«Пускай родится мальчик»: зачем девочкам дают имена-заклинания

Поверье 

«Мое имя переводится как «Пусть род продолжит мальчик», — рассказывает Forbes Woman Улжалгас Касымбекова, инженер из Алматы. Вместо меня ждали мальчика, который должен был родиться пятым. И хотя в семье уже был наследник, семья хотела еще одного». 

Имена с корнем «ул», что означает «мальчик», — Улжалгас, Ултуар, Улмекен, Улдархан — обычно дают третьим, четвертым и пятым девочкам в семье. Считается, что это может мистическим образом привести к рождению сына. 

«С детства хотела поменять свое имя. Очень тяжело чувствовать, что ты нежеланная. Думала назваться Жасминой, но это имя как будто бы тоже не мое. Получается, я человек без имени. В жизни меня никто не называет Улжалгас, меня зовут просто Уля. В Шымкенте, откуда я родом, подобное имя не редкость, в параллельных классах было трое таких же: я, Улжан («Душа мальчика») и Улболсын («Пускай будет мальчик»)», — объясняет Улжалгас.

Комитет по статистике Министерства национальной экономики Казахстана по заказу Фонда ООН в области народонаселения подсчитал: с 1993 по 2013 год ежегодно от 1000 до 1500 девочек называли именем-заклинанием. В языке существует около 300 его вариаций. 

Похожая практика существует в других странах Центральной Азии и других регионах мира. Например, жену президента Туркменистана зовут Огулкерек Бердымухамедова — в дословном переводе «сын нужен». В Дагестане девочкам дают имя Кизтаман, в Азербайджане — Кифаят, Гызбясти или Йетар, в Армении — Бавакан или Херикназе. 

«Бавакан — это «достаточно, хватит», — переводит свое имя Бавакан Геворкян, сотрудница полиции из Сочи. — Есть такое сказание в Армении: одной семье рождались только девочки, и когда родилась очередная, отец назвал ее Бавакан, а после этого в его семье появился сын». 

«Это не работает, в нашей семье мальчик родился не сразу, — шутит Кизтаман Кабчуева, учительница из Махачкалы. — Мое имя Кизтаман переводится как «хватит девочек». Я вторая, после меня еще две дочери, то есть нас четверо сестер. И только пятый — брат». 

Заклинание, действительно, не работает. Вероятность рождения сына 50/50 — подсчитали в Казахстане. В семьях, где девочек назвали именем «Пускай родится мальчик» и его вариациями, за два года родилось 1923 ребенка, из них 53% мальчиков (1016 новорожденных) и 47% девочек (907 новорожденных) 

Наследник любой ценой 

«Обычай давать мистические имена тянется с древних времен, когда давали имена, чтобы обмануть злые силы, обратиться к добрым. Такие имена, как «Пускай родится мальчик», на мой взгляд, перебор, но, видимо, они были даны в моменты отчаяния», — считает Жибек Сыздыкова, завкафедрой Центральной Азии и Кавказа Института стран Азии и Африки. 

В патриархальных обществах передача фамилии и семейных накоплений происходит по мужской линии, поэтому отсутствие наследника — стресс для семьи. «В древности ведь не было технических достижений, поэтому ценностью была физическая сила. Мужчина был и добытчиком, и охранителем. И если кому и достанется накопленное добро, то физически сильному человеку. Именно поэтому мужчина считался и считается продолжателем рода, фамилии, поэтому так сильно ждут наследника. А девочка считается гостем, она выйдет замуж и уйдет из семьи. И это характерно для всех традиционных обществ», — объясняет Сыздыкова. 

Несмотря на то что физическая сила давно уже не является условием выживания рода, а сын и дочь на равных наследуют своим родителям, патриархальные традиции продолжают жить. 

«Мужчину, который не произвел на свет сыновей, могут назвать «бракоделом», — рассказывает гендерная исследовательница, социолог Ирина Костерина. — Над такими мужчинами подтрунивают, их жалеют, говорят: как плохо, что у тебя пять дочек, но ни одного мальчика. Хотя сегодня никакой экономической обусловленности в этом нет, мужчины уже давно не являются исключительными кормильцами, пять девочек прекрасно могут поддерживать семью». 

Одержимость рождением наследника мужского пола в некоторых обществах может приводить к селективным абортам. Они распространились в 1990-е годы, когда пол ребенка начали определять на ранних сроках беременности. Это привело к гендерному дисбалансу среди целых поколений. По данным ООН, в странах Южной, Юго-Восточной и Центральной Азии разница между числом мужчин и женщин — как минимум 170 млн ( в В Китае мужчин больше уже на 30 млн). В Азербайджане на 100 девочек приходится 114 мальчиков, в Грузии — 109, в Армении — 111. При этом нормой считается 100 девочек на 106 мальчиков.

«Международные организации борются с селективными абортами, в некоторых странах эту практику пытаются законодательно запретить, например, не разрешать говорить на УЗИ пол ребенка до определенного периода развития плода. Но люди выясняют это подпольно, потому что желание иметь мальчика сильнее», — объясняет Костерина. 

Чужие имена 

Переосмысление патриархальных традиций — больной вопрос. Драма казахского режиссера Адильхана Ержанова «Улболсын», снятая в 2020 году, рассказывает о городской девушке Улболсын, которая решает увезти сестру Ажар из сельской местности — метафорически порвать с традициями, которые хранит деревня. Но для этого предстоит отобрать сестру у местного знахаря, который украл Ажар, чтобы сделать младшей женой. Улболсын переживает внутреннюю трансформацию и берется за оружие: имя-заклинание «Пускай будет мальчик» как бы превращает ее в мужчину. 

Улжалгас, Бавакан и Кизтаман рассказывают, что к ним в семье было особенное отношение — их не пытались заставить соответствовать женской гендерной роли, а любые «мужские» черты характера — независимость, агрессивность — родные списывали на «влияние имени», в котором «содержится мужская энергия». 

«Я росла как мальчик — например, ничего не делала по дому, всей работой занимались мои сестры. Играла с мальчишками, у меня «мужской характер», с детства у меня короткая стрижка, — отмечает Улжалгас Касымбекова. — Я даже хотела пойти служить в армию по контракту, но в казахстанскую армию меня не взяли под предлогом, что «для девушек мест нет».

«У меня сильный характер очень, я сотрудница полиции. Я постоянно не согласна с традиционными взглядами и тем, что женщина всем и все должна», — делится наблюдениями о себе Бавакан Геворкян. 

«Что в детстве, что сейчас, отношение отца ко мне не такое, как к другим сестрам. Если им в подарок он привозил кукол, то мне — мяч. Лет в 13–14 , когда девочки ходили с длинными волосами, я просила маму стричь меня под мальчишку, — рассказывает о себе Кизтаман Кабчуева. — Я хотела пойти служить в полицию, но родители переубедили».

Улжалгас, Бавакан и Кизтаман не знакомы между собой, живут в разных регионах, но все три отмечают, что выросли «пацанками» и чувствуют себя свободными от влияния стереотипов о женственности, хотя в разные периоды жизни переживали из-за своих имен и даже думали их поменять. 

О том, что действия, направленные на «выбор» пола ребенка, являются дискриминационными, в некоторых странах задумываются на уровне правительств. Например, министерство здравоохранения Армении подсчитало, что из-за селективных абортов за последние 25 лет в стране не родились 40 000 девочек. В 2019 году при поддержке армянского офиса фонда народонаселения ООН в Армении прошла социальная акция #Bavakane — женское имя, которое переводится как «хватит», стало призывом прекратить дискриминацию девочек. Основными сообщениями кампании стали «Хватит дискриминировать ребенка по половому признаку», «Хватит думать, что только мальчики продолжают род».