Отказ нового британского правительства проводить второй, «более репрезентативный» референдум по Brexit'у, которого в своей петиции потребовали более 4 млн человек, видимо, ставит окончательную точку в ответе на этот исторический вопрос – Великобритания все-таки выйдет из Евросоюза.
Конечно, эту петицию еще должен рассмотреть парламент, но вряд ли он также пойдет против воли большинства населения своей страны. Таких прецедентов еще не было, и, кроме того, это стало бы откровенным нарушением принципов многовековой британской демократии.
Есть еще самый фантастический вариант – на Brexit может наложить вето королева. Но королевская семья не пользовалась правом политического вето с 1717 года и предпочитает царствовать, но не править, оставляя решение политических вопросов на усмотрение подданных.
Тем не менее выход из ЕС может повлечь за собой распад Соединенного королевства. Шотландский парламент уже заявил о подготовке нового референдума о независимости от Великобритании. В 2014 году Лондону удалось убедить шотландцев не отделяться, причем одним из главных аргументов было пребывание в едином пространстве Евросоюза. Но теперь этого аргумента нет.
Также вероятно новое обострение проблемы Северной Ирландии. В настоящее время между ней и Ирландской республикой граница прозрачна. Но в случае выхода Великобритании из ЕС, в котором Ирландия остается, между ними неизбежно появление пограничного контроля. Это может привести к возобновлению, казалось бы, давно забытого североирландского конфликта, который в свое время удалось урегулировать именно с привлечением общеевропейских правовых механизмов.
На недавнем референдуме большинство жителей и политических движений Шотландии и Северной Ирландии голосовали за то, чтобы остаться в Евросоюзе. Этот факт демонстрирует расхожую ошибку в российской политической лексике – называть регионалистские движения «сепаратистскими». Кстати, и самое, пожалуй, известное на континенте движение за независимость – каталонское – также является сторонником евроинтеграции. «Сепаратистами» они могут выглядеть лишь с точки зрения прежних имперских столиц (Лондона и Мадрида). А с точки зрения Брюсселя и Страсбурга они такие же сторонники единой Европы.
Лидер французского «Национального фронта» Марин Ле Пен, вдохновившись результатами британского референдума, предлагает провести аналогичный и во Франции. Однако «фрекзит» наверняка приведет и к похожей ситуации в ее внутренней политике. Дело в том, что большинство французских регионалистских движений (бретонское, нормандское, эльзасское и т. д.), критикуя парижский централизм, являются безусловными сторонниками Евросоюза. Поэтому в случае гипотетического выхода Франции из ЕС они, в свою очередь, потребуют местных референдумов за право своих регионов остаться в нем.
Что же сближает Брюссель и регионалистов? Эта диалектика была заложена еще при основании ЕС. Учреждая общеевропейские институции, их уравновесили существенным расширением прав регионов (были приняты Хартия о местном самоуправлении, Декларация о регионализме в Европе и т. д.). Предполагалось, что это сочетание общеевропейских и региональных интересов станет надежным противоядием от межгосударственных конфликтов, которыми переполнена история Европы.
«Европа ста флагов» – так образно называлась вышедшая еще в 1968 году книга бретонского регионалиста Яна Фуэре (Yann Fouéré), в которой он обосновывал необходимость «разукрупнения» европейских государств и новой, общеевропейской федерации самоуправляемых регионов. Войны между этими регионами невозможны, поскольку все они экономически взаимозависимы. Но такая трансформация Европы позволила бы кардинально приблизить власть к гражданам и избавиться от многоэтажных государственных бюрократий.
Хотя этот радикальный проект не сбылся, сегодня идею «Европы регионов» продолжает развивать партия Европейский свободный альянс. Она объединяет более 40 регионалистских движений из различных стран ЕС и в коалиции с «зелеными» занимает 50 мест в Европарламенте.
На наши вопросы ответил директор Альянса Гюнтер Даувен (Günther Dauwen):
— Как Европейский свободный альянс оценивает выход Великобритании из ЕС?
— Мы считаем, что выход из ЕС любого государства-члена, что стало возможным благодаря Лиссабонскому договору, является обоюдной потерей – и для Союза, и для самого этого государства. Тем более когда это касается Великобритании, с учетом ее размера и исторической значимости. Сама идея Евросоюза возникла и оформилась после трех войн между Германией и Францией, которые опустошили континент. И для общеевропейского баланса континент нуждался в Великобритании – точно так же, как и сами британцы поняли, что мир и процветание не могут быть достигнуты в их «блистательной изоляции».
Уже сегодня в самой Великобритании это решение вызывает массу размышлений и критики. Но как бы то ни было, я полагаю, что полностью оторвать британцев от Европы невозможно.
— Что вы думаете о перспективах Шотландии и Северной Ирландии, которые желают остаться в ЕС?
— С 2014 года, когда состоялся референдум о независимости Шотландии, там уже дважды состоялись выборы, на которых член нашего альянса Шотландская национальная партия набирала все больше голосов. Сегодня она полностью доминирует в Шотландском парламенте и является главной оппозиционной партией в Британском. Думаю, что теперь их главной задачей станет подготовка и проведение нового референдума о независимости – параллельно тому, как Лондон будет вести переговоры о выходе из ЕС. Шотландия, конечно, не может быть исключена из Евросоюза помимо своей воли.
Что касается Северной Ирландии, то там Brexit может стимулировать идею воссоединения с Ирландской республикой. Хотя этот процесс выглядит сложнее, чем даже обретение Шотландией независимости, учитывая известные культурные и религиозные противоречия. Вообще Англия без других британских наций будет иметь большие проблемы с демократией, легитимностью и идентичностью. Ведь даже отдельного «парламента Англии» не существует.
— Может ли эта ситуация привести к реформе ЕС в сторону децентрализации?
— Наш альянс последовательно выступает за Европу регионов и права наций, пока не имеющих своей государственности, за кардинальное повышение роли местного самоуправления. ЕС, конечно, должен сделать выводы из британского референдума и провести реформу по децентрализации – чтобы ни у кого не возникало желания из него выходить. При этом децентрализацию мы понимаем не как возвращение власти в прежние национальные столицы – в этом случае общеевропейский цивилизационный проект просто обессмыслится. И мы вернемся к архаичной «Европе империй», которая веками подавляла регионы и национальные меньшинства. А мы сторонники иной Европы – всего ее культурного и регионального многообразия.
Известные российские аналитики, например Владислав Иноземцев, считают вероятным и даже желательным уроком Brexit'а для ЕС, напротив, «укрепление и унификацию союза оставшихся государств». Однако именно чрезмерная унификация Евросоюза и его стандартов (вплоть до пресловутой кривизны огурцов) как раз и была одним из главных аргументов у британских евроскептиков. Кроме того, возрастание брюссельского централизма неизбежно будет подавлять специфику малых стран ЕС (например, Балтийских) и провоцировать в них самих евроскептические настроения.
Но видимо, это традиционное, идущее еще от имперских времен свойство российского политического сознания – решать проблемы за счет «укрепления вертикали». Тогда как европейский метод скорее означает синтез глобальных интересов и локальной специфики, который британский социолог Роланд Робертсон обозначил термином «глокализация». Поэтому некоторые официальные российские идеологи напрасно видят в росте европейского регионализма предвестие «распада ЕС». Это не распад, но постоянная самонастройка и поиск новых балансов.
Относительно самой российской политики, кстати, также возникает диалектический вопрос. Если Россия нацелена на сближение и сотрудничество с континентальной Европой, ей нечего опасаться реального федерализма во внутренней политике. Потому что регионалистские движения в ЕС, как было показано выше, играют интегральную роль, «сшивая» своими прямыми связями все европейское пространство. Однако федерализм в РФ, увы, остался лишь на бумаге, а региональные партии, которые свободно действуют в Европе, в России запрещены.
Фактически нынешняя Россия является странным зеркальным отражением Великобритании. Традиционно критикуя эту страну, Кремль тем не менее точно так же, как и она, стремится дистанцироваться от Европы. Но в этом случае неизбежна перспектива появления российских «Шотландий»…