Семья — дело государственное: чем вредны «поправки Мизулиной» в Семейный кодекс

Екатерина Тягай Автор

Авторы поправок в Семейный кодекс во главе с сенатором Еленой Мизулиной хотят удовлетворить «общественный запрос на сохранение традиционных семейных ценностей». Однако на практике предложения законотворцев могут привести к нарушению прав целых групп граждан, считает партнер юридической компании Pen&Paper Екатерина Тягай

Екатерина Тягай — спикер первого международного форума Forbes Woman Day о гендерном равенстве в бизнесе, политике, обществе, мире.

Пакет «семейных» изменений в Конституции некоторые называли маневром, отвлекающим от «главной поправки». Но уже 14 июля группа сенаторов во главе с Еленой Мизулиной внесла в Государственную думу проект федерального закона с многообещающим названием «О внесении изменений в Семейный кодекс Российской Федерации в целях укрепления института семьи».

Семейный кодекс действует с 1995 года и за это время почти не менялся. До июля 2020 года это не вызывало у сенаторов беспокойства. Зато теперь «укрепить институт семьи» предлагается 112 поправками в 69 статей кодекса из 170.

Кодекс действительно нужно менять?

Первопричиной внесения поправок авторы называют «изменения в общественной жизни». Они действительно происходят. Например:

по всей стране женщины, дети, пожилые люди и мужчины систематически подвергаются семейно-бытовому насилию, а мер по его профилактике все еще нет;
сотни тысяч людей состоят в фактических семейных отношениях, успевая завести детей и даже внуков, но так и не обретя взаимных прав и обязанностей;
множество людей, не нарушающих никаких законов, страдают от дискриминации по признакам пола и сексуальной ориентации, нуждаясь в защите семейных и личных прав;
государству с рыночной экономикой и частной собственностью необходимы эффективные механизмы защиты имущественных прав членов семьи — от оптимизации правового режима имущества супругов до обеспечения выплаты алиментов и возможности передать благосостояние из поколения в поколение.

В законопроекте ни о чем из перечисленного не сказано. Вместо этого внимание обращают на «сформировавшийся общественный запрос на сохранение традиционных семейных ценностей» (каких именно — не раскрывается).

В чем противоречие предлагаемых поправок?

Выступая за принятие поправок, сенаторы указывают на «несовершенство и внутреннюю противоречивость нормативного правового регулирования семейных отношений». Несовершенными, по их мнению, являются принципы гражданского (частного) права, на которые опирается действующая редакция Семейного кодекса:

построение семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения;
взаимопомощь и ответственность перед семьей всех ее членов;
недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи;
обеспечение беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможность судебной защиты этих прав;
добровольность брачного союза;
равенство прав супругов в семье;
разрешение внутрисемейных вопросов по взаимному согласию.

Казалось бы, что может быть лучше для семьи, чем максимальная диспозитивность, свобода воли, равенство сторон и недопустимость произвольного вторжения в частные дела? Однако по мнению Елены Мизулиной и ее коллег, такой «подход создает предпосылки для разрушения института семьи», оправдывая вмешательство государства во внутрисемейные отношения «в целях защиты отдельных членов семьи». Авторы законопроекта считают, что раз при участии в семейных отношениях не обойтись без периодического взаимодействия с госорганами, такие отношения «имеют публично-правовую направленность».

Другими словами, нас пытаются убедить в том, что семья — не частное, а государственное дело. Что интересы государства в семейных делах выше и важнее, чем интересы членов семьи. Поэтому вмешиваться во внутрисемейные отношения ради защиты отдельных членов семьи плохо, а ради защиты государственных интересов — хорошо.

Что именно хотят изменить и на что это может повлиять?

Принципы семейного законодательства предлагают дополнить «уважением к семейным и нравственным ценностям народов России» и «презумпцией добросовестности действий родителей». Несмотря на благозвучие и декларативность, на практике это может привести к оправданию жестокого обращения с детьми. Например, женское обрезание, наносящее увечья девочкам в некоторых регионах и применяемое по инициативе родителей, можно будет отнести к их добросовестным действиям, соответствующим местным ценностям.

В кодекс также хотят внести отдельную статью с терминами. Родители в ней определены как кровные мать и отец ребенка. Неясно, что эта дефиниция создает, кроме искусственного водораздела между биологическими родителями и усыновителями, которые во всех правах и обязанностях приравнены к родственникам по происхождению. Если норму примут, неизбежные споры будут возникать и при определении того, кто должен считаться «кровной матерью» в случае суррогатного материнства.

В той же статье предлагается определение брака как добровольного союза мужчины и женщины, направленного на создание семьи, государственная регистрация которого производится органами ЗАГС. С точки зрения юридической техники эта норма лишняя — из других статьей исчерпывающе следует порядок заключения брака и препятствия к этому. Поправка о невозможности заключения брака лицами одного пола также носит исключительно идеологический, а не прикладной характер.

Игнорирование фактических семейных отношений, независимо от пола партнеров, приводит не к тому, что эти отношения перестают существовать, а к тому, что они попадают в серую зону. Более разумным и эффективным могло бы стать признание последствий таких союзов, как это уже сделано применительно к режиму совместной собственности супругов, который может быть прекращен с момента раздельного проживания при прекращении семейных отношений.

Большая часть законопроекта посвящена отношениям родителей и детей: ответственность родителей предлагается в целом смягчить (в дополнение к презумпции их добросовестности), при этом расширяя возможности передавать ребенка третьим лицам в качестве «временной» меры защиты, а самих детей хотят ограничить в праве выражать свое мнение.

Авторы поправок предлагают сохранить право выражать мнение только за ребенком, «способным сформулировать свои взгляды». Поскольку дети часто становятся заложниками конфликта родителей, возможность выяснить и учесть мнение ребенка, даже если оно выражено сумбурно, крайне важна. Ограничение такого права несет угрозу физической и психологической безопасности детей.

Право и обязанность родителей воспитывать своих детей и заботиться об их развитии хотят поставить в зависимость от способностей и финансовых возможностей. Такая формулировка создает поле для злоупотреблений и уклонения от исполнения родительских обязанностей, что, в свою очередь, может стать причиной ограничения родительских прав.

Порядок отобрания ребенка у родителей при непосредственной угрозе его жизни и здоровью предлагается сделать исключительно судебным. Практика применения данной нормы органами опеки не очень распространена, в том числе в силу загруженности — им трудно быстро и объективно оценить ситуацию в семье, поэтому многие дети возвращаются к родителям, у которых были отобраны. Как изменится ситуация, если эти функции переложить на не менее загруженные и не более подготовленные к такому суды, авторы поправок не объясняют.

В очевидный конфликт с приоритетом семейного воспитания детей входит запрет назначать опекунами (попечителями) лиц, состоящих в однополом брачном союзе, зарегистрированном за рубежом. Эта норма не только носит дискриминационный характер и прямо нарушает конституционные права представителей ЛГБТ, но и вредит самим детям.

Семейные ценности нельзя внести в качестве поправок. За них нельзя проголосовать всенародно. Их нельзя зацементировать. Они не бывают традиционными или наоборот. Лучшее, что может сделать государство ради укрепления института семьи, — просто не мешать и не обрекать людей на социальное сиротство.