«Жена айтишника»: с чем сталкиваются женщины, которые эмигрируют из-за работы мужа
Кто такие спуглеры
В июле 2015 года нейробиолог Карен Аллендорфер переехала из Бостона, где она прожила 18 лет, в Кремниевую долину: ее муж получил должность в головном офисе Google. Хотя ей удалось сохранить рабочее место (переведясь в калифорнийский офис организации, в которой она работала), Карен совсем забросила хобби — игру на скрипке. Она скучала по друзьям, по любительскому оркестру, в котором играла в Бостоне; стресс от переезда даже вызвал проблемы со здоровьем.
Спустя шесть месяцев на новом месте Карен познакомилась с другими женщинами, которые переехали так же, как и она, вынужденно, вслед за мужьями — сотрудниками Google. Чтобы не страдать от одиночества на новом месте, женщины создали комьюнити и организовывали совместные мероприятия — писательские группы, хайкинг, занятия йогой.
Себя они называли спуглерами.
«Спуглер» (в российском контексте обычно говорят «жена айтишника») — это неологизм, образованный от английских слов spouse («супруг») и googler (неофициальное обозначение сотрудников компании Google). Таким образом, спуглер — это супруг работника Google, однако со временем этот термин получил более широкое значение. Сегодня в соцсетях им обозначают партнера человека, работающего в IT-сфере, который вынужден переезжать вместе с ним в другой город или даже страну.
Как правило, спуглеры — женщины. Это связано, во-первых, с тем, что подавляющее большинство работников IT-индустрии — мужчины. Согласно исследованию 2024 года, которое провели специалисты онлайн-платформы Skillsoft, в IT-сегменте женщины занимают лишь 25% мест; еще меньше — на лидирующих позициях в технологических компаниях, там их всего 11%. Именно на этих позициях выше шанс получить офер, который потребует переезда.
Во-вторых, мужчины обычно ожидают, что их партнерша пожертвует карьерными амбициями, но сами реже готовы переезжать вслед за ней, меняя привычный график работы или вообще вынужденно увольняясь.
Более широкий англоязычный термин — trailing spouse, «супруг-прицеп». Вот как описывается это явление в журнале The UNESCO Courier на примере ученых-физиков: «Из примерно 40 000 членов Американского физического общества только около 2400 (6%) — женщины. И, согласно крупному опросу женщин-физиков, проведенному в 1998 году Лори Макнил из Университета Северной Каролины и Марком Шером из Колледжа Уильяма и Мэри, около 68% замужем за учеными, половина из которых — физики. Несмотря на то что меньшая доля (17%) мужчин-физиков женится на ученых, исследование предполагает, что «все более вероятно, что главный кандидат в поиске (работы) будет иметь супругу, которая также ищет работу по специальности». В большинстве случаев, если для супруга нет вакансии, он или она, как ожидается, согласится на неполный рабочий день или менее стабильную работу, зависящую от грантового финансирования. И, согласно опросу, «худшее предложение в паре чаще достается женщине».
В русскоязычной среде, особенно эмигрантской, по словам исполнительного директора Центрального агентства миграции Петра Литвина, термин «спуглер» стал популярен в 2022 году. «Изначально он использовался для описания жен айтишников, которые переезжали вслед за мужьями в новую страну, не имея при этом своей карьерной базы и будучи вынуждены адаптироваться к новому образу жизни, — объясняет это понятие Литвин. — Сегодня же спуглерами называют более широкую группу эмигрантов, покинувших Россию вынужденно, но при этом не до конца интегрированных в жизнь за рубежом и рассматривающих возможность возвращения».
«Момента принятия решения не было»
Айтишница Наиля Валеева перебралась из Москвы в Белград после того, как ее партнер получил приглашение работать там от Яндекса. «Момента принятия решения как такового не было, то есть вопроса, а переехать ли мне за ним, даже не стояло. Для нас обоих казалось каким-то очевидным, что там, где один, там и второй. Да и, в конце концов, вернуться всегда можно», — вспоминает девушка в разговоре с Forbes Woman.
Из-за работы мужа приходилось переезжать и Валерии, жене IT-специалиста. В разговоре с Forbes Woman она рассказывает: «Сейчас мы живем в Португалии, до этого были Грузия, Турция, Сербия, Черногория. Супруг занимает позицию senior в IT, я тоже строю карьеру параллельно, но в первую очередь все наши передвижения были связаны с его карьерными возможностями». Валерия отмечает, что все решения о переезде на протяжении всех девяти лет отношений «принимались совместно».
При этом о самом термине «спуглер» девушка узнала недавно, и он ей «не очень откликается». «Я ощущаю себя единым целым с мужем и активно участвую в его карьерном пути: мы обсуждаем рабочие моменты, я помогала ему искать работу дважды, всегда в курсе его проектов и решений, — размышляет Валерия. — Я воспринимаю все как наш общий успех и доход. Я не чувствую себя ущемленной или потерянной в новой реальности».
Скептически к понятию «спуглер» относится и российский ювелир Маша Чуркин — сейчас она живет и ведет бизнес между Россией и Сербией. Хотя сама Чуркин переехала сознательно, а муж работает вместе с ней в ее компании, многие ее клиенты в Белграде — IT-специалисты, в том числе и те, кто переехал туда по работе, взяв с собой жен и детей. «Обозначение «спуглеры» мне кажется пренебрежительным, — делится Чуркин. — Переезд в новую страну — испытание для любой семьи. Женщины, поддерживающие партнеров в эмиграции, проявляют не меньше силы и решимости, чем те, кто строит карьеру самостоятельно. Иногда даже больше — ведь адаптация в другой культуре и создание нового быта требуют огромных ресурсов».
Одиночество и кризис отношений
В 2018 году издание Zima рассказало об опыте нескольких женщин, которые называют себя спуглерами — их мужья, работающие на крупные технологические компании, в разные годы получили предложение переехать за границу. Одни героини пытались перевести свой бизнес в другую страну или расширить его, другим пришлось начинать жизнь с нуля, третьим — бросить работу. «Сложно ли было мне? Да, безусловно. В Астане я была активным волонтером, ходила на мастер-классы по изготовлению изделий из бисера и сутажа, продавала их. Здесь же моя жизнь замедлилась. Причем очень сильно. Это меня удручает», — рассказывает одна из героинь, отмечая, что привыкнуть к новой жизни ей все-таки удалось — во многом благодаря языковым курсам, на которые она записалась вскоре после переезда.
Клинический психолог Лиана Николо объясняет: любой, кто вынужден переезжать, либо быстро адаптируется, либо, наоборот, замыкается в себе и теряет внутренние опоры. Во многом это происходит из-за «ловушек переезда» — например, страха нового языка и новой среды. «Однако особая группа риска — женщины, которые переезжают вслед за мужем», — обращает внимание Николо.
Проблему часто усугубляет невозможность строить на новом месте собственную карьеру из-за отсутствия рабочей визы — как это случилось с математиком и фотографом Ольгой Бушковой, выпустившей фотокнигу о спуглерах в 2017 году. «Спуглеров» в цюрихском сообществе было несколько сотен. Преимущественно это были женщины. Единственное, что нас всех объединяло, наши работавшие вместе мужья. Многие «спуглеры», как и я, не могли работать из-за визовых ограничений», — писала она, представляя свой проект на сайте Colta.ru. Именно с фотопроекта о женщинах, переехавших вслед за мужьями, и началась ее карьера фотографа.
«Когда моему мужу предложили работу за границей, я оставила профессию юриста и переехала за пределы Румынии, — пишет автор другого фотопроекта о женах айтишников «Вечером буду поздно» румынская юристка и фотограф Роксана Савин. — В 2012–2020 годах я жила со своей семьей в России в уединенном поселке, принимая экспатриантов из разных стран. Местное сообщество было патриархальным. Мужчины, как правило, были кормильцами, а женщины, которые уволились с работы в родных странах, чтобы поддержать карьеру своих мужей за границей, оставались дома, чтобы воспитывать детей». Она описывает противоречие между ощущением своей привилегированности (ведь у мужа хорошая работа и большая зарплата) и статусом иждивенца, отказом от собственных амбиций. «Во многих отношениях сообщество экспатриантов было отражением властных структур в капиталистическом обществе. Мужчины доминируют в залах заседаний, тогда как женщины несут на себе основную тяжесть обязанностей по уходу за детьми и дому. Кажется, что идеальный работник — это человек без семейных обязанностей», — рефлексирует Савин.
Петр Литвин так описывает современных русскоязычных спуглеров:
- высокая эмоциональная зависимость от партнера в случае семейного переезда;
- ощущение неопределенности, тревожности и временности своего текущего положения;
- амбивалентность по отношению к новой стране (с одной стороны, восхищение новыми возможностями в ней, с другой — ностальгия и тоска по дому);
- сохранение сильной связи со страной исхода (общение с близкими, потребление новостей и использование соцсетей).
По словам Наили Валеевой, все не так печально: «Самое сложное было — это собирать всю квартиру по сумкам и коробкам, так как я ужасный плюшкин. Сама же адаптация далась относительно просто, так как в Сербии уже были друзья, да и в целом нам вдвоем хорошо. Конечно, сильно скучали по офису, например, и близким, но многие так же разъехались, поэтому все равно было ощущение единения, что мы все оказались в такой ситуации».
Правда, через некоторое время в отношениях Наили с молодым человеком начался кризис из-за того, что они находились всегда вдвоем и были лишены возможности периодически менять обстановку и отдыхать друг от друга. Не вдаваясь в подробности, Валеева рассказывает, что эту проблему им все-таки удалось решить, сохранив при этом отношения. «Кажется, что многое зависит от отношений и в паре, и в целом отдельного человека к своей жизни, от умения адаптироваться, — делится своими мыслями о своем статусе спуглера Наиля. — К счастью, у меня есть опора в виде любимого человека и стабильной работы. Без этих вещей и не в эмиграции, думаю, было бы тяжеловато».
Группы поддержки и своя идентичность
По словам психолога Лианы Николо, при переездах — тем более, если они случаются часто, — самооценка человека проходит испытание, и большую роль в этом играет готовность к новому. В борьбе с тревожностью и потерей чувства контроля помогают телесные практики и регулярная физическая активность, которые могут стать новым ритуалом и основой для ментальной поддержки. Не менее эффективно и создание социальных связей, благодаря которым человек может перестать «застревать в ностальгии» и сможет обратить внимание на новые возможности.
«Эта группа Spoogler для жен гуглеров (сотрудников Google) стала неожиданным благословением. Я узнала о ней случайно на писательской встрече, а затем присоединилась к ней на Facebook (принадлежит компании Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена. — Forbes Woman). Оказалось, многие находятся в одной лодке: они новички в Кремниевой долине, вдали от своей семьи и старых друзей, и им не хватает той поддержки, которую они могли бы получить, если бы ходили на работу в Google каждый день», — писала Карен Аллендорфер.
И Валерия, и Маша Чуркин отмечают важность наличия местных сообществ — они помогают вновь приехавшим быстрее адаптироваться, даже если большинство их участников — такие же приезжие.
«Каждый из нас находил чем заниматься: кто-то учил язык, кто-то учился рисовать, кто-то заводил детей, кто-то просто старался приятно проводить время. Мы каждую неделю встречались в одном из городских кафе, обсуждали насущные проблемы или болтали. Моя жизнь во многом протекала внутри сообщества «спуглеров», — писала Ольга Бушкова.
«Массовая волна «спуглеров» — особенно тех, кто уехал без долгих раздумий, — показала одну важную вещь: адаптация — это не только про внешние условия, но и про внутреннюю зрелость. Чем меньше жестких ожиданий, тем легче трансформироваться», — говорит Лиана Николо. Она объясняет: вместо того чтобы спрашивать себя, почему все плохо (и находить все новые и новые подтверждения тому, что жизнь действительно сложилась не лучшим образом), лучше задаться вопросом: «Как создать комфорт здесь?».
Но главное — не потерять в новых обстоятельствах себя. Об этом пишет в своей книге фотограф Роксана Савин: «Давление [из-за ожидания] совершенства и проецирования [на себя] образов успеха, в том числе связанных с женственностью, домом и идеализированной нуклеарной семьей, заставило меня усомниться в собственной идентичности, которая основывалась на принятии сообществом».
«Чтобы не потерять свою идентичность в новых условиях и сохранить ее, важно превратить решение о переезде в совместный проект, а не жертву ради партнера, — подчеркивает психолог Лиана Николо. — Нужно проговаривать ожидания, страхи и альтернативные планы, а главное — иметь личные цели и ресурсы на новой земле».