Видеть талант в каждом: как Елена Гнесина посвятила жизнь обучению музыке
Юная пианистка
Елена-Роза Гнесина родилась в Ростове-на-Дону в 1872 году. Ее отец, Фабиан Осипович, который в свое время прошел пешком из Минской губернии до Вильнюса ради получения образования, желал, чтобы его получили и дети. Поэтому Евгению, старшую из сестер, отправили в 14 лет в Москву, а следом за ней — и Елену, которая, окончив третий класс местной женской гимназии, уже могла поступить в младшее отделение Московской консерватории. Когда Елена попала в фортепианный класс композитора Эдуарда Лангера, ей было всего 13 лет.
Однажды во время урока в аудиторию зашел профессор фортепиано Василий Сафонов. Он был известен своей взыскательностью к исполнению сочинений Моцарта, чей концерт ре-минор в тот момент как раз играла Елена. Услышав игру девушки, Сафонов определил ее в свой класс на год раньше положенного времени: Гнесина была еще в младшем отделении, тогда как преподаватель работал только со старшими учениками.
В 1890 году Василий Сафонов занимал пост директора консерватории и не мог уделять много времени обучению студентов, поэтому Елену отправили в класс Ферруччо Бузони — молодого талантливого композитора из Италии. Тот проработал в консерватории всего год, но не забыл ни имя Гнесиной, ни ее удивительные способности даже спустя много лет. Когда он уезжал, то предложил ученице переехать вместе с ним за границу, предсказывал ей блестящую концертную карьеру. Однако девушка была не готова оставить сестер и задуманное общее дело.
Школа трех сестер
«Если кому-нибудь суждено создать настоящую школу, так это только Гнесиным. Три сестры уже [закончили], две еще кончают, а дальше подрастают еще музыканты — братья маленькие. Открывайте школу! Первый год откроете, у вас будет 30 учениц, второй год уже будет 60. Вы увидите, как у вас пойдет дело», — однажды сказал Елене один из преподавателей консерватории, Николай Кашкин. Сестры и сами подумывали о совместной работе, в этом их поддерживали родители. Тем более что Елена, окончившая консерваторию с серебряной медалью, уже имела опыт в преподавании — на старших курсах была педагогическая практика. Летом 1891 года Сафонов рекомендовал Гнесину для домашних занятий музыкой с детьми в богатую семью генерала Унковского. Осенью того же года она стала учителем музыки в гимназии Арсеньевой. Туда она попала по рекомендации инспектировавшего музыкальные классы всех немузыкальных учебных заведений Николая Зверева, хотя сам он считал Гнесину «вертопрахом» из-за озорного нрава и чрезмерной энергичности.
Когда консерваторию окончила третья сестра, Мария, девушки открыли собственное училище. 15 февраля 1895 на пороге училища появилась первая ученица — эту дату Гнесины и стали считать днем его основания. Так дом, где проживала семья, стал домом и для всех их учеников. Позже, в 1899 году, над входом в домик в Гагаринском переулке появилась вывеска «Музыкальное училище Е. и М. Гнесиных». Инициалы обозначали трех сестер: Евгению, Елену и Марию. Двери училища Гнесиных были открыты как для детей, так и для взрослых.
Елена за всю свою карьеру выпустила множество пособий и сборников, самым первым стали «Маленькие этюды» в 1921 году. Последний сборник под названием «Дуэты маленьких скрипачей» Гнесина выпустила в 91 год. Его же она отправила своему знакомому пианисту Владимиру Такеноучи в Японию. В письмах к нему она скромно называла себя «композитором третьего сорта, только для детей», но выражала надежду, что пособие найдет своего читателя и за рубежом. Экземпляр сборника она подарила и композитору Дмитрию Кабалевскому, подписав себя так: «Молодой советский автор».
Гнесину знали за пределами родной страны. Ее «Маленькие этюды» издавались в Варшаве, а «Подготовительные упражнения для разных видов фортепианной техники», — в Праге. В 1962 году в гости к Гнесиной заходила даже королева Бельгии Елизавета — она приезжала в Москву на международный музыкальный конкурс. Однако сама Гнесина была за границей всего один раз — в 1905 году на отдыхе в Италии.
Несгибаемая
В 1919 году училище Гнесиных перешло в сеть государственных учебных заведений под названием «Московская государственная показательная музыкальная школа», и обучение в ней стало бесплатным. А на следующий год ее реорганизовали: младшее отделение стало детской школой, старшее — государственным музыкальным техникумом.
Ближе к 1930-м в адрес Гнесиных началась травля со стороны Российской ассоциации пролетарских музыкантов, которая обвиняла Гнесину в семейственности. РАПМ занималась просветительской и общественной деятельностью, в том числе боролась с «идейно чуждыми» композиторами и произведениями. Требовала, например, исключить из учебной программы сочинения Шумана, Рахманинова и Чайковского — они не соответствовали идеологии, их музыка считалась «унылой» из-за отсутствия «порыва вперед». Многие руководители музыкальных учебных учреждений не смогли тогда устоять под напором РАПМ. Елена Гнесина не сдавалась.
Из-за развернувшейся против семьи кампании даже самых талантливых ее учеников заваливали в Московской консерватории на приемном экзамене. В 1930 году Елена Гнесина вынужденно стала не директором, а завучем, а в 1931-м покинула и этот пост.
В это же время ректором Московской консерватории стал Болеслав Пшибышевский — рьяный РАПМовец. Когда он отказал Гнесиной в аренде Малого зала консерватории для проведения очередного юбилейного концерта, она сказала: «Ничего, зато следующий юбилей мы отпразднуем уже в Большом зале, а вот будете ли вы тогда приглашены на этот концерт — это большой вопрос!» Слова оказались пророческими. С ликвидацией РАПМа в 1932 году Пшибышевский был снят с должности, а Гнесина снова стала директором своего училища.
Во время войны
Во второй половине октября 1941 года по распоряжению Комитета по делам искусства училище Гнесиных было закрыто, но лишь на две недели. Вскоре, по инициативе заместителя по учебной работе Лидии Рябковой, занятия были возобновлены. Гнесина, эвакуированная в Казань в начале ноября, не могла долго находиться вдали от своего детища, поэтому уже 21 января 1942 года вернулась в Москву. О своем приезде она никому не сказала, на Казанском вокзале ее никто не встретил, поэтому она пешком в 35-градусный мороз добралась до дома на Собачьей площадке (бывшая площадь в районе Арбата) и с еще большим усердием взялась за работу.
В те годы Гнесина была также депутатом Моссовета. В апреле 1942 года она писала своему близкому другу Максимилиану Штейнбергу: «…Все почему-то думают, что я «всемогуща» и «всесильна». Я всячески стараюсь разочаровать в этом всех обращающихся ко мне, но иногда действительно удается помочь людям. Приходится писать на своем «депутатском» бланке всякие просьбы, а так как у меня своего секретаря нет и имеется обширная переписка со всеми уехавшими и мечтающими о возвращении в Москву, то Вы поймете, что я всем этим так загружена, что своим сестрам и Вам, лучшему из друзей, приходится писать не так часто, как хочется».
Елена Гнесина старалась сохранить весь коллектив, добивалась демобилизации гнесинцев, хлопотала по поводу их прикрепления к столовым и выдачи продовольственных пайков. В училище сформировали концертные бригады. Они выступали на фронте, в госпиталях и помогали детям-сиротам. Всего гнесинцы за время войны дали более 1000 концертов. А еще работали на лесозаготовках и собирали лом, ухаживали за ранеными.
«Дайте мне гвоздей»
В 1944 году Елена Гнесина смогла возобновить строительство института — эту мечту она начала воплощать в жизнь еще во второй половине 1930-х годов, но война изменила планы.
Когда в 1945 году во время празднования 50-летнего юбилея училища кто-то из гостей объявил о выделении Гнесиной персональной машины, она подошла к микрофону и произнесла: «Мне нужны гвозди! Строительство учебного здания задерживается. Дайте мне гвоздей! А без машины я могу обойтись!» На следующий год основная часть здания была достроена, начался переезд, тогда же при институте открылась специальная школа-десятилетка для особо одаренных детей.
Однако вскоре Гнесиной снова пришлось бороться за свое дело. 11 февраля 1948 года в газете «Правда» было опубликовано постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об опере «Великая дружба». Оно осуждало формализм в музыке и объявляло оперу Вано Мурадели «порочным антихудожественным произведением». Талантливых композиторов, в том числе знакомых Гнесиной — Арама Хачатуряна, Дмитрия Шостаковича и других, — назвали представителями антинародного формалистического направления. А уже в следующем году в той же газете появилась статья «О космополитизме и антипатриотизме», которая в связке с постановлением давала простор «оргвыводам» — они коснулись и учебных заведений Гнесиных, и ее семьи. Из вышестоящих организаций посыпались приказы об увольнении ее педагогов. Порой Гнесиной удавалось отстоять их, но не всегда это было в ее силах. На семью стали писать доносы и клеветнические письма.
В итоге руководящие посты в учебных заведениях Гнесиной заняли ее преемница, педагог-хормейстер Елена Давыдова, и бывший заместитель Гнесиной Лидия Рябкова. Но отдать институт она была не готова, даже когда в чиновничьих кругах заговорили о ликвидации и переводе его в другой город. Только в 1953 году директором вуза стал дирижер и пианист Юрий Муромцев, а Елена Гнесина покинула пост, заняв специально созданную для нее должность художественного руководителя института, на котором продолжила исполнять прежние обязанности.
Педагогические принципы
Попасть на учебу к Гнесиным было непросто. Елена Гнесина всегда была требовательна. Она вела книжку, где давала каждому учащемуся профессиональную и просто человеческую характеристику, отмечала отношение к занятиям и перспективы развития. При этом Гнесиной было важно сохранить их творческую индивидуальность. Она придумывала персональные упражнения для студентов, испытывавших трудности. И со свойственной ей любовью к веселью и смеху зарисовывала в особый альбом спины неправильно сидящих учеников.
Гнесиной было известно о своих подопечных все: условия жизни, круг интересов и занятий. Однажды ее ученик устроился работать концертмейстером в оперную студию Константина Станиславского. Заметив у него снижение успеваемости и узнав о его работе, Гнесина позвонила Станиславскому и объявила: «Мой ученик поступил к вам в студию и перестал заниматься. Увольте его». Станиславский послушался, студент вернулся к учебе.
Одна из ее учениц вспоминала, как Гнесина, узнав о ее стесненном материальном положении, стала ежемесячно выдавать ей по 10 рублей в качестве стипендии и не раз отправляла ее по бесплатным путевкам в дом отдыха. При этом сами Гнесины не могли похвастаться жизнью в достатке: у них не было ни дачи, ни машины. Все их мысли и планы были связаны лишь с обучением музыке.
В последние годы жизни Елена Гнесина была прикована к передвижному креслу. Она по-прежнему участвовала в жизни своих учеников: в ее комнате установили динамик для прослушивания студенческих концертов, которые она никогда не пропускала, и поставили телефон.
В 90 лет она писала: «...я еще не слишком устала от работы и не утратила вкуса ни к жизни, ни к деятельности. Продолжать участвовать в строительстве художественной культуры нашей страны… и наблюдать новый, еще небывалый расцвет — предмет моих сильнейших желаний и надежд. Хочу жить и работать, чтобы успеть сделать еще что-нибудь хорошее для людей, для искусства, для молодежи». Ранним утром 4 июня 1967 года в возрасте 93 лет Елена Гнесина умерла. Сейчас основанный ей институт известен как Российская академия музыки имени Гнесиных и считается одним из ведущих музыкальных вузов страны. Работают и другие учебные заведения: Музыкальное училище имени Гнесиных, средние специальные музыкальные школы.