Как проект «Кавказ без матери» помогает женщинам, разлученным с детьми

Лидия Михальченко — журналистка, правозащитница, основательница проекта «Кавказ без матери». С 2006 года она писала для разных изданий о нарушениях прав человека в регионах Кавказа. Позже отошла от этой темы по личным причинам, но с 2018 года снова погрузилась в нее. Михальченко отмечает, что тогда появилось больше информации о том, что в ряде кавказских республик при разводе матери оказываются разлучены с детьми, что нехарактерно для России в целом. 

Суды в других частях страны, как правило, определяют место жительства детей с матерями. Вынося решение, они учитывают образ жизни ребенка и то, кто из родителей больше погружен в его жизнь (а иногда — и пожелания самих детей). При этом в республиках Кавказа детьми, как правило, занимаются именно матери. Лидия решила разобраться в этом противоречии.

Изначально она планировала сделать только исследование о насильственном разлучении матерей с детьми после развода. Потом оно переросло в правозащитный проект «Кавказ без матери», который уже пять лет помогает женщинам на Кавказе, а иногда и из других регионов России, защищать свои родительские права.

Сейчас организация консультирует женщин в ситуации угрозы или уже произошедшего отобрания детей, оказывает правовую и психологическую помощь, эвакуирует женщин, которые подвергаются преследованиям со стороны бывших мужей, и освещает нарушения прав матерей.

— Почему женщины на Кавказе оказываются разлучены с детьми?

— Если жена хочет уйти от мужа в Чечне, Ингушетии (реже такое случается в Дагестане), как правило, ей приходится оставить детей в семье их отца под давлением мнения, порой даже своих родственников. Также их могут забрать позже, когда подрастут. В случае, если женщина сопротивляется, у нее просто похищают ребенка. Например, отец берет детей погулять и не возвращает. Подчеркну, не во всех случаях развода, но это распространенный сценарий и системная проблема. Когда дело доходит до суда, как правило, мужчины давят на свидетелей, на полицию, используют разные манипуляции, «серые» схемы.

Конечно, бывают суды, когда и без этого определяется, что ребенок будет жить с отцом. Например, потому что у отца дом больше, хотя часто и у женщины есть жилье и все с ним хорошо. Какое значение размер дома имеет для ребенка, если мамы нет рядом и отец обычно не особо уделяет ему внимание?

Даже если суд постановил, что ребенок должен жить с матерью, часто эти решения не выполняются. Например, есть история Жанетты Тухаевой и ее бывшего мужа. Он проиграл суд в Москве, подал апелляцию в Чечне, между судами похитил ребенка. Такое бывает: суд принимает решение передать ребенка матери, а отец с детьми переезжают в другой регион. Служба судебных приставов тогда «футболит» исполнительные действия из региона в регион.

При этом, когда суд определяет место жительства детей с отцом, женщины, как правило, подчиняются. Но они все равно хотят видеть своих детей. 

Я также знаю несколько случаев, когда женщин безосновательно лишили родительских прав.

— Зачем отцу отнимать ребенка у матери?

— Первопричина — традиции. В последние годы — ради пособий, часто материнские капиталы отнимают. На Кавказе люди довольно скромно живут, там одни из самых бедных регионов. 

Еще одна причина — рычаг давления на женщину и продолжение насилия. Часто мать не хочет терпеть насилие и измены, уходит от мужа, а он крадет детей, чтобы она не уходила и дальше его терпела. Дети становятся инструментом для продолжения издевательств. 

Согласно обычаям, дети принадлежат роду отца. Это устоявшееся выражение в Чечне и Ингушетии. Есть там такая фраза: «Ты детей с собой не приносила. С чем пришла, с тем и уйдешь». 

Если женщина вступила во второй брак, бывший муж сделает все, чтобы отнять детей, и это еще более острая ситуация с точки зрения традиций. Считается, что чужой мужчина не должен воспитывать детей при живом отце. 

— Кто обычно заботится о детях, когда их отнимают у матери?

— Хорошо, если вообще кто-то заботится. Есть случаи, когда за детьми вообще никто не следит. Бывает, что девушка соглашается выйти замуж, а потом обнаруживает, что у мужа уже несколько детей от предыдущей супруги. Представьте степень удивления. Ей приходится брать ответственность за детей на себя. 

Иногда мачехи ответственно относятся к воспитанию детей. Иногда они почему-либо заинтересованы в сохранении этого брака любой ценой и тогда поддерживают мужа в незаконном удержании детей, не дают им видеться с родной матерью. 

— Женщина может где-нибудь увидеться с ребенком втайне от отца?

 — Обычно школа остается единственным местом, где можно встретиться. Но мы знаем ситуации, когда дети боятся встречаться с мамой. Кража детей всегда сопровождается ложью и психологическим насилием. Дети ощущают потенциальную или реальную угрозу. Чувствуют, что за попытки связаться с мамой их могут наказать. 

— Детей настраивают против матери?

— Проблема даже не в том, что детей настраивают против, а в том, что их запугивают. 

Опять же, бывает по-разному. Мне одна женщина рассказывала, что ее забрали от матери, когда она только родилась. Ей говорили, что мама умерла. Потом в подростковом возрасте мама нашла ее и стала с ней общаться. 

Я всегда говорю женщинам: даже если вы считаете, что все бесполезно, что дети настроены против вас, все равно обозначайте свое присутствие в их жизни, потому что если у них возникнут проблемы с отцом или с другими родственниками, они будут знать, что у них есть вы. 

— Почему при разводе женщины не встают на сторону женщин? 

— Чем больше власти у мужчин, тем больше женщины между собой враждуют. 

Есть женщины, которые поддерживают матерей. Конечно, эта поддержка не очень одобряема со стороны общества и традиций. Можно и угрозу получить — как, например, женщины-адвокаты, которые представляют интересы разлученных мам в судах. 

Иногда бывает, что семья женщины ее поддерживает, и все идет хорошо. Но я знаю и такие случаи, когда родители женщины, наоборот, говорят ей вернуться к мужу: «Бьют, зато замужем». Иногда родители говорят, что женщина может вернуться в родительский дом, но без своих детей. Так происходит все из-за той же традиции, что дети принадлежат роду отца. Женщина слышит: «не приводи чужих детей», то есть тех, кто принадлежит не нашему роду.

— Где тогда женщина может получить поддержку?

— Раньше матерей поддерживали разные правозащитные организации, помогающие женщинам. Сейчас их уже почти нет, а оставшиеся декларируют традиционную роль кавказской женщины. Для многих поддержкой становится интернет-сообщество.

— Когда вы создали проект «Кавказ без матери», с какими проблемами пришлось столкнуться? 

— Сначала было сложно выйти на девушек, которые были бы готовы открыто рассказать о том, как у них отнимают детей. Но как только мы открыли соцсети, хлынул поток обращений.

В самом начале мы не занимались эвакуацией, пытались дистанционно давать юридические консультации, находили психологическую помощь, знакомили между собой девушек, освещали их истории и пытались понять, какие действия можно предпринять. Постепенно мы поняли, что нужно эвакуировать женщин, которые находились в серьезной опасности, когда шли против традиций.

— Как организована эвакуация?

— Для каждой эвакуации мы придумываем индивидуальный план, рассматриваем варианты, как женщина может выехать из региона в другой город или страну. Самое сложное — когда женщина судится за детей: она должна в исковом заявлении указать свой адрес. В одном случае дружественная организация вынуждена была снять доверительнице две квартиры в Москве: одну — чтобы указать адрес в заявлении в суд, другую — чтобы в ней жить. И в первую квартиру явился ее экс-супруг с агрессивными сообщниками, чтобы похитить детей. Но адрес второй квартиры никто не знал. 

Эвакуанток могут преследовать. Бывшие мужья взламывают сим-карты девушек, читают их переписки, могут понять, где они находятся. Чтобы обеспечить безопасность, нужны огромные ресурсы. 

Лучше всего, если женщина может выехать из страны и прекратить любые контакты с агрессором, да и с родственниками заодно, иначе ее не оставляют в покое. Но на это далеко не все решаются. Многие продолжают общаться с семьями, хотят знать, что происходит дома. Это очень серьезный фактор риска. Например, родственники говорят женщине, что ее мама умирает, она все бросает, едет домой, ее избивают, а детей похищают.

Мы ничего не можем с этим сделать, но рекомендуем не реагировать на провокации, блокировать некоторые номера. Я однажды свой личный аккаунт в WhatsApp пожертвовала, чтобы девушка была в безопасности. Сим-карту купить она не могла, а связь нужна.

— Какая была реакция у женщин на Кавказе на ваш проект?

— В основном позитивная. Многие женщины были рады, что кто-то об этом заговорил. Даже некоторые мужчины нас поддерживали. Обычно эти мужчины высказывают мне поддержку приватно, потому что не хотят нарваться на проблемы. 

Вообще, когда я занялась проблемами женщин, я потеряла нескольких друзей из числа чеченских и ингушских правозащитников. Они защищали права человека, но когда я стала защищать права женщин на Кавказе, они от меня отвернулись, потому что я, по их представлениям, не имею права трогать их «внутренние» темы. Как-то права женщин с правами людей у них не ассоциировались, поэтому мой интерес к теме вызвал раздражение, меня обвиняли в том, что я «хайпую». 

Но я решила, что все равно буду помогать женщинам. Если они ко мне обращаются, значит это нужно. 

— Что помогает женщинам защитить свои права?

— Если у женщины влиятельная семья и род, которые склонны оказать поддержку, это может помочь. Был такой случай: женщина много лет терпела насилие. В какой-то момент муж сильно ударил ее телефоном, разбил ей голову и сжег ее машину. Она уже собиралась уехать с детьми в другой город, но ее семья вмешалась, и ее уже бывшего супруга призвали к ответу, купили ей новую машину, оплатили лечение. 

Если женщина считает, что у нее могут отнять ребенка, мы рекомендуем оценить, насколько эта угроза действительно осуществима. Если риски большие, мы предлагаем уезжать из страны. Если ребенок уже похищен — сделать все, чтобы его вернуть, нам несколько раз это удавалось. Иногда удается привлечь Следственный комитет и другие инстанции.

Но как минимум нужно не молчать. Агрессоры боятся огласки. Она дает немалые шансы [на благополучный исход] — женщина может получить помощь, о которой даже не думала. Но на это по-прежнему мало кто соглашается из-за страха, вины и стыда. 

— В некоторых кавказских республиках де-факто существует двоеженство. Каково положение женщин, которые играют роль вторых жен?

— Жен и до четырех может быть. Бывает соперничество между женами за внимание мужчины. В то же время я знаю, что некоторые хотят родить ребенка, но не хотят жить с родителями мужа. Тогда они соглашаются стать второй женой. По традиции первая жена живет с семьей мужа, ведет хозяйство, регулярно выслушивает претензии, придирки. Но у второй жены нет таких обязанностей, особенно если муж не обеспечивает ее, не оплачивает ей квартиру. 

Я знаю женщин, которые развелись из-за того, что муж взял вторую жену, и она теперь воспитывает их детей. Но я не слышала, чтобы у вторых отнимали детей и передавали первым женам. Мне чеченки говорили, что о таком не слышали. 

— Как устроен фандрайзинг в вашем проекте?

— Я не мастер фандрайзинга, к сожалению. Но мы пишем заявки фондам, которые оказывают поддержку. Иногда получаем частные пожертвования.

— Что изменилось в вашем проекте после 24 февраля 2024 года? 

— В самой программе проекта мы ничего не поменяли. Был случай, когда мужчина, находясь на «спецоперации»*, вернул отнятых детей матери. Он понимал, что не выживет. 

Еще, конечно, возникла проблема из-за того, что Россия вышла из ЕСПЧ. Теперь сложно отстаивать права женщин на международном уровне. Это большой шаг назад. 

— Чего достиг проект за пять лет? 

— Я не думаю, что детей стали меньше отбирать. Но теперь есть больше информации о том, как отстаивать свои права. Тут как с домашним насилием, которого как будто нет, — похищение отцом не считается похищением. Мы можем говорить только о конкретных случаях, конкретных кейсах, но мы добились того, что десятки детей не были разлучены со своими матерями. Десятки женщин находятся в большей безопасности, чем раньше. Я считаю главным достижением то, что мы можем делиться нашим критическим взглядом на патриархальные традиции. Мне многие женщины говорили, что наши материалы помогают смотреть на их ситуацию по-другому и менять обстоятельства в лучшую сторону. 

* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.