Банк России объявил, что будет внимательнее смотреть на активы страховых компаний и, по сути, начнет самостоятельно оценивать «качество» их портфелей. Банки регулируются похожим образом уже довольно давно, и исчезновение многих кредитных организаций с 2013 года связано именно с плохими активами и нарушением нормативов (см. отчет ЦБ по финансовой стабильности).
Есть также пенсионные фонды, которые, в отличие от большинства международных «коллег», инвестируют в очень узкий спектр инструментов — в основном в облигации — из-за строгого регулирования, тогда как в развитых странах разрешенная доля вложений в акции существенно выше. Российские же правила похожи на действующие в Южной Корее. При этом объем рынка страховщиков в России в разы меньше, чем объемы кредитования банковского сектора, который уже зарегулирован.
Отметим, кстати, что бизнес страховщиков во всем мире выглядит все более привлекательным из-за растущих сборов премий и гораздо менее активного увеличения выплат. Активы страховщиков почти везде более чем на 90% оказываются облигациями/кредитами/депозитами, и в этом плане российские правила до последнего времени были довольно мягкими.
Может быть, новое регулирование полезно и улучшает финансовую стабильность? Как на это смотрят в других странах?
Почему вводится новое регулирование
Немного истории. В 2016 году в Европе были введены правила Solvency II для страховщиков. Они как раз подразумевали оценку рискованности активов и соответствующие требования к капиталу компаний. Конечно, страховщики были весьма недовольны и договорились о двух этапах обсуждения результатов нового надзора — в 2018 и 2020-м годах.
Первый этап показал, что регуляторы довольны результатами, а компании подстраиваются под новые требования, и в 2020 году скорее стоит ожидать ужесточения правил с одновременным упрощением работы с ними. Модели уже будут отработаны, и участники рынка смогут использовать более стандартизированные подходы к оценке рисков.
Судя по отзывам российских страховщиков, для них предложения Банка России оказались несколько неожиданными. Но большее удивление вызывает тот факт, что долгое время они регулировались несколько менее серьезно, чем пенсионные фонды. Наверное, было бы странно считать, что «плохие» активы, упомянутые ЦБ (а это, например, не торгуемые на бирже акции или облигации без рейтинга), могут считаться такими же по степени риска, как более стандартные инструменты.
Пенсионные фонды и страховщики, особенно после 2009 года, все больше воспринимаются как долгосрочные инвесторы, которые могут поддержать развитие экономики и одновременно помочь накопить на будущую пенсию или застраховаться. Поэтому вполне нормально, что ЦБ решил позаботиться о диверсификации и нормализации портфеля страховщиков, особенно с учетом того, что его размер (порядка 2,8 трлн рублей) не сильно меньше активов негосударственных пенсионных фондов (около 4 трлн рублей).
Насколько стандартно регулирование страховщиков и зачем оно вообще нужно? Разве мы не за свободу решений инвесторов? Как водится, вопрос в систематическом влиянии таких компаний на рынки и экономику. Если посмотреть на портфели что пенсионных фондов, что страховщиков, то у них в качестве активов значатся облигации компаний-участников российского рынка, а в качестве пассивов — обязательства перед пенсионерами или застрахованными, которые желательно исполнять при любых условиях.
В отличие от рискованных и спекулятивных инвестиций, которые могут предпринимать небольшие участники рынка, крупные инвесторы обычно сильно влияют на цены активов и на стабильность финансовой ситуации в стране. При этом надо понимать: бизнес-модель страховщиков такова, что они «переплетаются» между собой и из-за перестрахования выходят на международный уровень.
Вдобавок у страховых компаний есть те же «поиски доходности» (reach for yield), которые мы наблюдаем у обычных управляющих активами. Это почти сразу подразумевает, что без контроля извне мы можем получить повторение финансового кризиса 2007-2009 годов, только в другом сегменте финансового рынка. Есть прекрасное видео на эту тему.
Кроме того, от страховщиков теперь будут требовать стресс-тестирования стоимости активов. Сценарии вполне простые: например, снижение стоимости акций на 35%, или рост курса доллара на 20%, или падение цен на жилье на 10%. Прекрасный способ проверить, насколько у страховщиков хватит капитала, и не стоит ли им иметь более серьезную подушку безопасности. Это почти наверняка увеличит необходимые резервы, снизит рентабельность и даже может увеличить премии, которые надо платить клиентам. Но вообще-то лучше иметь честную оценку риска, чем делать вид, что все будет хорошо, особенно на фоне будущей рецессии в США, которой мы все так ожидаем.
Понимают ли страховщики свои риски
На самом деле, во всех странах есть проблема с тем, куда можно вложить средства на длинном горизонте, необходимом страховщикам и пенсионным фондам. Например, было бы замечательно, если бы инвестиции приходили в инфраструктуру, что подразумевается в национальных проектах 2018 года. Вот только эти проекты почти во всех странах малодоходны, предполагают очень долгий возврат инвестиций, и, чтобы сделать их интересными, требуются налоговые льготы, частно-государственное партнерство и фиксация выплат. В Европе дискуссии на эту тему не менее широкие, чем у нас: инфраструктура испытывает существенный недостаток вложений, и было бы очень неплохо, если бы страховщики и пенсионные фонды приносили свои средства активнее.
Именно из-за недостатка «сохранных активов» (safe assets) с приличной доходностью и большой дюрацией (то есть длинным сроком жизни) приходится придумывать что-то другое. Податься российским страховщикам почти некуда, разве что в облигации государства и некоторых из наиболее приличных компаний, а все остальное оказывается менее ликвидным, более коротким и может приводить к проблемам во время сильного падения финансового рынка. Быстрых и хороших решений нет. Разве что разрешить страховым компаниям инвестировать на других рынках, но это означает отток ликвидности и сбережений из России, чего очень бы не хотелось.
Пока не совсем ясно, какие модели оценки риска будут применяться. Насколько мы понимаем, на сегодня есть только два банка, которые могут использовать внутренние модели оценки рисков заемщиков — Сбербанк и Райффайзенбанк. Это позволяет им освободить дополнительный капитал для увеличения доходов и снижения резервирования. Наверняка для страховщиков, которые значительно мельче и чуть менее продвинуты в моделировании, требования Банка России будут более строгими и более стандартизированными. Вероятно, с учетом более простой структуры активов (страховщики не будут выдавать кредиты, а в основном вкладывать ликвидные средства в облигации и на депозиты) усложнение подхода не понадобится. Но может оказаться, что некоторые из страховых компаний гораздо качественнее оценивают риски своих инвестиций, а тогда придется и для них использовать дифференцированный подход.
В целом страховщики не должны жаловаться. Тенденция к регулированию всех сегментов финансовых рынков есть во многих странах, включая большинство государств ОЭСР, и будет только усиливаться из-за систематической важности этой отрасли. Российский рынок страхования пока не очень большой по активам, но он может оказаться не менее значимым, чем пенсионный. Поэтому страховщикам стоит договориться о подходе, уточнить детали стресс-сценариев и затем сформировать максимально удобный инвестиционный портфель.