Обеднеть, чтобы выжить: почему ОПЕК+ перестал бороться за высокую стоимость нефти
Мировые цены на нефть упали в первой декаде апреля более чем на $10, до $60 за баррель, после практически синхронного объявления восемью странами ОПЕК+ (Россия, Саудовская Аравия, Алжир, Ирак, Казахстан, Кувейт, ОАЭ и Оман) планов утроить в мае добычу до 411 000 баррелей в сутки (б/с) и введения администрацией президента США Дональда Трампа пошлин на импорт товаров из десятков стран. Через месяц эти же восемь стран объявили о намерении увеличить объемы добычи в июне еще на 411 000 б/с, сославшись на снижение запасов нефти в мире. В пятницу, 16 мая, фьючерсы на Brent колебались вокруг $64 за баррель. Эксперты, опрошенные Forbes, назвали целый ряд причин, побудивших ОПЕК+ принять такое решение.
Сохранить альянс
Действия альянса ОПЕК+ объективны и ориентированы на балансировку рынка, полагает старший аналитик Альфа-банка Никита Блохин. «Мы не считаем, что ОПЕК+ наращивает добычу темпами, существенно опережающими рост спроса, — говорит он. — По нашим оценкам, рынок действительно в 2025 году в среднем останется дефицитным. К августу дефицит предложения нефти на рынке может составить до 0,6 млн б/с — большой объем. И именно этой причиной обусловлены ускоренные темпы возврата объемов добычи альянса. ОПЕК+ руководствуется балансом спроса и предложения, выступая своего рода регулятором рынка».
Утверждение стран ОПЕК+, что коммерческие запасы нефти в мире сегодня находятся на достаточно низком уровне, трудно оспорить, сказал Forbes главный директор по энергетическому направлению исследовательского центра «Институт энергетики и финансов» (ИЭФ) Алексей Громов. «Но я бы не стал говорить, что эти страны стремятся не допустить возвращения дефицита нефти, — отмечает он. — Если говорить о дефиците нефти, то рост цен был бы на руку альянсу. Реальная причина опережающего наращивания добычи нефти странами ОПЕК+ заключается в том, чтобы сохранить этот альянс».
В последние несколько лет ОПЕК+ последовательно сокращал добычу, в том числе путем добровольных ограничений, что вызывало недовольство у целого ряда стран, особенно у тех, кто был злостным нарушителем даже добровольных обязательств, продолжает Громов. К таким нарушителям, по его словам, относятся Казахстан, Ирак и некоторые другие страны, у которых в структуре добычи велика доля западных нефтедобывающих компаний, не желающих признавать требования ОПЕК+. Поскольку добыча осуществляется на принципах концессии, власти этих стран не в силах изменить их условия, не разорвав отношения с западными партнерами, говорит Громов. В этой ситуации, считает он, у ОПЕК+ было два пути: либо продолжать ограничения добычи, рискуя потерять некоторых членов альянса, либо согласиться на увеличение добычи отдельными участниками. «Я считаю, что ОПЕК+ принял второй вариант с тем, чтобы сохранить управляемость внутри альянса и его единство, поскольку все его участники понимают, что ОПЕК+ — это важный инструмент стабилизации ситуации на мировом нефтяном рынке, и сейчас усиливать тенденцию на какой-то развал этого альянса никто бы не хотел», — говорит Громов.
Саудовская Аравия пытается надавить на нарушителей дисциплины внутри ОПЕК+, прежде всего на Казахстан, Ирак и ОАЭ, согласен эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергетической безопасности Станислав Митрахович. «Пока это не очень получается сделать, — говорит он. — Западные компании сделали серьезные инвестиции в казахстанское нефтяное месторождение Тенгиз, а ОПЕК+ препятствует получению ими выгоды. Поэтому казахстанские власти все равно будут нарушать ограничения».
Ключевым триггером смягчения квот ОПЕК+ стал высокий профицит мощностей на Ближнем Востоке, добавляет генеральный директор маркетплейса нефтепродуктов Open Oil Market Сергей Терешкин. «Согласно последней оценке Управления энергетической информации (EIA) Министерства энергетики США, разница между фактическим и предельным уровнем добычи в ближневосточных странах ОПЕК в апреле достигла 4,6 млн б/с, в то время как в том же месяце объем добычи нефти только в Ираке, втором по величине производителе нефти на Ближнем Востоке, составлял 4,3 млн б/с, — говорит он. — Ведущие ближневосточные страны ОПЕК — Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ — будут компенсировать потери, связанные со снижением цен, за счет наращивания предложения. Скорее всего, решение о повышении добычи на 411 000 б/с, анонсированное на май и июнь 2025-го, будет применено и в отношении следующих месяцев года. Де-факто это будет означать конец ОПЕК+ при его формальном сохранении».
«Я очень далек от мысли, что ОПЕК+ вот-вот рассыплется, — говорит Митрахович из Финансового университета. — Если такое случится, то вероятность ценовой войны всех против всех и дальнейшего падения цен будет очень высокой. А ценовые войны — очень болезненная история». Поэтому, полагает эксперт, даже если в будущем подобная ценовая война неизбежна, то участники ОПЕК+ полагают, что лучше ее отложить.
За решением об увеличении добычи, которое планировалось давно, но постоянно переносилось, стоит желание нарастить долю ОПЕК+ на рынке нефти, потерянную за последние годы добровольных сокращений, отмечает портфельный управляющий УК «Альфа-Капитал» Дмитрий Скрябин. Сможет ли ОПЕК+ в текущих условиях увеличить свою рыночную долю — вопрос долгосрочный, полагает Громов из ИЭФ. «Во второй половине года станет ясной реальная ситуация с приростом спроса на нефть в мире, — говорит он. — Вполне может быть, что он окажется скромнее, и в этой ситуации страны ОПЕК+ снова вернутся к ограничениям. Либо же будет замедляться добыча американской сланцевой нефти, что уже происходит, потому что для США некомфортен тот уровень мировых цен, который сложился сегодня. И если эта ситуация будет сохраняться достаточно долгое время, есть шанс, что страны ОПЕК+, особенно те, у которых есть достаточно свободных добычных мощностей, могут несколько увеличить свою долю на мировом рынке, которую они в последние годы подрастеряли».
Международное энергетическое агентство (МЭА) в майском обзоре сообщило, что ожидает профицита на мировом нефтяном рынке порядка 0,7 млн б/с. ОПЕК же ожидает роста спроса в этом году на 1,3 млн б/с, до 105 млн б/с.
Блохин из Альфа-банка не видит значительного потенциала для снижения нефтяных цен от текущих уровней из-за решения ОПЕК+. «Это может произойти не в 2025-м, а, скорее, в 2027−2028 годах, если наращивание добычи странами, как входящими в альянс, так и не входящими — США, Канадой, Норвегией и странами Южной Америки, пойдет ускоренными темпами, — прогнозирует он. — Тогда перепроизводство нефти на горизонте 2028 года представляется нам наиболее вероятным сценарием, что, естественно, приведет к снижению цен и разбалансировке рынка. Текущий же период низких цен, скорее всего, временный, и в летний период вполне возможен рост котировок выше $65 за баррель. В принципе, уже в начале IV квартала по окончании летнего сезона цена нефти, по нашим оценкам, может снова вернуться к уровню $70 за баррель».
Иранский фактор
По словам Громова из ИЭФ, есть фактор риска, который может поменять расклад на нефтяном рынке уже в ближайшее время и который не следует сбрасывать со счетов — ситуация вокруг Ирана и иранской ядерной программы. «Сейчас США ведут интенсивные непрямые переговоры с Ираном, уже проведено четыре раунда, — напоминает он. — Но, несмотря на то, что представители Ирана и США встречались друг с другом при посредничестве Омана, США ввели уже восемь пакетов санкций против Ирана и в первую очередь против иранской нефтяной отрасли. Очевидно, что, если не будет достигнуто соглашение по иранской ядерной программе, Трамп будет всячески душить иранскую нефтянку».
Кроме того, не снят с повестки дня вопрос резкого обострения ситуации на Ближнем Востоке, добавляет Громов. «Если сделка между Ираном и США не будет достигнута, то вероятность эскалации, вплоть до военного противостояния между Израилем и Ираном, кратно возрастает, — говорит он. — Это означает, что в краткосрочной перспективе из-за напряженности в странах Персидского залива возможны перебои с поставками нефти из региона. И в этой ситуации возможен резкий рост цен, который изменит расклады на мировом рынке. Это наблюдение на краткосрочную перспективу ближайших трех-шести месяцев».
Однако в случае снятия санкций с Ирана картина может измениться и на противоположную, полагает Терешкин из Open Oil Market. По его словам, добыча нефти в Иране практически вернулась на досанкционный уровень: в апреле объем предложения иранской нефти составлял 3,35 млн б/с, что на 450 000 б/с меньше среднесуточного досанкционного уровня 2017 года. «В случае снятия эмбарго Иран нарастит добычу еще на 400 000-500 000 б/с, — считает Терешкин. — Тем самым Иран не сможет залить рынок дешевой нефтью, но это все равно будет медвежий сигнал».
Геополитический фактор — сделка с Ираном — может существенным образом изменить картину, согласен Скрябин из «Альфа-Капитала». Также, по его словам, существенное влияние на нефть окажет состояние мировой экономики, если торговые войны США приведут к замедлению экономик, в первую очередь Китая — крупнейшего мирового импортера нефти.
Печаль российского бюджета
Россия извлекла выгоды из дополнительных добровольных ограничений в рамках ОПЕК+, потому что небольшие сокращения добычи приводили к гораздо большей доходности российских нефтяных поставок за счет сохранения высоких мировых цен, напоминает Громов из ИЭФ. «Сейчас мы видим, что мировые цены на нефть провалились относительно прошлого года примерно на $15, — рассуждает он. — На такой же уровень упали и экспортные цены на российскую нефть — она сейчас продается по цене ниже $50 за баррель. И очевидно, конечно, что это неприятные последствия для российского бюджета в связи с тем, что мы недополучаем относительно запланированных уровней поступления от нефтегазового сектора примерно $10−12 с каждого барреля, а это серьезные потери, которые, безусловно, аукнутся в конце года, если ситуация не поменяется».
Низкие цены на нефть и возможное дальнейшее их снижение, конечно, являются негативным фактором для российского бюджета, но не стоит его переоценивать, так как падение нефтегазовых доходов компенсируется ростом ненефтегазовых, полагает Скрябин из «Альфа-Капитала», который также считает, что уже введенные и планируемые санкции Великобритании и ЕС не окажут серьезного негативного влияния на Россию.
«Если предположить, что цены на нефть, которые мы наблюдаем сейчас, — $63−65 за баррель для Brent, — сохранятся на текущем уровне, то российская нефть будет продаваться соответственно примерно по $50−52 за баррель, — говорит Громов. — В этих условиях логистика станет дешевле из-за того, что многие танкеры, которые сейчас не входят в санкционные списки, будут более смело возить российскую нефть, из-за падения ее цены ниже потолка в $60 за баррель. Это мы уже сейчас наблюдаем, но проблем для бюджета это не снимает».
По его словам, если ситуация с ценой не изменится, России придется либо в очередной раз модифицировать систему взимания налогов с нефтяной отрасли, либо девальвировать рубль.
Правительство России одобрило 30 апреля изменения в показатели федерального бюджета на 2025 год, согласно которым из-за снижения цен на нефть ожидаемые нефтегазовые доходы снизятся с планировавшихся 10,93 трлн рублей до 8,3 трлн рублей. При этом правительство ожидает, что в нынешнем году рост ненефтегазовых доходов составит 829,2 млрд рублей, до 30,2 трлн рублей, преимущественно за счет увеличения поступления отдельных налогов и неналоговых платежей.
Громов также полагает, что дальнейшее ужесточение западных санкций против России вряд ли представит существенную опасность для нее. «С другой стороны, есть, конечно и «черный лебедь» — инициатива американских конгрессменов ввести 500%-ную пошлину на товары из стран, покупающих российскую нефть, в случае, если Россия не договорится или не будет двигаться к компромиссу по ситуации с Украиной, — добавляет Громов. — Если Дональд Трамп и его администрация в какой-то момент решатся применить такой инструмент, он может быть достаточно опасным. Это будет неприкрытое и жесткое давление на основных покупателей российской нефти — Китай и Индию. Эффект для нефтяного рынка может быть сопоставим с началом торговой войны США и Китая. Но надеюсь, что до этого не дойдет».