Практика банкротства: сколько стоит отдать долги
Как повлияют на судебную практику эти «новеллы», повысится ли качество рассмотрения таких споров и станет ли больше «превентивных» обращений к юристам, обсуждали спикеры сессии «Как отразилось на эффективности процедур банкротства повышение госпошлин» ежегодной конференции «Банкротства, реструктуризации, корпоративные конфликты: знаковые дела и судебные процессы в современной России», организованной FCongress.
Наталья Васильева, партнер АБ «Бартолиус», полагает, что в делах о банкротстве снизится количество обжалований, что приведет к некоторой трансформации судебной практики. Под наибольшим ударом будут дела о банкротстве граждан: их кредиторами чаще всего также являются физические лица, а конкурсная масса в подавляющем большинстве случаев находится в критическом недостатке и порой под уголовными арестами. Не исключено, что значительно сократится и количество обжалований со стороны арбитражных управляющих, которым уже сейчас суды отказывают в предоставлении рассрочки/отсрочки в уплате госпошлины.
То есть судебную практику будет определять активность системных кредиторов (уполномоченных органов или крупных организаций), а другие «субъекты» будут либо присоединяться к их правовой позиции, либо не участвовать в обжаловании. Стоит отметить, что рост госпошлин совпал с увеличением размера налогов: НДФЛ, налога на прибыль и сверхприбыль, НДС для лиц, находящихся на УСН и т. д.
Раньше, когда обращение в суд стоило дешево, сутяжничество было «национальным видом спорта», говорит управляющий партнер «Яковлев и партнеры» Андрей Яковлев. По его словам, низкий (в прошлом) размер госпошлины, а также незначительность судебных расходов «на представителя» привели к многочисленным злоупотреблениям со стороны участников конфликтов. Он приветствует повышение размера пошлин, так как теперь стороны, чтобы избежать больших расходов, будут пытаться договориться и разрешать конфликтные ситуации в досудебном порядке.
Андрей Резниченко, адвокат, партнер ЮФ Reznichenko Law Offices, напомнил о большой загрузке судов и нехватке квалифицированных кадров: «заградительный барьер» в виде пошлин, которые мало кто сможет себе позволить, неизбежно уменьшит количество исков — «в этом смысле влияние реформы положительное». Между тем, продолжает он, без повышения заработной платы аппарату суда повысить эффективность его работы невозможно. Спикер отметил, что банки будут отказываться инициировать банкротные процедуры, если у должника нет значительных активов, так как по каждому крупному требованию им надо будет уплатить многомиллионную пошлину. «Пошлины стали фактором, влияющим на судебные стратегии даже состоятельных кредиторов, — заявляет Резниченко. — В конечном счете они будут влиять и на выбор контрагентов».
Партнер юрфирмы «Orlova/Ermolenko » Александр Ермоленко полагает, что качество работы судов, по крайней мере еще 10 лет останется на прежнем уровне: «Повышение госпошлины заставит бизнес договариваться до суда, судебной работы юристов станет меньше, она изменит направление на консультирование и сопровождение переговорного процесса, средняя ее стоимость возрастет». Спикер полагает, что следует ожидать активизации уголовно-правовых методов взыскания долгов, «поскольку они все еще являются бесплатными».
Дмитрий Якушев, советник, адвокат практики «Банкротство» АБ «Андрей Городисский и партнеры», считает, что от уменьшения нагрузки на суд качество судебных актов не изменится, поскольку компетенция помощников или секретарей суда автоматически не возрастет. Он считает, что Федеральная налоговая служба (ФНС) и банки будут по-прежнему активными участниками судебных процессов, в том числе подавая обжалования в Верховный суд РФ. Но зато значительно уменьшится число банкротных процедур в отношении малого бизнеса, поскольку кредиторы последнего должны, помимо «платы за иск», еще заплатить госпошлины на добанкротной стадии.
Управляющий партнер ЮФ «Стрижак и партнеры» Максим Стрижак полагает размер госпошлин по банкротным делам завышенным. Он отметил, что с момента их повышения число отказных определений Верховного суда и определений о передаче дел в Экономическую коллегию упало в два раза по сравнению с аналогичным периодом трехлетней давности. Он прогнозирует, что рост стоимости госпошлин приведет к удорожанию юридических услуг только в самом «дешевом» сегменте.
Даниил Савченко, адвокат, управляющий партнер «BFL/Арбитраж.ру», поднял тему непропорциональной нагрузки между судами в мегаполисах и в регионах: в крупных городах (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Казань и т. п.) служители Фемиды загружены очень сильно, у них в производстве могут быть сотни дел. Уменьшение исков даже вдвое разгрузит суды несильно. К тому же внесудебное урегулирование не так эффективно, так как лишено механизма принудительного исполнения. «Пошлины были подняты ситуативно, с целью пополнения бюджета, а не с целью изменения качества правосудия или уменьшения нагрузки», — говорит Савченко.
В завершение необходимо отметить, что все более важной становится тщательная проверка «противной стороны» еще на стадии заключения соглашения. Перед тем как брать на себя финансовые обязательства, кредитору следует убедиться в платежеспособности контрагента, узнать о его закредитованности и понять, как можно решить вопрос о дополнительном обеспечении. Все это снизит вероятность «ухода в банкротство».
Взыскать или привлечь?
Дискуссия об изменении судебной практики касательно контролирующих должника лиц развернулась на сессии «Как убытки превратились из рядового инструмента в угрозу опаснее субсидиарной ответственности».
У кредиторов есть два варианта «получить искомое» с контролирующих должника лиц (КДЛ): взыскать «прямые» убытки либо привлечь к субсидиарной ответственности. По мнению Юлии Литовцевой, партнера «Пепеляев групп», 10 лет назад первый вариант считался для КДЛ возможностью отделаться легким испугом. Но «вдруг» сумма взыскиваемых убытков стала похожа на номера мобильных телефонов, а число удовлетворенных заявлений о субсидиарной ответственности превысило 60%. И оказалось, что руководство банкротящейся компании должно прилагать «сверхусилия», чтобы удовлетворить кредиторов. Остроты ситуации добавило появление терминов, которые отсутствуют в законе. Например, убытки, как оказалось, бывают корпоративными и кредиторскими, что вызвало множество вопросов у юристов.
Дмитрий Николаенко, генеральный директор антикризисной группы «Пилот», обратил внимание на то, что окончательный водораздел между кредиторскими и корпоративными убытками был проведен Верховным судом в 2024 году. Одно из различий состоит в соотношении объема ответственности и суммы реестра требований кредиторов. Кредиторские убытки, в отличие от корпоративных, не могут быть выше этой суммы. Еще одно различие в том, что в первом случае речь идет о защите кредиторов, а во втором — самого общества и его участников.
Однако на практике общего у разных видов убытков больше, чем может показаться на первый взгляд. О том, что разграничение весьма сомнительно, по мнению Марины Басовой, руководителя практики претензионно-судебной работы «Сибура», свидетельствуют тексты судебных актов, не содержащих квалификации вида убытков.
Алена Ермоленко, партнер компании «Орлова, Ермоленко», рассказала о том, как пыталась найти ответы на вопросы о корпоративных убытках в обосновании их взыскания судами. Результат исследования оказался неутешительным: «водораздел» между корпоративными и кредиторскими убытками на практике выглядит догматическим. Практическая разница есть только между субсидиарной ответственностью и взысканием убытков.
Первый из способов — классическая защита кредиторов по специальным банкротным основаниям, со своими правилами исковой давности и прочими нюансами. А в исках об убытках в первую очередь нужно доказать наличие у заявителя защищаемого законом интереса. В практике встречаются ситуации, когда требования о взыскании корпоративных убытков продолжают рассматриваться после завершения банкротства и расчета со всеми кредиторами. Тогда на место процессуального истца должен встать генеральный директор. Но в подобных случаях возникает неопределенность с исковой давностью.
После такой «вдохновляющей» информации от коллег Павел Двойченков, руководитель практики «Разрешение споров», юридическая компания «Лемчик, Крупский и партнеры», отметил, что существование разных видов убытков — некая виртуальная реальность, создаваемая Верховным судом. А на деле в банкротстве требования о взыскании убытков почти всегда защищают кредиторов. Спикер также отметил новую тенденцию: перенос банкротных «стандартов» в обычные корпоративные споры. Для корпоративных споров характерен четко очерченный круг ответчиков, «но внезапно оказалось, что можно показать пальцем на некоего выгодоприобретателя, назвать его бенефициаром и взыскивать с него убытки», отметил Павел Двойченков. По его мнению, крайне важно отделять экстраординарные механизмы «банкротного мира» от «гражданского». Ведь на фоне корпоративных конфликтов возникают злоупотребления, влекущие банкротство ответчиков, в том числе личное банкротство директоров.
Накал страстей дискуссии почти достиг пика, когда в дискуссию вступил Александр Спиридонов, адвокат, старший юрист практики «Банкротство» КА Delcredere. Он поддержал мнение Юлии Литовцевой о том, что взыскание убытков в объеме свыше суммы реестра — это сюрреализм. Дополнительные сложности с корпоративными убытками возникают в ситуации, когда участников в обществе несколько, а требования предъявлены только к одному из них. Суды, включая ВС РФ, считают необходимым выяснять позицию других участников относительно их заинтересованности в получении ликвидационной квоты. Еще один важный аспект «не реальных» по размеру убытков связан с их взысканием арбитражным управляющим. Если это попытка решения корпоративного конфликта в пользу одного из участников, то, как решил в конкретном деле ВС РФ, в требованиях необходимо отказывать. Проще говоря, банкротство — не место для корпоративных разборок.
Валерия Тихонова, руководитель группы по банкротству Vegas Lex, остановилась на процессуальной проблематике споров о персональной ответственности. Привычной является переквалификация субсидиарной ответственности в убытки. Но это механизм работает и в обратном направлении. Важно помнить, что переквалификация на иную форму ответственности возможна только на этапе установления виновного лица, но не на второй стадии процесса, когда суд лишь определяет размер взыскиваемой суммы. Подобные вопросы должны обсуждаться в ходе подготовки спора к рассмотрению.
Еще одним свидетельством проблем с квалификацией форм ответственности, по мнению спикера, являются ошибки в разграничении убытков и субсидиарной ответственности. Далеко не всегда оправдано сопоставление суммы вреда и активов должника: последние могут существовать лишь на бумаге. Или напротив, отчуждено имущество с несущественной стоимостью, но деятельность должника без него невозможна или затруднена, и в итоге наступает банкротство.
Цена ошибок в квалификации форм ответственности чрезвычайно высока: ведь такие долги не прекращаются ни при личном банкротстве, ни после смерти ответчика, а передаются по наследству. Поэтому так важно разобраться в этих вопросах, и шанс, что суды и юристы научатся в этом разбираться, есть.