Алексей Навальный: «Власть нам сказала: ребята, давайте устраивать погромы»

16 октября Кировский областной суд рассмотрел жалобы Алексея Навального и Петра Офицерова на приговор по делу «Кировлеса». Апелляционная инстанция утвердила обвинительный приговор, но заменила реальные сроки лишения свободы на условные. После заседания суда Навальный ответил на вопросы корреспондента Forbes.

— Изменится ли ваше поведение с учетом наличия условного срока, который предполагает аккуратность в действиях?

— Я понимаю отлично, что сейчас любое административное правонарушение, вроде перехода улицы в неположенном месте, превратит условный срок в реальный, но это же не зависит от того, какие я совершаю или не совершаю правонарушения. Это зависит от желания Путина посадить определенных людей или не посадить. Поэтому я не собираюсь идти у них на поводу, не собираюсь прогнозировать их поведение. Есть еще несколько уголовных дел, которые расследуются в отношении меня, у них всегда есть формальная возможность меня посадить... Уже сейчас по действующим соцопросам мы видим, что не меньше 60% россиян знают про "[болотное] дело", и большинство из этих людей считает, что [власть] преследует незаконно. Наша задача состоит в том, чтобы 80% узнали про «болотное дело», подавляющее большинство должно знать, что это дело политическое, и тогда под давлением общественного мнения они будут вынуждены, я надеюсь, выпустить этих людей.

— Когда готовились к процессу, был ли вопрос, кому доверить «РосПил» и вообще все дела?

— Поскольку все эти вещи идут уже много месяцев, мы миллион раз обсуждали план «а», план «б», и что делать в случае изоляции. В этот раз я был абсолютно спокоен, много раз было проговорено, что надо было делать и что не надо, как объявлять фандрайзинг, у кого какие пароли доступа. Все все понимали.

— С текучкой ясно. Но все-таки, когда лидер уходит в заключение или в подполье, нужен человек, который его заменит. Вы остались на свободе, но вы не можете избираться. Кому бы вы могли доверить формальное лидерство?

— Таких людей много, это не может быть один человек. Эти выборы в Мосгордуму (в сентябре 2014 года. — Forbes.) важны  тем, что должны пройти праймериз, где люди смогут не только проявить свои политические амбиции, но еще и для реализации этих политических амбиций получить поддержку, хотя бы внутри нашей группы. Это такой бесконечный кадровый процесс.

Меня самого немножко угнетает та ситуация, при которой все повторяют «Навальный, Навальный!». Это не Навальный, а еще 44 человека. И Навальный — один из них, который борется за лидерские позиции. Мы все вместе должны работать, постоянно обсуждать, поднимать, поддерживать. Я не могу, к сожалению, назначать лидеров оппозиции. Они должны сами появляться.

— Во время начала московской кампании вас поддержали Борис Немцов, Михаил Касьянов. Потом пошли слухи, что вы о них забыли, кинули. Понятно, что, возможно, вам нужно было абстрагироваться от них, чтобы не забирать на себя их отрицательный рейтинг...

— Не знаю, мы ничего не говорили. Они меня выдвинули партией, потому что формально я  должен был быть выдвинут партией. За это я им благодарен. Помогали в ходе кампании. У них была непростая дискуссия внутри партии, и даже те люди, которые внутри партии меня не поддержали, в ходе кампании себя тихонько вели. И я очень доволен. И все довольны.

— Так вы ассоциируете себя с Немцовым или Касьяновым?

— У них своя партия. Что значит, ассоциирую с Немцовым и Касьяновым? Это самостоятельные политики. Где-то я с ними согласен, где-то есть расхождения. Например, сейчас я запустил кампанию за визовый режим, и Немцов, и Касьянов (в особенности — Касьянов) против. Но это не вычленяет их из числа моих союзников. Очевидно, что у них гораздо более либеральные взгляды по многим направлениям. У меня — более консервативные. Видимо, «Народный альянс» является более консервативным движением. Но в целом они мои союзники. Если будут общероссийские праймериз, они будут моими соперниками, оставаясь моими союзниками. Это политический процесс.

— Сочувствуете ли вы людям, которые вышли на улицу в Бирюлево?

— В Бирюлево люди вышли, потому что беззаконие, потому что не было другой ситуации. Дело не в том, сочувствую или не сочувствую, а в том, что я сочувствую всем людям — не только в Бирюлево, но и в других районах. В Марьино и на Остоженке. Тем, которые не могут добиться справедливости и получить защиты от прокуратуры и от судов. Поэтому многие люди выходят и вынуждены действовать радикальным образом для того, чтобы добиться какой-то защиты.

Конечно, мне не нравится видеть на улицах Москвы какие-то горящие автомобили или перевернутые палатки. Но сама власть нам демонстрирует обратное. Что они сделали за последние дни? Они показали: мол, ребята, давайте устраивать погромы. Другого способа нет. Мы игнорируем убийства, мы ничего не расследуем, но если вы устроите погром, то мы на вертолете прилетим в Коломну, мы всех арестуем, притащим в кабинет к Колокольцеву. И это совершенное безобразие.

Что делает власть сейчас? Поощряет экстраординарные эксцессы. А нужна система. Нужна система, при которой, если, не дай Бог, кого-то зарезали, убили, то полиция идет по горячим следам и все это расследует. И ни у кого не возникает ни малейшего желания все громить. Всем жителям Бирюлево или любых других районов и городов говорят: хотите расследования? Устройте, пожалуйста, погром. Это совершенно неприемлемая ситуация. И я сочувствую всем людям, которые в ней оказываются, и себе в том числе.