Июньская резолюция ПАСЕ, официально признавшая Россию «государством-агрессором», стала самым резким демаршем ассамблеи с прошлого года, когда между нами началось очередное охлаждение отношений. Последующий скандал с лишением спикера Госдумы Сергея Нарышкина доступа на сессию ПАСЕ в Финляндии только добавил масла в огонь.
Еще в апреле 2014 года ПАСЕ лишила российскую делегацию права голоса. А та, в свою очередь, перестала участвовать в заседаниях этой межпарламентской организации. Новая резолюция означает уже радикальное размежевание позиций и делает вполне вероятным окончательный разрыв. «Мы и без ПАСЕ проживем», — заявляет лидер «Справедливой России» Сергей Миронов, один из активных сторонников выхода России из ассамблеи.
Интересно, что в свою бытность председателем Совета Федерации тот самый Миронов отзывался о ПАСЕ совсем иначе. Всего пять лет назад он утверждал: «Обижаются на ПАСЕ те, кто боится дискуссий. Поэтому совершенно не согласен с призывами уйти из ПАСЕ, где нас якобы постоянно обижают. Не обижаться нужно, а уметь и учиться грамотно, убедительно, весомо отстаивать свою позицию. И защищая интересы собственной страны, уметь слышать мнение других, даже если вы с этим мнением не согласны».
В кардинальном изменении взглядов Миронова отразилась эволюция всей российской политики последних лет. В послании Федеральному собранию 2003 года президент Владимир Путин называл интеграцию в Европу «историческим выбором» России и призывал к «активному участию в работе Совета Европы». Но сегодня эта тематика напрочь сменилась рассуждениями об «особой российской цивилизации», которая допускает аннексию территорий других стран, называя это «национальным воссоединением». Для европейских институций такая риторика неприемлема. И потому сами эти институции начинают оцениваться в России критически.
Напомним, что Россия вступила в Совет Европы и его Парламентскую ассамблею еще в 1996 году (кстати, на церемонии вступления Россию представлял тогдашний министр иностранных дел Евгений Примаков). Однако доживет ли это членство до своего 20-летнего юбилея? Учитывая неоизоляционистский тренд российской политики, в этом возникает все больше сомнений…
При вступлении в СЕ Россия подписала ряд базовых конвенций этой международной организации.
Правда, многие из них с оговорками.
Например, смертная казнь в России окончательно, с изъятием соответствующей статьи из уголовного кодекса, не отменена. На данную меру лишь наложен мораторий — это было необходимым условием для вступления в Совет Европы. И сегодня данный мораторий действует потому, что в российской конституции зафиксирован приоритет международных договоров над национальным законодательством. Однако нет никаких гарантий, что он сохранится при возможной отмене этого приоритета (что иногда предлагается) или выходе России из СЕ.
Некоторые документы Совета Европы Россия только подписала, но не ратифицировала. Например, Европейская хартия региональных языков и языков меньшинств в России до сих пор не действует, что вступает в очевидное противоречие с конституционным принципом федерализма.
При этом российские власти требуют неукоснительного исполнения этой хартии от других стран (Украины, республик Балтии).
Европейскую хартию местного самоуправления Россия ратифицировала в 1998 году, однако ее реальное исполнение было фактически блокировано наступившим вскоре режимом «вертикали власти». Хартия провозглашает децентрализацию управленческих структур и их избираемость, выстраивание власти по принципу субсидиарности и бюджетную автономию муниципальных образований. Но вместо всего этого в последние годы в России происходит массовая замена избираемых мэров на назначаемых сверху «сити-менеджеров», что означает ликвидацию принципа местного самоуправления как такового.
При вступлении в Совет Европы Россия также обязалась не рассматривать остальные постсоветские страны как зону своего «особого влияния». Но ее реальная политика по отношению к «ближнему зарубежью» едва ли не сразу же стала противоречить этому обязательству. Мышление «геополитическими» категориями до сих пор видит в новых независимых государствах лишь какие-то «лимитрофы», которые должны согласовывать свою политику с Кремлем. А если они выходят из-под контроля, то становятся объектом агрессии, поначалу пропагандистской. Эта имперская реставрация уже привела к тому, что отношения России с другими постсоветскими странами сегодня выглядят хуже, чем даже в эпоху распада СССР.
В 2008 году группа делегатов ПАСЕ уже ставила вопрос о лишении России права голоса в связи с вводом ее войск в Грузию. Но тогда ассамблея ограничилась лишь осуждающей резолюцией. Однако аннексия Крыма привела к гораздо более масштабному кризису в отношениях между российской делегацией и другими членами ассамблеи.
Критические резолюции ПАСЕ относительно российской политики особенно участились с началом «третьего срока» Владимира Путина. Европейские парламентарии выразили обеспокоенность ужесточением российских законов, вводящих ограничения на свободу слова и свободу собраний. Также они призвали пересмотреть закон об НКО, который объявляет множество общественных организаций «иностранными агентами». Такого рода законы, по мнению европарламентариев, возрождают атмосферу времен холодной войны и идут вразрез с международными обязательствами России.
Эти разногласия наглядно иллюстрируют возрастающий мировоззренческий контраст между Россией и Европой. Кроме того, здесь ярко проявляется и существенная разница роли парламентариев в разных странах. Эта разница не только в большей значимости парламентов в европейских государствах, чем в России. Но и в возможном несовпадении точек зрения депутатов от одной страны — они скорее солидаризуются по общеевропейским фракциям. Российская же делегация в ПАСЕ, вне зависимости от партийной принадлежности, всегда голосует солидарно с официальной позицией Кремля. Вероятно, руководствуясь тезисом одного бывшего думского спикера о том, что «парламент — не место для дискуссий».
Возможно ли сегодня вновь наладить конструктивное взаимодействие России и ПАСЕ?
Очевидно, что от серии взаимных демаршей не выигрывает никто. Если российскую делегацию лишают права голоса, а она в ответ бойкотирует заседания, это не приближает решения никаких проблем. Исправить ситуацию могло бы, напротив, активное вовлечение российских делегатов в подготовку резолюций ПАСЕ. Это вполне соответствовало бы Уставу СЕ, где провозглашается: «Целью Совета Европы является достижение большего единства между его Членами».
Российская делегация в ПАСЕ, насчитывающая 18 человек из 318 членов ассамблеи, вряд ли сможет победить в голосованиях. Но она должна иметь возможность изложить свою точку зрения. И возможно, аргументированная дискуссия, опирающаяся на нормы международного права, заставит ее смягчить позиции. Если же Россия будет настаивать на неправовых, аннексионных методах решения международных вопросов, то в том же Уставе Совета Европы прописана и процедура исключения того или иного участника.
Исторически она никогда еще не применялась, но перспектива реального принятия такого решения наверняка станет весьма убедительным аргументом. Российская делегация способна на громкие заявления, однако окончательный разрыв с европейским правовым и политическим пространством вряд ли входит в ее планы. Потому что это может повлечь за собой пересмотр целого ряда российско-европейских договоренностей, в том числе экономических, а российская сырьевая экономика жизненно зависит от европейских рынков.