Научный Эверест: как Наталья Бехтерева больше полувека исследовала мозг человека
Наталья Бехтерева родилась 7 июля 1924 года в Ленинграде. Ранние годы она вспоминала с теплом, но счастливое детство кончилось в 13 лет: тогда оба родителя Натальи были репрессированы. Отец, инженер и изобретатель, главный конструктор отдела Остехбюро (Особое техническое бюро по военным изобретениям специального назначения), в 1938 году был расстрелян (в 1956-м — реабилитирован), а мать, работавшая врачом, была приговорена к восьми годам в Мордовском исправительно-трудовом лагере. Трое детей — Наталья, брат Андрей и младшая сестра Эвридика — воспитывались в детском доме. Квартиру семьи на Греческом проспекте, по словам внучки Натальи Бехтеревой, разграбили.
Ученая признавалась, что именно благодаря матери смогла пережить блокаду, да еще окончить институт: «У меня была очень умная мать, она прошла через лагерь, тяжело болела. Она мне говорила: «Ради Бога, не заблуждайся, не считай себя умной. Ты просто очень способная».
Именно тогда Наталья заинтересовалась медициной: в блокадном Ленинграде она дежурила в госпиталях и ухаживала за ранеными. В 1947 году Бехтерева окончила 1-й Ленинградский медицинский институт имени И. П. Павлова, затем — аспирантуру Института физиологии Центральной нервной системы АМН СССР. Работала младшим научным сотрудником в Институте экспериментальной медицины (ИЭМ) АМН СССР, прошла путь до замдиректора Нейрохирургического института имени А. Л. Поленова. В 1960 году защитила докторскую диссертацию. Следующие 30 лет жизни Бехтерева посвятила ИЭМ, в котором начинала научную карьеру и в конце концов стала его директором.
«Прорыв, успех, критика»
Бехтерева стала первой, кто в СССР применил долгосрочное вживление глубоких электродов в мозг человека. Идею использования этого метода для диагностики и лечения таких неврологических заболеваний, как болезнь Паркинсона, Наталья Петровна привезла из поездки в Англию к одному из крупнейших нейрофизиологов столетия Грею Уолтеру. Усовершенствовав задумку, ученая стала основоположником стереотаксической неврологии (стереотаксис — малоинвазивное хирургическое вмешательство, когда к какому-то участку внутри тела врач «пробирается» по заранее определенному маршруту, чтобы не повредить критически важные участки окружающих тканей).
Совместно с Валентином Гречиным Бехтерева также открыла «детектор ошибок». Изучая запись сигнала с электродов из глубоких структур мозга, она обратила внимание на характерный рисунок, или паттерн, в те моменты, когда действие человека не соответствовало заученному стандарту. Именно этот механизм контролирует выполнение рутинных действий «на автомате».
Мозг настолько «любит» рутину и «не любит» эксперименты (потому что стабильность и предсказуемость необходимы для выживания человека), что готов придерживаться привычек, даже если они вредные. Это явление Наталья Бехтерева назвала «устойчивым патологическим состоянием» и считала, что именно оно лежит в основе различных зависимостей.
Получила подтверждение формула Бехтеревой о мозговой организации мыслительной деятельности человека системой из жестких и гибких звеньев. Жесткие звенья — это группы нейронов, которые всегда заняты выполнением своих задач. Гибкие подключаются к ним, если свободны и если это необходимо. «Я получила это в мозгу буквально как откровение», — размышляя об озарении, вспоминала ученая.
Связывать фундаментальные исследования с практикой позволяла единственная на всю страну клиника для лечений заболеваний мозга. Этот принцип организации работы Наталья Бехтерева позже использовала в Институте мозга человека, куда ушла в 1990-е. Еще в 1980-х на одной из конференций ученая поделилась заветной мечтой о создании уникального центра по исследованию мозга человека в родном Ленинграде. Желанию суждено было сбыться, но на пути к нему мир Бехтеревой перевернулся.
1990-е годы были объявлены десятилетием изучения мозга — сначала в США и Европе, затем и в других странах. В СССР при Академии наук в 1990 году был создан научно-практический центр «Мозг», сегодня известный как Институт мозга человека имени Н. П. Бехтеревой.
Когда Наталья Бехтерева собралась перейти в него из ИЭМ, ей поставили ультиматум: или она остается, и ее по-прежнему ценят и любят, или уходит, и тогда ее затравят. «И меня действительно уничтожали», — признавалась ученая. Ближайшая подруга предупреждала: «Вы играете с огнем, вам не простят ухода, все средства будут хороши в борьбе против вас за консолидацию института». Тогда же совершил суицид сын второго мужа Бехтеревой. Той же ночью, не перенеся этого, умер и муж. «Мне предъявили публично обвинение в том, что я убила своего мужа», — рассказывала Бехтерева.
К неприятию своих идей и решений ученая привыкла. Например, ныне повсеместно используемую электростимуляцию мозга в 1960-е годы воспринимали в штыки. По воспоминаниям Святослава Медведева, сына Бехтеревой, «один оппонент из очередной комиссии кричал, что «сотрет ее в лагерную пыль». Медведев отмечал, что ученая не раз сталкивалась с подобными случаями: «Прорыв, успех, резкая критика, потом множество людей, которые всегда «это» знали, а через несколько лет — рутинный метод исследования или лечения, иногда даже прямое заимствование результатов».
«Восхождение на Эверест»
Уже став известной ученой, Бехтерева объясняла, что не передала свою знаменитую фамилию сыну потому, что не желала ему своей участи: «Дедушка умер, когда мне было три года, но когда я написала диссертацию, сказали, что ее написал дедушка. Паршивенькую, честно говоря, диссертацию, потому что она была экспериментальной. И вот я с ужасом думала, что Святослав будет жить такой же жизнью, когда все будут говорить: правнук Бехтерева, как мне говорили — внучка Бехтерева. Я решила его освободить от этого».
Дедушка Натальи, Владимир Михайлович Бехтерев, известный психиатр, невролог, физиолог, был основателем Психоневрологического института в Санкт-Петербурге — первого в мире научного центра по комплексному изучению человека. «Анатомию мозга прекрасно знают только двое: Бог и Бехтерев», — утверждал профессор Берлинского университета Фридрих Копш.
Наталья Бехтерева постоянно стремилась к новому: к новым открытиям, подходам и технологиям. Например, убедила Раису Горбачеву, жену первого президента СССР, поспособствовать в приобретении первого в стране позитронно-эмиссионного томографа. Бехтерева так рассуждала о предмете своей деятельности: «Я часто думаю о мозге так, будто он отдельный организм, как бы «существо в существе». Мозг охраняет сам себя от того, чтобы шквал негативных эмоций не захватил его целиком. Когда я поняла это, то испытала такое чувство, будто нашла жемчужину».
Но иногда научная смелость заводила ее на территорию, далекую от науки. Бехтереву критиковали за лояльное отношение к мистике — ее интересовало развитие альтернативного зрения у слепых, явление выхода души из тела, научное изучение феномена прорицательницы Ванги. Изначально настроенная скептически, ученая поверила в способности ясновидящей, которая сделала несколько предсказаний о ее жизни, впоследствии якобы сбывшихся. «Меня невозможно убедить в том, что Ванга не феномен, а шарлатанка. В принципе, мозг такое может. Другое дело, что очень редко такие люди встречаются. Страшно редко», — рассуждала Бехтерева. Комиссия по борьбе с лженаукой РАН обвиняла ее в некорректно поставленных экспериментах по проверке экстрасенсорных способностей.
И все же реальных научных достижений Натальи Бехтеревой было достаточно, чтобы она получила признание во всем мире. Она вошла в Академию наук, занимала должность вице-президента Международного союза физиологических наук и Международной организации по психофизиологии, работала заместителем редактора международного журнала по психофизиологии, была почетным членом многочисленных зарубежных академий и научных обществ. Под ее авторством вышло около 400 научных работ. В 1985 году возглавляемый Бехтеревой коллектив ученых удостоился Государственной премии СССР.
Умерла Наталья Бехтерева в 2008 году в Гамбурге, куда отправилась на лечение.
Посвятив всю жизнь исследованию мозга, на вопрос о том, на сколько процентов изучен самый загадочный орган человека, Бехтерева отвечала: «Познание мозга — это восхождение на Эверест. А мы у подножья, мы по нему карабкаемся».