Как Пеппи Длинныйчулок стала символом свободы и изменила жизни миллионов девочек
Искусство быть ребенком
Когда в 1945 году в Швеции вышла первая книга Астрид Линдгрен о Пеппи Длинныйчулок, взрослые читали ее с ужасом. Девятилетняя девочка, живущая на вилле «Курица» без родителей и с чемоданом золота, казалась им опасной. Не из-за отсутствия опеки — из-за абсолютной свободы.
Пеппи была сильной, богатой и независимой. Каждым своим поступком она напоминала взрослым, что у детей есть права (80 лет назад это было совершенно неочевидно — только в 1950-х активисты начали говорить о том, что права детей не ограничиваются безопасностью и питанием, а лишь в 1959 году Генассамблея ООН ратифицировала Декларацию прав ребенка), а миллионам девочек личным примером показывала, что социальное одобрение и соответствие стандартам красоты совершенно не требуются, чтобы быть счастливой. Пеппи не просила разрешения. Не стремилась быть удобной. Не пыталась вписаться в нормы поведения. Она была первой детской героиней, которая открыто заявила: я сама решаю, как мне жить. В послевоенной Швеции, где детей воспитывали в строгости, а телесные наказания считались нормой, такая позиция в детской книжке спровоцировала настоящий взрыв.
Телесные наказания в школах отменили с 1928 года, но только в гимназиях. Публичные оскорбления и психологическое давление со стороны учителей и вовсе воспринимались как неотъемлемая часть педагогического процесса. Протестантские традиции требовали добиваться от ребенка послушания во что бы то ни стало. Побои считались жестоким обращением лишь в том случае, если приводили к тяжелым увечьям (статья, оправдывающая применение насилия к собственным детям, была исключена из уголовного кодекса только в 1957 году). Для государства, педагогов и родителей ребенок был сырым материалом, из которого следовало вылепить добропорядочного взрослого. Для Астрид Линдгрен — самостоятельной личностью. И она не просто придумала дерзкую сказку для своей дочки, а начала революцию, которая изменила отношение к детям на законодательном уровне. Юная Астрид Эрикссон из небольшого городка Виммербю на юге Швеции едва ли рассчитывала стать главной детской писательницей XX века, но она совершенно точно хотела стать журналисткой. Сразу после школы она устроилась стажером в местную газету Vimmerby Tidning. И хотя журналистская карьера Астрид была недолгой (в 1926 году она забеременела от женатого издателя Vimmerby Tidning и, чтобы не провоцировать скандал, уехала в Стокгольм), она успела наделать шуму в консервативном городке. Например, написала репортаж о своем походе на 300 км в компании пятерых женщин, чтобы показать, что со сложными ситуациями подруги могут справляться сами, без какой-либо мужской помощи.
Позже, когда Астрид уже вышла замуж за Стуре Линдгрена и какое-то время не работала, воспитывая сына и младшую дочь Карин, она переключилась с проблем и возможностей женщин на бесправие детей. Размышляя вместе с сыном-подростком над гимназическим докладом «Об искусстве быть ребенком», Линдгрен поняла, что этот вопрос очень беспокоит ее саму. В статье 1939 года для стокгольмской газеты Dagens Nyheter она писала, что взрослые предъявляют детям множество требований, но совершенно не учитывают их желаний и эмоций. Дети все время должны, взрослые все время правы. От детей требуют послушания, но сами взрослые никогда не подчинились бы таким правилам.
Быть сильной и свободной
Время для серьезных разговоров на эту тему было не самым подходящим — в Европе началась Вторая мировая война, привычный мир рушился. Астрид Линдгрен завела дневник, куда собирала новости о фронте, коллажи из газетных вырезок, собственные размышления. Политика, которая прежде ее почти не интересовала, стала постоянным фоном жизни. В 1940 году будущая писательница поступила на службу в отдел перлюстрации почтовой службы Стокгольма — и к газетным вырезкам добавились свидетельства из частных писем: загнанные в гетто евреи, голод, разлученные семьи, потерянные дети. Так что, когда зимой 1941 года семилетняя Карин заболела пневмонией и просила маму рассказать ей историю про Пеппи Длинныйчулок (имя девочка придумала на ходу), Астрид сразу сделала свою героиню супердевочкой. Ей было важно рассказать дочери о том, как быть сильной и свободной, даже если ты маленький.
Фантазерка Пеппи одна управлялась с домашним хозяйством, лошадью и обезьянкой и бросала вызов всем: полицейским («А вы не пробовали стать клоуном?»), учителям («Я и так умная, зачем мне ваша арифметика?») и даже ворам («Вы что, не видите, что я сплю?»). Литературовед, обозреватель, автор книги «Тринадцать друзей Пушкина» Анна Хрусталева в разговоре с Forbes Woman вспоминает: «В детстве Пеппи меня завораживала: а что, так можно?! Жить одной, не ходить в школу, пить кофе в дупле и ничего не бояться? Быть самой себе хозяйкой и ни перед кем не держать ответа? Думаю, магия Пеппи именно в этом — быть не просто свободной, но даже не догадываться о существовании иных сценариев. Конечно, когда, став взрослой, я читала свою любимую «Пеппи» детям, местами меня потряхивало: невыносимый, неуправляемый ребенок уже не умилял, даже раздражал. Но, думаю, это говорит лишь о таланте ее создательницы и подлинности самой Пеппи — восхитительно-невыносимой и невыносимо восхитительной, настоящей маленькой женщине, которая, как любая настоящая женщина, может все — очаровывать, выводить из себя, печь булочки, укладывать на лопатки мужчин. Не может лишь одного — не оставлять следа».
Астрид учила свою дочь и своих читателей, что девочки могут быть сильными — не зря Пеппи побеждает и воришек, и ярмарочного силача: «Когда Сильный Адольф в третий раз бросился на нее, Пеппи подняла его вверх и пронесла на вытянутых руках вдоль манежа. Потом снова положила на ковер и прижала ногой. «Ну, старичок, пожалуй, пора заканчивать, — сказала она. — Веселей, чем сейчас, все равно уже не будет». Астрид Линдгрен никогда не подтверждала, но и не отвергала предположение, что Сильный Адольф задумывался как карикатура на Гитлера, но читатели, безусловно, увидели в Пеппи личность, способную противостоять диктатуре силы.
Это же ценят в ней и сегодняшние читатели. Литературовед-пушкинист Полина Бояркина, научный сотрудник ИРЛИ РАН и автор научно-популярных комментариев к роману «Евгений Онегин», говоря о Пеппи, подчеркивает: «Мы, миллениалы, в целом выросли на одной и той же детской и подростковой литературе, среди которой были приключенческие книги. Их главными героями в основном всегда были мальчики. Девочки же в сказках были такими принцессами в беде, которых спасали принцы. Пеппи Длинныйчулок эту модель разбивала вдребезги. Я в детстве была тоже такой немножко сорвиголовой и не раз слышала от бабушки в свой адрес, что девочки не должны себя так вести. История про приключения девчонки, да еще и близкой по возрасту, ее умение не пасовать перед сильными и взрослыми, та свобода, которой она обладала, меня завораживала».
Еще один урок, который Пеппи Длинныйчулок дала своим друзьям Томми и Аннике, а заодно и всем читателям, состоит в том, что социальное одобрение — не главное. «За стеклом стояла огромная банка крема, а на банке пестрели крупные буквы: «Вы страдаете от веснушек?». «Что ж, на вежливый вопрос надо ответить вежливо, — задумчиво сказала Пеппи. — Давайте зайдем сюда». За прилавком стояла пожилая дама. Пеппи направилась прямо к ней и сказала твердо: «Нет, я не страдаю от веснушек». Дама взглянула на Пеппи и тут же воскликнула: «Милая девочка, но ты же вся в веснушках». — «Ну да, вот именно, — подтвердила Пеппи. — Но я не страдаю от веснушек. Наоборот, они мне очень нравятся. До свидания!»
Писательница Вера Богданова, чьи романы поднимают проблему семейного насилия, в детстве обожала истории про Пеппи. «Сегодня, конечно, она не настолько революционна, какой была в 1940-е годы после первой публикации книги. Но она все еще остается примером того, как быть собой. Это невероятно важно видеть современным девочкам, — считает она, — которым, с одной стороны, говорят «ты можешь стать кем хочешь» и «ты должна принять себя», а с другой — постоянно показывают идеальные лица, тела и интерьеры в соцсетях. Из-за этого многие считают, что инстаграмная картинка — это норма, и пытаются подогнать себя под новые стандарты. А Пеппи возражает: не нужно пытаться быть принцессой и половину дня тратить на поддержание красивой легенды о себе. Ты лучше пойми, кто ты на самом деле».
Спасение от банкротства
Маленькой Карин Линдгрен так понравилась Пеппи, что в 1944 году, когда Астрид вывихнула ногу и была вынуждена лежать в постели, она собрала все истории в книгу, сама нарисовала иллюстрации и подарила дочери на десятилетие.
Копию книги она отправила в крупнейшее шведское издательство «Бонниер», но получила отказ. Позже, когда «Пеппи Длинныйчулок» признали главной детской книгой столетия, глава издательства Герард Бонниер не раз кусал себе локти, а тогда он просто написал Астрид, что главная героиня кажется чересчур современной для консервативной Швеции. На самом же деле он как отец испугался, что Пеппи будет подавать детям плохой пример, и не хотел быть за это ответственным.
Тем временем новое небольшое издательство «Рабен и Шегрен» объявило конкурс на книги для подростков. Астрид отправила туда небольшую повесть «Бритт Мари изливает душу» про 15-летнюю девочку и получила вторую премию в 1200 крон. «Владелец издательства Ханс Рабен был страшно разочарован тем, что конкурс выиграла обычная домохозяйка, — рассказала Forbes Woman переводчик со скандинавских языков, соосновательница издательства «Белая Ворона» Ксения Коваленко. — Впрочем, несмотря на это, спустя год он согласился опубликовать «Пеппи», которую Линдгрен отправила уже на конкурс детских книг». В жюри конкурса была сотрудница «Рабен и Шегрен» Эльса Олениус, которая сразу поняла, что «Пеппи Длинныйчулок» спасет их от банкротства.
Первый тираж печатали в предрождественской суете — и повесть успели доставить только в стокгольмские книжные магазины, но и там за три недели продали больше 20 000 экземпляров. Родители, которые хотели порадовать своих детей в первое послевоенное Рождество, стремительно раскупили ярко-желтую книжку.
Успех был невероятный. В дальнейшем все книги Лингрен выходили в «Рабен и Шегрен», а саму Астрид вскоре после выхода «Пеппи» пригласили в издательство на должность редактора. Там она проработала всю жизнь до выхода на пенсию в 1970 году.
Проблемный ребенок
Герард Бонниер, опасаясь общественной реакции на «Пеппи Длинныйчулок», был не так уж не прав. Несмотря на ее невероятный успех у детей, многие взрослые в 1945 году действительно приняли «Пеппи» в штыки. Героиня-бунтарка вызвала шквал критики. Особенно усердствовал литературовед и психолог Джон Лэндквист: в рецензии в газете Aftonbladet он разгромил и «Пеппи», и саму Линдгрен, заявив, что повесть напоминает «фантазии психически больного человека с патологическими навязчивыми идеями» и «ни один нормальный ребенок не станет вести себя как Пеппи».
Лэндквист был из тех, кто симпатизировал расовой теории и нацистской Германии, и, разумеется, для него такая героиня, как Пеппи, была примером всеобщей деградации. Его радикальных взглядов читатели не разделяли, однако статья навела панику среди родителей — они писали возмущенные письма, требовали запретить повесть и перестать пропагандировать неположенную свободу.
Современные родители смотрят на «Пеппи» иначе. Екатерина Северина, литературный обозреватель и PR-директор книжных проектов считает, что книги Линдгрен надо обязательно читать вслух детям: «Пеппи Длинныйчулок» — взрыв энергии и доброты. Как только начинаешь читать книгу внимательно, видно, что Пеппи никогда не учит других детей не слушаться родителей, уходить из дому или бросить школу. В самой первой главе она сразу рассказывает друзьям, что ей самой приходится быть для себя тем самым ответственным взрослым:
— А кто же тебе говорит по вечерам: «Пора ложиться спать?»
— Сама себе говорю. Сперва я говорю себе очень ласковым голосом: «Пеппи, ложись спать». А если я не слушаюсь, то повторяю уже строго. Когда и это не помогает, мне от себя здорово влетает. Понятно?»
«Кто-то скажет, что Пеппи неудобна. Она не желает подчиняться правилам, которые диктуют взрослые. А чего хотят взрослые? Обычно в первую очередь спокойствия для себя, — рассуждает большая поклонница Пеппи, филолог, бренд-менеджер издательства «КомпасГид» Татьяна Князева. — Пеппи — ребенок с СДВГ, как скажут многие современные психотерапевты и неврологи. И это, возможно, один из самых сильных факторов, отталкивающих от книги взрослого читателя. Ему может показаться, что Пеппи научит непослушанию и чему-то дурному. Но что скрывается за ее нелепыми, торчащими в разные стороны косичками и неординарным поведением? При всей своей детской непосредственности, Пеппи очень искренняя и настоящая. Она всегда выручит из беды, заступится за слабого, развеселит унылого — и при этом совсем забудет о себе. Через нетривиальный внешний образ Линдгрен пытается узнать у нас, что для нас важнее — внешнее соответствие нормам или внутренняя суть человека? Внутреннее важнее внешнего — такой постулат для себя я и вынесла благодаря этой очаровательной и жизнелюбивой героине».
Пеппи бунтует против бездумного подчинения и несправедливости, не позволяет обижать слабых, при этом она надежный, щедрый и верный друг, который учит отдавать и умеет радовать и поддерживать других, и она всегда готова прийти на помощь. «Мне очень нравилось, что ее богатая фантазия в итоге оказывается абсолютно правдивой, — говорит литературовед Полина Бояркина. — Пеппи показывала, что даже если окружающие не верят в твои рассказы, то это совершенно не значит, что они неправдивы. Ну и в целом ее смелость, неравнодушие и на самом деле ее умение признавать в том числе свою неправоту были качествами, которыми мне тоже очень хотелось обладать».
Даже родители Томми и Анники, которые поначалу, естественно, опасаются неугомонной Пеппи и ее проделок, в конце концов готовы отпустить с ней детей на край света в самом прямом смысле: «Быть может, Пеппи и не всегда умеет прилично себя вести, зато у нее золотое сердце. А это важнее хороших манер».
Очень одинокая девочка
В Америке и Европе книги Астрид Линдгрен публиковались практически сразу после выхода в Швеции, но воспринимались не всегда однозначно. Например, во Франции циклы о Пеппи и Эмиле из Леннеберги вышли в довольно консервативном пересказе. В Советском Союзе книга вышла в 1968 году в блестящем переводе Лилианны Лунгиной, которая к тому времени уже перевела Карлсона и открыла советским детям Астрид Линдгрен.
Переводчик-скандинавист Ксения Коваленко подчеркивает, что в Советском Союзе книгу о Пеппи читали немного иначе: наши дети почувствовали то, что игнорировали многие шведские родители, — одиночество и ранимость Пеппи. «Пеппи» — самая популярная книга Астрид Линдгрен везде, кроме России и еще пары стран (у нас больше всего любят Карлссона, а в Чехии и Польше — «Мы все из Бюллербю»), — рассказала Коваленко. — Ее общий тираж около 170 млн экземпляров. Для меня, как и для многих моих друзей, Пеппи всегда была очень несчастным и одиноким ребенком. Фактически она сирота, которой приходится выживать. И все ее веселье — от отчаяния. В своем эссе из сборника воспоминаний об Астрид Линдгрен [классик скандинавской литературы] Ульф Старк пишет о том, как мама читала ему «Пеппи» вслух перед сном и хохотала, а он лежал в своей кроватке и плакал. В «Пеппи» впервые появляется одна из главных тем всего творчества Астрид — детское одиночество. Потом она будет возвращаться к этому много раз. Возможно, именно это прочтение «Пеппи» отодвинуло ее на второй план для российских читателей».
С Коваленко согласна и Татьяна Князева: «Мои родители очень много работали и были вечно заняты, поэтому летние каникулы я проводила преимущественно в одиночестве и за чтением книг. Мне искренне нравился этот дерзкий образ Пеппи — добрая и веселая, она придумывает всякие интересные истории и игры, у нее богатая фантазия и великолепное чувство юмора. В какой-то степени ее жизнь — действительно мечта любого ребенка: никаких нотаций и наказаний, свой дом, чемодан золотых монет… Но при этом нас очень роднило одиночество, пусть и временное. Я тоже неделями не видела маму и, как Пеппи, часто махала рукой и всякий раз приговаривала: «Не бойся, мама, я не пропаду!» И мне всегда было очевидно, что никакие золотые монеты и свобода от взрослых нравоучений не заменят любовь родителей».
Татьяна Тимакова, многолетний редактор издательств «Время», НЛО и ОГИ рассказывает, что сама читала историю Пеппи в детстве — дома было одно из первых изданий в СССР, с иллюстрациями Льва Токмакова: «Мне очень понравилось сочетание лихости и бесшабашности, с одной стороны, и ответственности и самодисциплины, с другой. Грустно было, что у Пеппи совсем нет мамы, а папа где-то далеко (и вообще, с ее страстью привирать, само появление папы было чудом). Вообще-то в душе я была скорее Анникой, правильной трусоватой отличницей, и проделки Пеппи тогда воспринимала с тихим ужасом и восхищением. Ну а детям своим, всем троим, читала «Пеппи» уже более осознанно — летом перед школой. Потому что Пеппи, конечно, бунтарь, но ведь протестует она не против школы вообще, а против рутины, буллинга и безоговорочной власти взрослых с их правилами над детьми. Она за справедливость, и вот эта ее черта — бросаться очертя голову на помощь, не думая о последствиях, зная только, что должна вступиться, — очень ценная, и мне хотелось, чтобы мои дети подумали об этом. Ну и со временем стала замечать еще особенности перевода Лунгиной — например, фразу «Я богата, как Кощей Бессмертный».
Защитница прав детей
Невероятный успех Пеппи, с одной стороны, и активная критика — с другой, сделали Астрид Линдгрен активной публичной фигурой, вынужденной много выступать не просто в защиту книги, но в поддержку собственного понимания свободного детского воспитания. У нее постоянно брали интервью и просили экспертного мнения, и Линдгрен пользовалась любой возможностью говорить о необходимости уважения к детям. Из адвоката Пеппи она быстро превратилась в защитницу прав ребенка: «наблюдайте за детьми», «поддерживайте детей», «попробуйте их услышать», «играйте с детьми», «говорите с детьми» и, наконец, «не бейте детей» — ее постоянные постулаты.
В журнале «Хусмодерн» за 1948 год, вступая в полемику с одним из критиков, Астрид Лингрен писала: «Обращайтесь со своими детьми примерно с тем же уважением, которое вы в большей или меньшей степени оказываете окружающим вас взрослым людям. Дарите детям любовь, больше любви и еще больше, а манеры тогда сами появятся».
Кульминацией активной деятельности Астрид Линдгрен по защите прав детей стала речь «Нет насилию», которую она произнесла во Франкфурте в 1978 году на вручении ей Премии мира немецких книготорговцев. «Бить детей Астрид Линдгрен считала совершенно недопустимым и в своей благодарственной речи хотела сказать о насилии и тирании, в первую очередь о домашнем насилии, от которого страдают дети, — поясняет Ксения Коваленко, издатель манифеста Линдгрен «Нет насилию!». — Главной в ее речи была мысль о том, что человек, которого в детстве били, с большей вероятностью станет тираном и будет нести эту агрессию дальше. Чтобы остановить войны и положить начало серьезным политическим изменениям в мире, необходимо начать с детской безопасности. Однако организаторам показалось, что речь носит провокационный характер, и они попросили Астрид смягчить ее. В ответ писательница сказала, что в таком случае вообще не придет на церемонию вручения награды, после чего комитет изменил свое решение».
Аргумент Астрид Линдгрен о том, что жестокость по отношению к детям запускает цикл насилия, был очень весомым для поколения, которое приходило в себя после ужасов Второй мировой. Через год после речи Астрид Линдгрен Швеция стала первой страной мира, где полностью запретили телесные наказания и психологическое насилие над детьми, этот закон часто называют законом Линдгрен. За последующие годы примеру Швеции последовали более 60 стран.
Пеппи Длинныйчулок и сегодня остается верным другом для детей и неустанно напоминает, что их голос имеет значение. Она продолжает быть символом внутренней свободы для женщин, которым когда-то доказала, что девочка может быть смешной, несовершенной, непохожей на других и при этом счастливой (и да, хорошая физическая форма, собственные средства и верные друзья этому только способствуют). И наконец, Пеппи вот уже 80 лет доказывает, что воспитание без насилия возможно.