В ходе начавшейся 13 июня острой фазы конфликта с Ираном Израиль наносил удары не только по военным целям, но и по нефтегазовой инфраструктуре. 14 июня были атакованы газовое месторождение Южный Парс, откуда Иран получает две трети потребляемого топлива, газоперерабатывающий завод, крупнейшая в Тегеране нефтебаза вместимостью почти 260 млн л бензина, дизеля и авиационного топлива и расположенный к югу от столицы нефтеперерабатывающий завод (НПЗ) мощностью переработки почти 225 000 баррелей нефти в сутки (б/с). Иран в ходе ответных ударов поразил находящийся в Хайфе НПЗ мощностью 197 000 б/с, который в результате был остановлен.
Но эти события до странности слабо повлияли на рынок. Фьючерсы на нефть марки Brent в пятницу, 13 июня, подскочили на 13%, до $78 за баррель с $69 днем ранее, но вскоре начали снижаться и уже в понедельник, 16 июня, опустились на 6%, до $73. Рост возобновился вечером 17 июня на фоне новостей о заседании Совета национальной безопасности в Вашингтоне и угроз президента США Дональда Трампа в адрес Ирана. По данным портала Trading Economics, 13 июня на пике российская нефть марки Urals стоила $68,54 за баррель, подорожав за день на 6%, но к 17 июня цена снизилась на 2%, до $66,98 за баррель. Утром 18 июня стоимость нефти колебалась в районе $75-76 за баррель Brent и $71 — за баррель Urals, что все еще ниже уровней начала года.
Текущие цены на нефть свидетельствуют о том, что рынок по-прежнему в значительной степени не учитывает экстремальные сценарии, отмечает колумнист Reuters Рон Буссо. Похоже, что сейчас рынки и инвесторы находятся в состоянии ожидания развития конфликта, поскольку рассматриваются разные сценарии — от скорого прекращения огня и продвижения к ядерной сделке между США и Ираном до совместного уничтожения США и Израилем ядерной инфраструктуры Ирана и смены режима в этой стране. Еще одним вариантом, ведущим к серьезной эскалации, могли бы стать удары Ирана по энергетической инфраструктуре союзников США — Саудовской Аравии или Объединенных Арабских Эмиратов, отмечает Буссо. При этом для нефтяных рынков основным риском остается блокирование или нарушение движения танкеров через Ормузский пролив, через который проходит пятая часть потребляемых в мире объемов нефти и газа, добавляет колумнист.
Почему откатываются цены
Эскалация на Ближнем Востоке случилась, но она уже была заложена в ожидания трейдеров, сказал Forbes главный директор по энергетическому направлению исследовательского центра «Институт энергетики и финансов» (ИЭФ) Алексей Громов. По его словам, первоначальный скачок стоимости барреля 13 июня оказался весьма существенным, учитывая ограниченность военного конфликта, рост предложения и игру ОПЕК+ на понижение цен. Трейдеры первоначально опасались неконтролируемой эскалации конфликта вплоть до реализации угроз судоходству в районе Ормузского пролива, однако этого не произошло и перебоев с поставками нефти из Персидского залива не отмечается. Как следствие, рынки успокоились и рост цен остановился, констатировал Громов. «Пока война не выходит за рамки воздушных атак, которые мы наблюдаем в течение двух лет, — рассуждает эксперт. — После беспрецедентной террористической атаки в октябре 2023 года Израиль и Иран уже обменивались ракетными ударами. Сейчас мы видим примерно то же самое. Идет воздушная война, в которой пока не сильно просматриваются перспективы дальнейшей эскалации».
Цены снижаются на ожидании того, что конфликт может оказаться менее масштабным, чем предполагалось, согласен эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергетической безопасности Станислав Митрахович. «Можно было бы представить развитие событий в более жестком варианте, при котором обе стороны начали бы активнее бомбить нефтегазовую инфраструктуру друг друга. Но такого пока не происходит, поэтому цены и откатились», — говорит эксперт. По мнению Митраховича, противники будут вынуждены договориться. В этом в первую очередь заинтересован Иран, поскольку Израиль ослабил его союзников, таких как группировка «Хезболла» в Ливане. Тегеран лишился и поддержки со стороны Сирии, где находились системы, предупреждавшие Иран о воздушном нападении, перечисляет аналитик.
Новый виток ирано-израильского конфликта пока что оказывает ограниченный эффект на нефтяные цены: сказывается тот факт, что из-за санкций роль Ирана на рынке нефти в последние годы была не очень высокой, добавляет генеральный директор маркетплейса нефтепродуктов Open Oil Market Сергей Терешкин. Из-за эмбарго со стороны США свыше 90% поставок нефти из Ирана приходились на Китай, а там ключевыми покупателями иранской нефти являются НПЗ, которые и понесут основные издержки от текущего кризиса, рассказывает Терешкин. Индия, Япония и страны ЕС прекратили закупать иранскую нефть после 2019 года, когда эмбарго США на ее импорт вступило в силу, напоминает он. «Влияние конфликта на цены будет краткосрочным» , — заключает Терешкин.
Перекроет ли Иран Ормузский пролив
На фоне израильско-иранских перестрелок появились заявления, что дальнейшая эскалация конфликта может привести к блокировке Ираном Ормузского пролива, а это вызовет всплеск цен до $300 за баррель. Ормузский пролив, расположенный между Ираном, ОАЭ и Оманом, длиной в 161 км и шириной в самом узком месте порядка 34 км соединяет богатый нефтью и газом Персидский залив с Индийским океаном. Ширина его судоходных путей — 3 км в каждом направлении, поэтому проходящие суда потенциально уязвимы для мин, ракетных ударов, огня береговой артиллерии и перехвата с помощью катеров и вертолетов, пишет Bloomberg.
Пролив имеет огромное значение для мировой торговли нефтью и сжиженным природным газом (СПГ). По данным Bloomberg, в 2024 году через пролив перевозилось почти 16,5 млн баррелей нефти в сутки, или 26% мировых поставок, из Саудовской Аравии, Ирака, Кувейта, ОАЭ и Ирана. Кроме того, через пролив транспортируется почти пятая часть мировых поставок сжиженного природного газа, в основном из Катара. В прошлом Иран захватывал торговые суда, проходившие через пролив, и неоднократно угрожал его перекрыть.
«Прогнозы о взлете цен на нефть до каких-то заоблачных высот и о перекрытии Ормузского пролива не оправдаются, — полагает Громов из ИЭФ. — Ключевая причина в том, что участники конфликта сами боятся подобного развития событий. Неконтролируемая ситуация, которая может возникнуть в регионе в результате таких действий, может обрушить экономику Ирана, что чревато потерей им государственной субъектности, во всяком случае, той субъектности, которую Иран выстраивал после свержения шахского режима в конце 1970-х. По-моему, власти в Иране это понимают и стремятся не допустить непредсказуемую эскалацию, которую Иран может просто не выдержать».
В Альфа-банке не рассматривают сценарий полной блокады Ормузского пролива, предполагающей 20%-ное сокращение экспортных потоков, что может повлечь не только глобальные потрясения на сырьевом рынке, но и конъюнктурные изменения в мировой экономике, сказал Forbes старший аналитик Альфа-банка Никита Блохин. «В случае возникновения подобных рисков конфликт, вероятно, будет разрешен дипломатическим путем по мере подключения к этому процессу региональных игроков, — говорит он. — Ключевые страны Персидского залива, экспортирующие нефть и СПГ, такие как Катар, ОАЭ, Саудовская Аравия, заинтересованы в сохранении собственных поставок и, скорее всего, применят все доступные им рычаги для разрешения ситуации. В случае же частичной блокады Ормузского пролива Ираном вполне вероятен сценарий проводки судов под защитой других региональных игроков».
Сценарий блокировки Ормузского пролива, которая повлияет на транспортировку нефти из Саудовской Аравии и СПГ из Катара, маловероятен, поскольку в таком случае Иран останется в изоляции относительно ключевых стран Ближнего Востока, говорит Терешкин из Open Oil Market. «Я считаю маловероятным то, что Иран может заблокировать Ормузский пролив, по крайней мере на долгое время, — согласен Митрахович из Финансового университета. — Иначе экспортеры нефти и газа из других регионов мира, в том числе Россия, Америка и все остальные, соберут все сливки с этих рынков».
Что конфликт значит для России
Весной стоимость российской нефти ушла в пике: по данным Минэкономразвития, которое публикует среднемесячные цены на Urals, в марте показатель опустился ниже уровня «нефтяного потолка» и составил $58,99 за баррель по сравнению с $61,99 в феврале. Дальше падение продолжилось: в апреле цена снизилась до $54,76 за баррель, а в мае — до $52,08. За три месяца бочонок российской нефти подешевел на 16%. Но ситуация изменилась: по данным портала Trading Economics, за последний месяц цена барреля нефти Urals выросла на 14,36%, хотя все равно осталась на 11,3% меньше, чем год назад.
С точки зрения «циничного экономического прагматизма» конфликт между Израилем и Ираном благоприятствует России, считает Громов из ИЭФ. «До начала эскалации мировые цены на нефть держались на уровне $64−65 за баррель, и ожидалось, что они пойдут вниз, — напоминает он. — «Большая семерка» и ЕС обсуждали понижение ценового потолка для России с нынешних $60 до $45 за баррель. Если бы так произошло, это стало бы серьезным испытанием для российской нефтяной отрасли и нашей экономики, которая столкнулась бы с сокращениями бюджетных доходов». Обострение конфликта между Израилем и Ираном привело к двум позитивным для России последствиям, считает Громов. Во-первых, мировые цены на нефть поднялись на $10, подтянулись и цены российской нефти с соответствующей коррекцией вверх бюджетных доходов, указывает эксперт. Во-вторых, пока не урегулирована ситуация между Израилем и Ираном, страны «Большой семерки» вряд ли будут принимать какие-то действия в отношении потолка цен для России, объясняет эксперт.
При этом в среднесрочной перспективе Россия заинтересована в том, чтобы Иран сохранил свой потенциал регионального игрока на Ближнем Востоке и оставался важным противовесом политике, которую в регионе проводят западные страны и Израиль, полагает Громов: «И поэтому Россия, извлекая краткосрочную выгоду из этого конфликта, не будет стремиться к тому, чтобы он разгорался, а скорее заинтересована в возвращении того положения дел, которое сложилось до израильских атак на Иран в начале июня». Но пока складывается впечатление, что Иран начал слабеть под воздушными ударами Израиля, а это может привести к его вынужденному политическому поражению под давлением угроз США напрямую вмешаться в текущий конфликт, рассуждает эксперт.
Блохин из Альфа-банка отмечает, что еще до начала нынешнего конфликта на фоне роста геополитических рисков существенно сократил импорт иранской нефти Китай, ключевой торговый партнер Ирана. Иран экспортирует около 1,7 млн баррелей сырой нефти в сутки, что составляет менее 2% мирового потребления. По данным аналитической компании Kpler, более 90% иранского нефтяного экспорта поступает в Китай, и большую часть иранской нефти закупают мелкие частные НПЗ («чайники»), расположенные в провинции Шаньдун. На них, кстати, приходится более 20% нефтеперерабатывающего производства Китая.
В последние месяцы, указывает Блохин, независимые китайские нефтеперерабатывающие заводы сокращали закупки иранской нефти: их совокупный импорт в мае упал до 1,25 млн б/с, что на 27% меньше, чем 1,72 млн б/с в апреле, и на 35% меньше, чем в марте, когда закупалось 1,91 млн б/с. Блохин говорит, что более трети НПЗ, активно закупавших иранскую нефть, сейчас пересматривают свои планы и оценивают риски продолжения сотрудничества с Ираном. «Вполне вероятно, что эти потребители будут искать альтернативные и более надежные источники сырья, среди которых, скорее всего, окажется Россия, предлагающая более выгодные условия и значительные дисконты», — говорит Блохин.
Если эскалация все же произойдет, то проиграют иранцы и арабские производители нефти и газа, а «эгоистически» выиграют, по крайней мере в краткосрочной перспективе, другие игроки нефтегазового рынка — Россия и американские добытчики сланцевой нефти, а также производители оборудования для возобновляемой энергетики, резюмирует Митрахович из Финансового университета.