Материнский госстандарт: нужно ли учить родительству и как это хотят делать в России
Социолог и демограф из Уральского федерального университета Анна Багирова предложила ввести в учебные программы вузов и колледжей новый курс — «Технологии родительского труда». В интервью екатеринбургскому каналу ОТВ она отметила, что современным молодым людям часто не хватает родительских компетенций, и ситуацию, по ее мнению, спасет обязательный учебный предмет.
Идея обучения родительству на первый взгляд кажется логичной: если студенты осваивают финансовую и цифровую грамотность, почему бы не дать им знания о воспитании детей? Но если задуматься, то все оказывается не так однозначно.
Материнство в современном мире требует не только любви, но и знаний — от психологии детского развития до тайм-менеджмента и управления рисками. При этом понятие «хороший родитель» — это не константа, а набор исторически сложившихся и постоянно меняющихся ожиданий общества: кто, на каких условиях и как должен заботиться о детях. В этом смысле и материнство — не биологически заданный процесс, а социальная практика. Материнство существует во множестве вариаций и не сводится к единому универсальному стандарту.
Но если оно становится обязательной учебной дисциплиной, значит, появляется «правильный» способ быть родителем — и, что важнее, «неправильный». Кто их определяет и что нам предложат в качестве нормы?
Зачем учить материнству
В западном обществе XIX века, на фоне индустриализации и роста научного знания, материнство стало частью социальной политики с четкими механизмами контроля — от образовательных программ до медицинских стандартов ухода за детьми. Воспитание рассматривалось не только как забота, но и как инструмент управления обществом: «правильное» родительство должно было воспроизводить «правильных» граждан.
Обучение материнству изначально не было нейтральным процессом. Женщины из привилегированных слоев не просто обучали женщин из низших классов, но и формировали новую норму заботы о ребенке, соответствующую буржуазным представлениям о семье и воспитании. «Цивилизованное» материнство среднего и высшего класса противопоставлялось «непросвещенной» заботе других женщин. Стандарты «правильного» воспитания служили механизмом классового и гендерного различения.
В России схожие процессы начались с земских инициатив второй половины XIX века. Врачи и педагоги, работавшие в земствах, организовывали лекции и распространяли брошюры о детском здоровье и питании. После революции 1917 года советское государство сделало обучение родителей частью масштабного социалистического проекта. Например, женские журналы, такие как «Работница» и «Крестьянка», тиражировали идеологически правильные модели воспитания. То, что начиналось как медицинское и педагогическое просвещение, постепенно превратилось в инструмент управления обществом.
В неолиберальном контексте акцент смещается: родительство превращается в персональный жизненный проект, где взрослые сами должны доказывать свою «компетентность», проходя образовательные программы и следуя предписаниям экспертов. Образ «успешной матери» становится частью системы, в которой женщина несет личную ответственность за благополучие — свое и своей семьи, собственное родительское поведение и эффективность воспитания.
Современные попытки сделать обучение родительству обязательным продолжают эту историческую линию, превращая частное решение в объект государственного управления.
Скрытый учебный план
Представьте, что вы поступили в колледж или вуз. В вашем расписании: философия, экономика, история, специальные дисциплины, а также курс «Технологии родительского труда». Значит, материнство в частности и родительство в целом теперь не просто личный выбор, а часть образовательного стандарта — с рабочей программой по предмету, списками обязательной и дополнительной литературы, промежуточной и итоговой аттестацией и т. д. Но если материнство становится формальной компетенцией, значит ли это, что за него можно получить хорошую или плохую оценку? И тогда возникает еще один вопрос: что делать с теми, кто «не сдал»? А с теми, кто получил «автоматом»?
В социологии существует понятие скрытого учебного плана — набора норм и ценностей, передающихся не напрямую, а через саму логику образовательного процесса: структуру курса, содержание учебных материалов, систему оценивания, взаимодействие преподавателей и студентов. Когда родительство становится обязательной дисциплиной — это закрепление нормативной модели семьи.
Но социальные и культурные нормы не возникают сами по себе — их формирование всегда связано с властью. Одни группы их устанавливают, другие — следуют им, не всегда осознавая, кто и на каких основаниях определяет «естественный» порядок вещей. Культурное доминирование воспроизводится через те самые образовательные стандарты, государственные программы, научные концепции.
В результате одни формы заботы получают статус правильных, а другие оказываются нежелательными или «проблемными».
Родительский труд
Само название курса «Технологии родительского труда» уже несет в себе несколько важных смыслов. Например, использование слова «труд» предполагает, что родительство — это форма работы, требующая специальной подготовки, навыков и компетенций. Это перекликается с концепцией интенсивного материнства, в которой забота о детях воспринимается как сложная, требующая высокой вовлеченности и ответственности. Однако вопрос в том, какой труд имеется в виду: эмоциональный, репродуктивный, образовательный, воспитательный, экономический? И кто именно должен нести основную ответственность за этот труд — родители или государство?
Социолог и писательница Арли Хохшильд ввела два понятия: эмоциональная работа (emotion work) и эмоциональный труд (emotional labor), которые на первый взгляд могут показаться синонимами, но в действительности имеют важное различие.
Эмоциональная работа — это управление собственными эмоциями и эмоциями других людей в личной жизни: например, поддержка партнера, забота о ребенке, регулирование конфликтов внутри семьи. Это деятельность, выполняемая вне рынка труда, не оплачиваемая и воспринимаемая как часть социальной жизни.
Эмоциональный труд — это та же работа по управлению эмоциями, но выполняемая в рамках оплачиваемой профессиональной деятельности. Это процесс, при котором работники, особенно в сфере услуг (стюардессы, медсестры), должны сознательно управлять своими эмоциями, чтобы соответствовать ожиданиям работодателя и клиента. Здесь контроль над эмоциями становится частью профессиональных обязанностей.
Когда родительство превращается в проект, женщина не просто заботится о ребенке, а должна демонстрировать «правильную» эмоциональную вовлеченность, управлять своими чувствами и чувствами ребенка, балансировать между заботой и самореализацией. Оценивают ее по стандартам, которые задают государство, эксперты и медийные образы «хороших матерей».
Результаты социологических исследований показывают, что родительство бывает разным — в зависимости от экономических условий, культурных традиций и индивидуальных жизненных обстоятельств. Однако нормативные ожидания редко отражают это разнообразие. Они закрепляют единую модель «правильного родителя».
В итоге женщины, несущие основную нагрузку по уходу за детьми, вынуждены балансировать между социальными ожиданиями и реальностью своей повседневной жизни. В то время как эмоциональная вовлеченность мужчин остается скорее желательной, для женщин она является обязательной частью материнства, от которого невозможно отказаться.
Каждая мать по-своему любит и заботится о своем ребенке. При этом требования к современным родителям растут — от них ждут больших знаний, навыков и компетенций. Женщины научаются практикам заботы разными способами: советуются с родственниками, читают книги, слушают экспертов, общаются с другими родителями, посещают разнообразные мастер-классы. Формальное обучение — лишь один из возможных путей.
Важно не просто вводить стандарты, а создавать условия для того, чтобы родители сами выбирали, какие знания им нужны, и имели возможность получить к ним доступ. Введение обязательного курса может дать положительный эффект, если и будущие матери, и будущие отцы будут учиться по единому стандарту, осваивая одинаковые практики заботы о ребенке. В противном случае подобное обучение может только усилить и так существующую гендерную асимметрию родительства, рискует подменить разнообразие способов проживания опыта материнства единой моделью. Поэтому обучение родительству само по себе не проблема — вопрос в том, кто и чему будет учить.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора