В начале 2010 года один из богатейших людей России Владимир Потанин заявил, что не оставит свое многомиллиардное состояние в наследство детям. «Мой капитал должен работать на благо общества», — сказал он. Трудно было поверить, что это всерьез: пример Потанина для России уникален. Но и через два года миллиардер тверд в своем решении. «Как я могу передумать? — сказал он в недавнем интервью «Известиям». — Я считаю, что есть предел, после которого любой человек, даже самый целеустремленный, теряет мотивацию чего-то добиться». Потанин оставит дочери и двум сыновьям миллионы, а не миллиарды долларов, и уж точно не контроль над своей бизнес-империей. Хорошо, что совладелец «Норникеля» не поменял решения. Если вы мечтаете передать ваш бизнес детям, пример Потанина должен заставить задуматься и вас.
По статистике американского Института семейного бизнеса, предприятие, переданное по наследству детям, просуществует еще 10 лет только с 53% вероятностью, а перешедшее к внукам основателя — с 32%. В половине случаев наследники вгоняют бизнес в гроб меньше чем за десятилетие. Уорнер Лерой передал по наследству своей 22-летней дочери легендарный нью-йоркский ресторан «Русская чайная», и заведение закрылось всего через год. Была ли в этом виновата юная Дженнифер или сам Лерой погубил свое предприятие слишком дорогим редизайном и недостаточным вниманием к кухне, сейчас уже бессмысленно выяснять (другие владельцы снова открыли «Русскую чайную» в 2006 году), но неудачу, конечно, приписали девушке. В результате, выходит, ресторатор оставил дочери не бизнес, а неприятную строчку в резюме.
Вы скажете, что с тем же «Норникелем» ничего подобного случиться не может: это не ресторан какой-нибудь, а гигантское предприятие, сидящее на запасах руды. Но наследники способны если не разорить, то уж точно подорвать и крупную публичную компанию. В 2001 году Франсиско Перес-Гонсалес из Колумбийского университета опубликовал исследование, в котором показал, что в течение двух лет после перехода контроля по наследству такой показатель предприятия, как рентабельность активов, падает в среднем на 18%. Инвесторы если и не знают об этом феномене, то интуитивно чувствуют, что наследникам доверять нельзя; по данным Переса-Гонсалеса, основанным на анализе 162 случаев передачи контроля над компаниями, если новый гендиректор связан с уходящим родственными узами, рыночная капитализация сразу после объявления о перестановке падает в среднем на 1,8%. А если не связан — растет на 2,1%.
Еще одно авторитетное исследование канадца Рэндалла Морка и соавторов доказывает, что чем больше в стране компаний, контролируемых богатыми наследниками, тем медленнее растет экономика этой страны. В канадских фирмах, которыми управляют наследники, Морк обнаружил более низкую производительность труда, чем в среднем по стране. А еще такие компании склонны пренебрегать инновациями: старые деньги консервативны, мотивация наследников не так высока, как у предпринимателей, активно строящих собственный бизнес.
Кроме того, если верить Пересу-Гонсалесу, наследники становятся руководителями компаний в гораздо более молодом возрасте, чем сторонние менеджеры, — в среднем на девять лет раньше. Часто им не хватает опыта, чтобы подхватить знамя, выпавшее из слабеющих рук основателя.
Если вы начнете готовить своего ребенка к работе в семейном бизнесе с раннего возраста, вы все равно никогда не сможете беспристрастно оценить его — или ее — способности. И даже если объективно ваш наследник будет готов к управлению делом, он никогда не будет так же сильно мотивирован его развивать, как вы или сторонний управленец, которому нужно постоянно доказывать свой профессионализм. Человеческая природа тяготеет к статус-кво, и наследники часто с опаской проводят изменения, которые по нынешним временам необходимы постоянно.
Хорошо, но что, если не тянуть детей в семейное дело, а просто оставить за ними акции, а текущее руководство поручить наемным профессионалам? Почему тот же Потанин не хочет так поступить? Да хотя бы потому, что в идеале правильная мотивация нужна не только управленцу, но и собственнику. Иначе между менеджером и владельцем неизбежно будут возникать конфликты, и бизнес опять-таки пострадает.
Так что олигарх просто проявляет дальновидность. С одной стороны, он хочет, чтобы бизнес, в который он вкладывал душу и силы, ради которого рисковал и воевал с сильными врагами, не развалился и не потерял в цене после его ухода от дел. С другой — понимает, что нечестно оставить детей вообще ни с чем, как бы это ни мотивировало их на строительство собственного бизнеса, — «человеку в жизни нужен трамплин», говорит Потанин. Вопрос только в высоте трамплина. Для миллиардера десяток-другой миллионов долларов не более чем карманные деньги. В более человеческом масштабе речь, пожалуй, шла бы о какой-нибудь недвижимости и достаточной сумме, чтобы получить хорошее образование. Дальше — пусть как-нибудь сами.