Эмоции в первую очередь обеспечивают управляющие фондами или трейдеры инвестбанков. Воронин сам работал в банке и знает, как, глядя на дешевеющие долги, менеджеры подразделений дают команду продавать. Даже если бумага дешевеет на 2–3%, для банка, оперирующего миллиардными суммами, потери могут быть значительными. И тогда уже никакой фундаментальный анализ не действует, никакие потенциальные оценки бизнеса компании не идут в расчет. Как и на рынке акций, в такие моменты не следует паниковать и избавляться от бумаг. Наоборот, это прекрасная возможность для покупки, говорит Воронин.
Еще одно правило — не ждать срока погашения облигации. К этому моменту ликвидность бумаг падает, поэтому Воронин предпочитает купить другой публичный долг. Покупает ли он акции? Обычное соотношение облигаций и акций составляет 80/20. «Иногда пропорция может составлять 50/50, но только тогда, когда я вижу большие движения на рынке акций и точно понимаю, что сейчас могу заработать», — рассказывает Воронин. Заработанную от игры на акциях прибыль он снова вкладывает в облигации.