Мать-природа: как женщины охраняют заповедники и спасают вымирающие виды животных
Уже почти десять лет каждое арктическое лето Юлия Богомолова, начальник научно-исследовательского отдела заповедника «Ненецкий», расположенного за Полярным кругом, проводит около месяца на маленьком острове площадью всего 5 кв. км в Печорском море. Она ведет наблюдение за заповедными арктическими экосистемами, например, за лежбищем атлантического подвида моржей. Зимой анализирует полученные данные на станции.
До ближайшего населенного пункта, куда добраться можно только на лодке или снегоходе, 100 км. Условия работы на Дальнем Севере не всегда комфортные, но Юлия даже не задумывается о том, чтобы бросить исследования: «Сейчас, в эпоху стремительного изменения климата, это кажется особенно важным, в том числе и потому, что изменения здесь у нас, в Арктике, происходят быстрее, чем в остальных регионах». Юлия — единственный научный сотрудник «Ненецкого».
Мария Гаврило — биолог, орнитолог и специалист по арктическим экосистемам, она руководит морскими экспедициями. На парусно-моторной яхте с экипажем в 10 человек и на судне с международной командой из 40 человек она собирала уникальные данные о природе Земли Франца-Иосифа и архипелага Северная Земля.
Светлана Сутырина, директор Сихотэ-Алинского биосферного заповедника имени К.Г. Абрамова — специалист по амурскому тигру. Ее интерес к изучению диких кошек появился во время студенческой практики: «Сотрудник заповедника, когда услышал, что я хочу изучать тигров, сказал: «Много вас таких приезжает! Потом все девушки переключаются на объекты попроще и помельче». Из вредности я решила доказать, что никем другим не заинтересуюсь». Сегодня благодаря ее усилиям учет амурских тигров стал гораздо точнее: теперь данные собирают не только по следам на зимних маршрутах, но и с помощью современных фотоловушек. Такого рода наблюдения позволяют лучше вести учет численности популяции и изучать особенности поведения тигров, а также эффективнее организовать охрану заповедника.
Каждый год Светлана лично возглавляет работы по мониторингу популяции больших кошек и участвует в полевых исследованиях. «Я видела тигра в природе много раз и иногда довольно близко. Это всегда незабываемые ощущения, и несмотря на то, что эти встречи всегда слишком короткие, они остаются в памяти на всю жизнь», — рассказывает Сутырина.
Наталья Требоганова сразу после окончания вуза поехала в Приокско-Террасный заповедник, где больше 25 лет занималась разведением зубров и их расселением на другие территории. «Мне казалось, что зубры — одни из самых несчастных обитателей нашей планеты, которых человек практически уничтожил. Их было всего около 2000 в мире, когда я заканчивала вуз, поэтому решила им помочь. Счастлива, что в нынешней популяции зубров, в которой насчитывается более 10 500 голов, есть и доля моего труда», — делится Наталья.
Елена Ситникова, заместитель директора заповедника «Брянский лес», уже более 25 лет изучает хищников в их естественной среде. Главный объект ее исследований — бурый медведь. «Мы универсальные солдаты: чуть-чуть зоологи, ботаники, орнитологи, фенологи (специалист, изучающий сезонные изменения в природе. — Forbes Woman). Чтобы изучать биологию медведя, необходимо знать в том числе и то, какие растения он сорвал и жевал в лесу. Я 25 лет жизни отдала изучению биологии и экологии бурого медведя, специально ходила по его следам, в места, где он питается, «тропила» его на берлогах (отслеживала следы. — Forbes Woman)», — говорит Ситникова.
Труд физический и эмоциональный
«Если случается какая-то проблема, мы, женщины, бежим спасать животное, выручать, лечить, вызволять из какой-нибудь ловушки, — рассказывает Наталья Требоганова. — А мужчины часто говорят: «Ну, заболел, помрет, другой родится».
Дикие животные чувствуют, что девушки к ним больше привязаны. Требоганова рассказывает, что благодаря этому во время работы в вольерном комплексе диких животных в Кавказском заповеднике она смогла установить контакт с леопардом, который не подпускал никого из мужчин: рычал и не шел на контакт. «У леопарда была кличка Скиф, но ему нравилось, когда я звала его Сыночка. Он проверил меня в начале нашего знакомства — чуть-чуть прикусил мякиш ладони. Я ему говорю: «Сыночка, нельзя!» С тех пор ни разу не пытался меня укусить. Всегда радостно встречал, я его научила давать лапу», — рассказывает Требоганова.
Светлана Сутырина отмечает, что эмпатия важна не только животным: «Слабость и сила женщины — быть чуткой к нюансам поведения, настроения, вкладывать душу в свою работу, а не просто руководить и быть жесткой, принимая решения. Я часто руководствовалась душевными порывами. А потом многократно убеждалась, что это того стоило и было более правильным, чем что-то решать, основываясь на сухой логике».
Заповедные территории охватывают 14% площади России. На федеральных особо охраняемых природных территориях (ООПТ) сегодня работают около 10 000 человек. Официальных данных о том, какую долю среди сотрудников составляют женщины, нет, но по оценке Елены Ситниковой, их около трети. Это — с учетом сокращения доли мужчин: в последние годы они все чаще уходят из природоохранной сферы. Юлия Богомолова в качестве основных причин называет низкие зарплаты (они порой едва превышают МРОТ, например, в Рдейском заповеднике — около 20 000 рублей, в Витимском — 35 000 рублей) и нехватку амуниции.
«Когда появляются дети, то, как ни странно, именно мужчины уходят из ООПТ первыми, чтобы прокормить семью. На «заповедную» зарплату семью содержать очень затруднительно. Женщины продолжают работать даже за маленькую зарплату, но некоторые «светила» все равно отказываются от должности после начала семейной жизни и материнства», — поясняет президент фонда «Заповедное посольство» Наталья Данилина.
Из-за нехватки кадров женщинам порой приходится выполнять те виды работ, которыми традиционно занимаются мужчины. «Помимо кормления животных, они косят траву, заготавливают веточный корм и сено для животных. В Кавказском заповеднике у меня на весь вольерный комплекс, где было порядка 110 животных, работало три человека из обслуживающего персонала. Приходилось наравне с мужиками и ветки возить, и сено косить, и мыть вольеры, и все прочее делать», — рассказывает Наталья Требоганова.
Моя семья и другие звери
В природоохранной сфере женщины управляют заповедниками и национальными парками, разрабатывают стратегии сохранения биоразнообразия и координируют программы экологического просвещения. Однако в своей работе они порой сталкиваются с гендерными стереотипами. Директор по международным проектам фонда «Заповедное посольство» Юлия Верещак отмечает, что компенсировать неравенство, возникающее из-за исторически сложившихся барьеров (недостатка доступа к ресурсам и возможностям карьерного роста), могли бы специальные поддерживающие инициативы.
Примеры можно найти в международной практике. Скажем, в Южной Африке, где охрана слонов и носорогов превратилась в жестокую войну между защитниками животных и браконьерами, действует полностью женский егерский отряд «Черные Мамбы». В Коста-Рике государственная программа «+Женщины +Природа» поддерживает сотрудниц природоохранных организаций (а еще выдает женщинам выгодные кредиты на открытие бизнеса в сферах туризма, лесного и сельского хозяйства, рыболовства — феминизация этих отраслей экономики делает их менее агрессивными по отношению к природе).
Опрошенные нами сотрудницы российских ООПТ в качестве самой востребованной меры поддержки называют создание инфраструктуры по уходу за детьми. Пока мужчины покидают заповедники, чтобы найти работу с более стабильным графиком и доходом, женщины пытаются найти баланс между заботой о семье и о диких животных.
Задачу усложняют частые разъезды. Наталья Требоганова вспоминает: когда дети были маленькими, она работала в Приокско-Террасном заповеднике в Подмосковье, поблизости были детский сад и школа. В Кавказском заповеднике, где она работает раньше, все было бы сложнее, говорит она: «Часто график работы непредсказуем — без выходных и обедов. В выходной, как назло, то дерево на изгородь упадет, то зубры уйдут, то еще что-нибудь случится, и это означает, что мама спешит на работу. Оставить детей одних было бы невозможно, поскольку заповедники — это, как правило, удаленные от населенных пунктов, школ, детских садов и других благ цивилизации территории. Огромное спасибо родителям за поддержку в такие моменты».
Поддержка близких и личная мотивация часто оказываются недостаточными для комфортной работы в заповеднике. В ходе опроса, проведенного Юлией Верещак среди сотрудниц ООПТ, выяснилось, что многим помогли бы дополнительные меры: создание комнат для детей младшего школьного возраста и возможность удаленной работы для матерей с маленькими детьми.
«Если женщины остаются в заповеднике, поскольку азартны, им это интересно и это дело их жизни, то, порой, они встают перед сложным выбором между семьей и работой. Обычно это уникальные специалистки мирового уровня. Их потеря для заповедного дела из-за отсутствия мер поддержки — огромный урон», — подчеркивает Наталья Данилина.