На этой неделе можно было избрать главным фильмом новую «Великолепную семерку». Но я подумал: изберу — и что? Я не убавлю и не прибавлю зрителей этому фильму. На него придет строго определенная публика.
Раскрою страшную тайну. Я из тех редких, кто не является поклонником старой «Великолепной семерки». Она не только не «Семь самураев» Акиры Куросавы, с которых содрана, но и один из тупиков классического голливудского вестерна наряду с «Золотом Маккены».
Не зря в Голливуде четверть века не снимали вестерны, даже после того, как Клинт Иствуд сделал в 1970-е «Джози Уэлза вне закона», который во многих рейтингах — первейший вестерн всех времен. Но именно Иствуд реабилитировал жанр в начале 1990-х оскароносным «Непрощенным».
Для меня реальный современный вестерн — наследник не «Великолепной семерки», а так называемого спагетти-вестерна, который в 1960-е изобрели итальянцы. Американцы его презирали, считали подделкой. Но итальянцы осознали то, чего, как ни странно, не понимали голливудские родоначальники жанра: что вестерн не имеет отношения к реализму. Это, во-первых, миф сродни древнегреческому эпосу, где герои — безусловные боги, как хорошие, так и плохие. А во-вторых, стиль.
Вестерн — балет. Балет поз. Шляп и пончо. Балет пуль. Подлинным гением вестерна, на которого в половине своих фильмов ориентировался Квентин-«спагетти»-Тарантино, стал Серджо-«спагетти»-Леоне с его трилогией «За пригоршню долларов», «За несколько лишних долларов», «Хороший, плохой, злой», в которой и прославился — тогда еще как актер — Клинт Иствуд. Потом Леоне сделал два совсем уже невероятных вестерна. А поищите наименования сами! Тем более, что название самого гениального из них — про мексиканскую революцию — не только у нас, но и в мире понимают и трактуют настолько по-разному, что даже я теряюсь, как его правильно произносить.
Сцена расстрела из двух пулеметов диктаторской гвардии на горном мосту — с броневиками, лошадьми, пылью, взрывами, двумя по-разному стучащими пулеметами — возможно, лучшая боевая массовая сцена в мировом кино. Я люблю демонстрировать ее гостям: все просто падают от восторга. А звук какой! А музыка какая — он же у Леоне от Морриконе!
Но перейдем к главному. Выходит первый в СССР и России женский киноальманах: «Петербург. Только по любви». В киномире женщины играют всё большую роль — не только как актрисы и режиссеры, но, например, операторы, хотя прежде считалось, что камерой могут орудовать исключительно мужчины.
В альманахе «Петербург» семь новелл. Три из них сделаны звездами (Рената Литвинова, Авдотья Смирнова, Оксана Бычкова). Но четыре оставшихся — тоже интересными персонами.
Анна Пармас была соавтором сценариев Авдотьи Смирновой «Два дня» и «Кококо» и режиссером клипов группы «Ленинград». Аксинья Гог (самая молодая из участниц проекта, 1990 г. р.) — ученица Дмитрия Крымова, Евгения Каменьковича и — по контрасту — Владимира Меньшова. Наталья Кудряшова — режиссер небанальной картины «Пионеры-герои». Наталья Назарова, помимо прочего, соавтор сценария изумительной «Русалки» Анны Меликян.
Альманах сделан в современной традиции, когда зрителю не объясняют, чью именно новеллу он смотрит. Всё выясняется лишь в финале. Рад, что угадал авторов всех трех новелл, каковых и должен был угадать. Но вам подсказывать не стану.
О чем это
Новелла №1 — «Сны Иосифа»» с Литвиновой в главной роли и шикарной квартирой, в которой живет она, знаменитая актриса, три ее дочери и бабушка.
В нее влюблен вечный второй режиссер «Ленфильма» – его изображает знаменитый кинопереводчик (некогда и остроумный кинокритик) Василий Горчаков. Сюжет — один съемочный день фильма про последнего певца Петербурга Иосифа Бродского, в котором заняты героиня Ренаты и две из ее дочерей: они призваны отразить три возраста музы Бродского. При этом фильм снимает режиссер-француженка, а его суть не реальная история, а сны.
Новелла гламурная, декоративная, тусовочная. Впрочем, все, кто в ней тусуется, для меня симпатичны: помимо Горчакова и Литвиновой это, в частности, замечательный кинокритик Костя Шавловский и хороший актер Максим Виторган — тоже теперь медиафигура. В одной из ролей — честь режиссеру — прекрасная Римма Коростелева, актриса МХТ, которую редко видишь на большом экране.
Другие плюсы: в новелле красиво читают отрывки из стихов Бродского. Забавны сны про него. Особенно сон про попытку освободить Бродского после осуждения в тунеядстве отрядом революционных поэтов во главе с комиссаршей в кожаной тужурке. Цель операции: тайно подменить Бродского на глазах охраны литератором-двойником.
Новелла №2 — «Девочки» со Светланой Камыниной и знаменитой после «Елены» Звягинцева Надеждой Маркиной. Немолодые мать и дочь спорят на заснеженной набережной Невы — виды города для фильма, понятно, важны. Ведь он напоминает про другие недавние альманахи про города и любовь: «Париж, я люблю тебя», «Нью-Йорк, я люблю тебя» — в их ряд безуспешно пытался вписаться и фильм «Москва, я люблю тебя», в котором, кстати, есть хорошие новеллы.
Спорят они о политике. Дочь — либерал, а мать ненавидит либерастов. Дочь против убийцы и тирана Сталина, а мать за.
Но дочь-то, как выясняется, идет на УЗИ. В свои сорок она третий раз беременна. А скотина-муж ушел к молодой бабе. И тут становятся безразличны политические разногласия. Главное, что, судя по УЗИ, родится нормальная девочка. Мать и дочь объединяются в радости: жизнь — продолжается.
В этой новелле много мотивов. Есть и мотив женского шантажа — мужа вернуть все-таки хочется. Но в целом это мини-фильм о том, что современный Питер держится на женщинах.
Новелла №3 — «Утро». Опять городские улицы (автора этой новеллы я тоже с ходу угадал: она всегда анализирует парадоксы взаимоотношений мальчиков и девочек). Как и в других новеллах — тут фирменный знак фильма — на улицах попадаются прохожие-чудики, в данном случае негр в форме моряка Балтфлота. Странноватая девочка сталкивается с глухонемым мальчиком. Девочка не уехала в Италию, где живет ее мама. В отличие от мамы она не считает Петербург серым, сырым и стылым.
Город выглядит красиво, даже когда герои стоят на набережной на фоне сухогрузов.
Новелла называется «Утро», потому что это утро жизни. Удивительный факт: в 15-минутный фильм уложена вполне себе полноценная история первой любви с неожиданной (хотя и в меру предсказуемой) развязкой. Самая оптимистическая часть альманаха.
Новелла №4 — «Селфи». Пожалуй, самая дурацкая часть альманаха. Не хочу обижать режиссера, но ей-богу не понимаю ее смысл. Это стеб? Это трактовка психологии молодых провинциалов?
Хорошенькая девочка приезжает в Питер, чтобы погулять в клубе, осознанно нажраться, переспать с первым встречным. А утром красиво покончить с собой, бросившись в подвенечном платье с крыши напротив Исаакия. В моих черновиках много записей по поводу этой новеллы. Но ограничусь корректно западным no comments.
Новелла №5 — «Аничков мост». Тоже странная часть фильма (как, кстати, и следующая новелла №6), но по крайней мере внятная.
Замечательная Полина Кутепова играет автобусного экскурсовода, работающего с англоязычными группами. Она устала от одиночества, работы, бесперспективности, рутины — и заодно от престарелой мамы, которая всегда некстати по мобильному выносит ей мозги.
Но происходит нечто, когда ее автобус в очередной раз попадает в традиционную пробку на Фонтанке у Аничкова моста. Большинству иностранных туристов давно надоела экскурсия, они дремлют и совсем не интересуются конями Клодта. Сама экскурсовод мечтает побыстрее избавиться от клиентов, сбагрив их на обед. Но в автобусе обнаруживаются знатоки Невского проспекта. Приходится вывести их на Аничков мост. И в итоге простые иностранцы доказывают экскурсоводу, что к городу-то надо относиться как к произведению искусства и живому организму, требующему постоянного осмысления и трактовок. Это вызывает у героини сначала отчаяние (поскольку ее уже все достало — а сейчас ее окончательно достают), но потом, как ни странно, радость жить.
Впрочем, финал оставляет двойственное ощущение. Хотя героиня Кутеповой впервые в новелле улыбается, смотрит-то она в ночную Фонтанку. Пусть и подсвеченную яркими уличными огнями. А глядеть в ночную воду, если верить кинематографу, знак дурной.
Новелла №6 — «Просто концерт». Самая непредсказуемая часть фильма. И первая, где героиня — совсем уж простушка. Чудесная актриса Анна Уколова – см. «Географ глобус пропил» — крановщица. Однако в один из вечеров, одолжив на вечер у подруги из сверхдорогого бутика брендовые шмотки, эта, по всем признакам, лимита (что неправда, она ленинградка) идет в консерваторию на концерт хора мальчиков. Там солистом — один небезразличный ей подросток. Потому что это ее сын.
Дальше выясняется нечто, что рассказать попросту нельзя. Мне эта новелла, как и новелла №4, представляется надуманной.
Зато какой сюрприз для зрителей. Кроме того, новелла укладывается в концепцию фильма: он ведь не про Питер, а про то, как разные типы петербурженок пытаются выжить в этом историческом городе.
Новелла №7 – «Выгул собак». Анна Михалкова играет одинокую женщину средних лет, сотрудницу музея. Продюсеры поступили правильно: обрамили альманах новеллами двух главных звезд нашей новой женской режиссуры.
Что в этом хорошего
У фильма — концептуальное завершение. Все женщины из альманаха несчастны в очень красивом Петербурге, кроме той, у которой пока что утро жизни, еще не столкнувшейся с реальностью. В последней новелле — тоже одинокая женщина без перспектив. Она слушает японскую аудиокнигу об этике поведения мужчины утром после ночи, проведенной с женщиной. У нас бы кто помыслил о подобной этике (читает отрывки из книги, кстати, Рената Литвинова. А книга — японской писательницы конца X – начала XI века Сей Сёнагон «Записки у изголовья», ставшая основой одноименного фильма Питера Гринуэя).
К героине Михалковой шесть лет ходит женатый любовник, которого мы даже не видим. Она встречается с каким-то придурком после посещения сайта знакомств. Выгуливавший добермана — опять же женатый— пьянчуга предлагает ей сбегать за глинтвейном. А заодно говорит: зачем вы слушаете японское? Надо только наше слушать. Она ради возможного будущего семейного счастья посещает, заплатив большие тысячи, какого-то псевдошамана — замечательная, редкостная в последние годы роль Михаила Боярского.
Не мужики — одни уроды.
Ее радость —только ее маленький песик. Но в конце новеллы — и альманаха вообще — возникает внезапный проблеск. Как прокомментировал финал одного из своих фильмов финский мэтр Аки Каурисмяки, я добрый старикан. И не мог не оставить своему герою (в случае с альманахом «Петербург» — героиням) хотя бы небольшую надежду на счастье.
Наш вариант рекламного слогана
Жизнь – это женщина. Всё, что не женщина, не жизнь.