«Гражданка, а не женщина»: как испанские суфражистки спорили о праве голоса
«Либо учись, либо купи наперсток»
Клара Кампоамор родилась в 1888 году. Она росла любопытной девочкой, любила читать и каждую неделю с нетерпением ждала воскресенья, когда они вместе с матерью отправлялись в кондитерскую, где держали говорящего попугая. Безоблачное детство закончилось, когда внезапно умер отец. Несмотря на тяжелое финансовое положение, мать отправила 10-летнюю дочь в монастырскую школу. Учеба давалась Кларе нелегко — монахини строго ограничивали девочек в еде. Да и это скоро закончилось: будучи старшей дочерью, Клара была вынуждена вернуться домой, чтобы помогать матери в оборудованной дома швейной мастерской.
Вспоминая те годы, Кампоамор говорила: «Когда кто-то пытается похвалить мою работу, я смеюсь. По сравнению с усилиями моей матери все, что я делаю, кажется пустым…» И все же нельзя назвать ничтожным труд молодой женщины, которая с 10 лет начала работать, а с 15 — зарабатывать. Клара была продавщицей швейных принадлежностей, потом, в 21 год, устроилась служащей в почтовое отделение. Можно было бы пойти по более традиционному пути — выйти замуж и вверить себя заботам мужа, — но Клара предпочитала независимость. «Невозможно представить себе современную женщину, которая, следуя базовым принципам личной свободы, не желала бы избавиться от угнетающего воздействия традиционных представлений о роли женщины, установленных обществом и против воли накладываемых на нее с раннего возраста; которая не стремилась бы обрести возможность жить так, как велит сердце, формируя собственную личность и ощущая истинное счастье».
В 1912 году Кампоамор стала крестной матерью дочери соседки и пообещала себе, что поможет девочке найти свой собственный путь в жизни. Та в итоге стала первой женщиной-врачом в провинции Гипускоа и спустя годы вспоминала слова своей крестной Клары: «Либо учись, либо купи наперсток». Шитье, спасшее семью Кампоамор от нищеты, было для Клары символом тяжелого труда и невозможности получить образование.
Впрочем, учиться она никогда не переставала. Клара постоянно читала, причем не только на испанском. Она сама выучила французский язык и перевела «Роман о мумии» Теофиля Готье. В 25 лет Кампоамор, не имея даже школьного аттестата, но сдав квалификационный экзамен, стала преподавательницей стенографии и машинописи в мадридской школе для взрослых. А в 33 года сдала школьные экзамены, получила аттестат и смогла наконец поступить в университет. Окончив юридический факультет, Клара Кампоамор была принята в Мадридскую коллегию адвокатов. До нее туда вошла только одна женщина — Виктория Кент.
Право голосовать
Еще до поступления в университет Клара начала посещать Мадридский Атенеум — частный культурный центр, где познакомилась с суфражисткой Кармен де Бургос. Она вращалась в кругах интеллектуалов и политиков, писала для консервативной газеты La Tribuna. В 1922 году Кампоамор приняла участие в создании общества аболиционистов — организации, которая хотела положить конец проституции и торговле женщинами.
Учеба помогла ей обрести уверенность в себе. Клара отточила мастерство публичных выступлений — часами репетировала речи. В лекции «Женщина и ее новое окружение», прочитанной в мае 1923 года, Клара показывала, как общество препятствует личностному развитию женщин. Сама она мечтала увидеть женщину XX века свободной, образованной, профессионально успешной, активно участвующей в социальной и политической жизни наравне с мужчинами. В другой лекции Кампоамор рассказывала о невидимой стороне материнства — рисках, которые несут забеременевшие вне брака. Успехом пользовались ее лекции «Новая женщина перед законом», «Прежде чем выйти замуж». Клара приобрела известность не только как юристка, но и как публичный интеллектуал.
В мае 1931 года временное правительство Второй республики предоставило женщинам пассивное избирательное право, и Клара Кампоамор смогла избраться в Учредительное собрание от Радикальной республиканской партии. Войдя в состав группы разработчиков новой конституции, она начала бороться и за активное избирательное право для женщин, то есть возможность голосовать.
«Мужчины склонны плохо говорить о женщинах, руководствуясь исключительно традиционными предрассудками. Они думают, что знают тайны женской души, но на самом деле не знают вообще ничего. Так они оказываются вечно обманутыми», — говорила позже Клара Кампоамор в интервью аргентинскому еженедельнику Caras y Caretas. Однако главными ее оппонентами в споре об избирательных правах были, как ни парадоксально, женщины: уже упоминавшаяся Виктория Кент из Радикально-социалистической республиканской партии (откололась от Радикальной республиканской партии) и Маргарита Нелькен из Испанской социалистической рабочей партии.
Не давать права голоса, пока не получат образование
Виктория Кент была младше Кампоамор на три года, Маргарита Нелькен — на шесть лет. Нелькен происходила из богатой еврейской семьи, в юности изучала живопись в Мадриде, а затем жила в Париже. В 1915 году родила внебрачную дочь Магду от скульптора Хулио Антонио. Свои отношения с ними Нелькен отразила в романе «Застрявшая в зыбучих песках», вышедшем в 1923 году. Она также написала семь повестей, две работы о феминизме и памфлет о материнстве; публиковалась в газетах El Día, El Fígaro и La Libertad — статьи легли в основу ее самого известного труда «Социальное положение женщин в Испании», опубликованного в 1921 году. Знание нескольких языков позволило Нелькен перевести на испанский множество книг с французского, английского и немецкого (в том числе, например, произведения Франца Кафки).
Благодаря доходу от писательства и переводов Маргарита Нелькен организовала художественные классы для бедных детей из рабочих кварталов Мадрида. Позднее открыла небольшой приют для незаконнорожденных детей и центр по уходу за детьми работающих матерей, который, впрочем, проработал только два года. Кроме того, Нелькен активно выступала за права работающих женщин (фабричных работниц, ремесленниц, учительниц, портних), а также за права маргинализированных женщин (проституированных и заключенных).
Виктория Кент родилась в семье выходцев из Ирландии и Гибралтара. Она воспитывалась в либеральной среде и смогла окончить университет, став, как и Клара Кампоамор, юристкой.
И Кент, и Нелькен считали, что предоставление права голоса женщинам надо отложить на время. Обе боялись, что набожные испанки попадут под влияние церкви и в итоге приведут к власти врагов Республики. А потому предоставлять им право голоса нельзя до тех пор, пока не станет массовым светское, прогрессивное образование.
«Женщины должны увидеть, что Республика принесла в Испанию то, что не смогла монархия: школы, лаборатории и т.д.», — говорила Кент. И подчеркивала: «Это не вопрос способностей женщин; это вопрос будущих перспектив Республики».
Кампоамор парировала: «Разве женщины не платят налоги? Почему мужчины должны пользоваться всеми правами с приходом Республики, а женщины должны быть заточены в лазарет?» Она подчеркивала: «Я, господа депутаты, ощущаю себя прежде всего гражданкой, а не женщиной, и глубоко убеждена, что лишение женщин этого права станет серьезнейшей политической ошибкой».
Кампоамор удалось добиться того, чтобы Конституция 1931 года закрепила право голоса для всех женщин. Воспользоваться им они смогли уже в 1933-м.
В этот период женщины в парламенте сталкивались с давлением, какими бы ни были их взгляды. Клару Кампоамор постоянно втягивали в агрессивные дискуссии — не только на заседаниях, но и просто на улице; ее семья получала угрозы. Она писала: «Иногда из-за моральной усталости я сокращала свое присутствие в парламенте». Маргариту Нелькен один из депутатов обвинил в заговоре против правительства.
После Франко
У Клары Кампоамор были масштабные планы. Она собиралась добиваться принятия законов, которые упростили бы развод для женщин, решили бы проблему проституции. В мае 1934 года Кампоамор инициировала крупный социальный проект — создание биржи труда для слепых. Однако наступили тяжелые времена.
Выборы 1933 года действительно (как боялись Кент, Нелькен и их соратники) привели в парламент и правительство CEDA — Испанскую конфедерацию автономных правых. Реакцией на это стало восстание, поднятое социалистами и вылившееся в вооруженные столкновения. Клара Кампоамор вошла в следственную комиссию, которая должна была установить виновных, и в итоге, сочтя действия своих однопартийцев недопустимыми, вышла из партии.
После государственного переворота и установления диктатуры Франко в 1939 году Клара была вынуждена покинуть страну, успев опубликовать книгу «Женское избирательное право и я: мой смертный грех». В изгнании Кампоамор посвятила себя работе в различных журналах и переводам. С 1943-го по 1945 год жила в Аргентине, где выпустила сборник эссе. В 1955 году поселилась в Лозанне, где работала в юридической фирме, пока не потеряла зрение.
Виктория Кент с началом Гражданской войны сосредоточилась на создании программ помощи женам и детям погибших, организовывала эвакуацию детей во Францию — предполагалось, что когда франкистский мятеж будет подавлен, они вернутся домой. В итоге и эвакуированные, и сама Кент остались на чужбине. После оккупации Франции немецкими войсками она скрывалась, потом смогла выехать в Мексику, затем в США. Там Виктория Кент занималась проектами, связанными с гуманизацией тюрем; с 1950 года работала в ООН.
Маргарита Нелькен во время Гражданской войны ездила на передовую и участвовала в митингах, продолжала печататься, чем вызвала гнев франкистов, которые называли ее «бродяжкой без родины и без Бога» и «змеей в юбке». В 1939 году она, как и Кент, бежала от преследований во Францию, а затем в Мексику, где стала арт-критиком. На родине Нелькен заочно приговорили к 30 годам лишения свободы, имущество из ее мадридского дома было конфисковано. Маргарита Нелькен умерла в 1968 году.
Клара Кампоамор мечтала вернуться в Испанию, но умерла в Лозанне — в 1972 году. Только через пять лет испанские женщины снова смогли проголосовать на выборах. Застать этот момент удалось Виктории Кент, которая в 1977-м, спустя 40 лет после изгнания, даже ненадолго вернулась на родину. Она умерла в 1987-м.