Красные и черные

В марте этого года В Соуэто, «черном» пригороде Йоханнесбурга (ЮАР), прошел необычный футбольный матч: команда черных предпринимателей против команды российского холдинга «Ренова». «Сыграли с правильным счетом 4:4, — улыбаясь, рассказывает директор Renova Investments Дильмар Абдулаев. — Местные тут же принесли пиво, подтянулись соседи, прямо праздник братания какой-то случился».

«Братание» идет и на официальном уровне. В феврале «Ренова» и южноафриканская группа Pitsa Ya Setshaba Holdings подписали меморандум о совместном проекте по добыче и переработке марганцевых руд в пустыне Калахари. Сумма инвестиций в проект — до $300–400 млн. ГМК «Норильский никель» год назад за $1,16 млрд приобрел 20% южноафриканской золотодобывающей компании Gold Fields. В ЮАР работает представительство Внешэкономбанка. Говорят, что в салоне самолета, следующего из Москвы в Йоханнесбург, можно встретить представителей Евразхолдинга, «Стальной группы Мечел» или, например, Челябинского электрометаллургического комбината.

Что происходит в далекой африканской стране, что заставляет всех этих серьезных людей преодолевать 9000 км по воздуху?

Черный передел

До конца 80-х годов прошлого века ЮАР была страной белых господ. Черные и цветные жители обитали в резервациях (бантустанах) и гетто, появляться в белых городах африканцы могли только с письменного разрешения работодателей и лишь в рабочее время. Черные были лишены права избираться и быть избранными, заниматься бизнесом и бастовать, запрещались смешанные браки, совместное обучение и даже совместные общественные туалеты. Вся экономика ЮАР принадлежала белым.

Давление мирового общественного мнения и деятельность диверсионных отрядов Африканского национального конгресса (АНК) привели к падению режима апартеида в 1989–1994 годах. Черные жители ЮАР были признаны полноценными гражданами. Мы говорим «черные», потому что обозначать этим словом коренные народности страны не считается грехом. В «Хартии свободы», программном документе правящей ныне партии Африканский национальный конгресс, говорится: «Южная Африка принадлежит всем, кто в ней живет, черным и белым». Достижение равенства — фетиш всех африканских общественных деятелей, о нем говорят на всех углах, приняты десятки законов, которые должны способствовать полному уравнению в правах всех граждан. Но у белых, безраздельно правивших этой страной 353 года, свой взгляд на разворачивающиеся в ЮАР перемены.

Сэндтон, район на севере Йоханнесбурга, — из тех, что в Москве называют престижными. Офисы, гостиницы, крупнейший в Африке торговый центр. Улицы пусты, лишь частные охранники в ярких куртках с надписью crime prevention подметают улицы. О том, что мы находимся не в Европе, напоминает лишь наружная реклама: «Встречай зиму достойно — купи куртку». В Южной Африке поздняя осень, май.

Еще один признак южной страны — непременная сиеста, длящаяся с двенадцати до двух пополудни минимум. Шестиметровый бронзовый Нельсон Мандела на центральной площади Сэндтона добродушно взирает на компании клерков, неспешно направляющихся в рестораны. Я обедаю со знакомым белым бизнесменом из буров — белых потомков голландских поселенцев. Использовать свое имя в журнале мой собеседник не разрешил, но от полукилограммового стейка из антилопы и намибийского пива Windhoek не отказался.

— У белых есть ощущение, что они проиграли, хотя некоторые пытаются делать вид, что все нормально и ничего не произошло, — разглагольствует бур, прихлебывая из кружки. — Большинство белых после падения апартеида замкнулось в ожидании неизбежной катастрофы и до сих пор живет в режиме дом-машина-работа-машина-дом. Когда дети белых приезжают в Европу, они ни за что не хотят пользоваться общественным транспортом, им же всегда говорили, что это небезопасно.

Частные дома даже в благополучном Сэндтоне обнесены высокими стенами, поверх которых пущена колючая проволока или проволока под током, о чем предупреждают соответствующие надписи. С 1994 года страну покинули более 250 000 белых граждан. С другой стороны, 6,3 млн потомков колонизаторов все еще считают ЮАР своей родиной. И, несмотря на все усилия правительства по выравниванию уровня жизни граждан с разным цветом кожи, большая часть финансовых средств и собственности по-прежнему сосредоточена в руках белого населения.

— В 1994 году мы обрели свободу и впервые было заявлено, что все южноафриканцы должны иметь равные права и равный доступ к природным ресурсам. Но были группы населения, которые пострадали при апартеиде. Нельзя просто сказать — вы страдали в прошлом, но с сегодняшнего дня вы станете равными с другими, это просто бессмысленные слова, — кипятится заместитель гендиректора департамента минеральных ресурсов и энергетики правительства ЮАР Абе Мнгомезулу.

Богатые недра — основа экономики страны. ЮАР занимает первое место в мире по запасам марганца, хрома, ванадия, платиновых металлов, второе место по титану, пятое — по цинку, на территории страны расположены значительные запасы золота и алмазов. До недавнего времени в ЮАР существовала частная собственность на недра. То есть любая компания могла приобрести лицензию на тот или иной участок территории «про запас» и отложить его разработку хоть на пару десятков лет. Во времена апартеида таким образом было распределено 80% разведанных месторождений в стране. Разумеется, участки получили «белые» компании — «черным» вообще было запрещено заниматься бизнесом. И после 1994 года перераспределения собственности не произошло.

— Вот я держу в заднем кармане брюк мой миллион долларов, и, когда ко мне приходят за деньгами, я говорю — извините, ребята, денег нет. Так же и частные компании — не отдавали никому то, что не использовали сами. Чужакам было очень трудно пробиться на рынок, зачем компаниям самим создавать себе конкурентов? — рассказывает Абе Мнгомезулу.

Однако 1 мая 2004 года вступил в силу закон ЮАР о развитии минеральных и нефтяных ресурсов (Mineral and Petroleum Resources Development Act). Недра объявлены собственностью государства, лицензии на право добычи полезных ископаемых теперь распределяют контролирующие органы. До 1 мая 2005 года все старые собственники должны были подать заявку на перерегистрацию прав на ранее полученные месторождения. Закон оговаривает основной принцип перерегистрации — use it or lose it («используй, или потеряешь»). Если собственник не подал заявку или не смог доказать, что в самом ближайшем будущем примется за разработку данного месторождения, участок отходит государству.

И тут начинается самое интересное. По новому закону все «освободившиеся» или вновь выявленные месторождения могут быть выставлены на аукцион. Участвовать в нем имеют право только Black Economic Empowerment (BEE) Companies — компании, сформированные из «исторически лишенных возможностей южноафриканцев» (historically disadvantaged South Africans), то есть, попросту говоря, черных.

Но лицензия на право разведки или разработки месторождения стоит денег, не говоря уже о том, что сам проект потребует немалых инвестиций. А у черных инвесторов собственных средств или кредитной истории, необходимой для получения крупного займа в банке, нет. Нужно искать партнеров — по закону BEE-компания имеет право передать стороннему инвестору до 49% участия в проекте.

— Сейчас мы готовы предоставить права на работу с месторождениями любому инвестору, единственное условие — вы должны использовать его в сотрудничестве с BEE-партнером, — заявляет Мнгомезулу.

Итак, в ЮАР складывается уникальная ситуация. Ревизия прав старых собственников на нетронутые месторождения должна завершиться до 1 мая 2006 года. Менее чем через год на международный рынок поступит большое количество свободных запасов полезных ископаемых. Кому они достанутся?

Правительство диверсантов

Две из трех крупнейших мировых горнодобывающих компаний, Anglo American и BHP Billiton, исторически представлены в ЮАР. Но им не до новых проектов, свое бы сберечь. Уже работающие на месторождениях компании должны будут в течение 10 лет «добровольно» передать черным инвесторам 26% в этих проектах, а также довести процент черных менеджеров на этих месторождениях до 40%.

«Правительство Южной Африки столкнулось с нелегкими экономическими и политическими задачами (создание новых рабочих мест, увеличение роли черных граждан в экономике, перераспределение собственности) и социальными проблемами (рост преступности, коррупция, низкий уровень доходов населения), велик риск дестабилизации ситуации в стране, что может оказать негативное воздействие на наши операции в этом регионе», — говорится в годовом отчете канадской Placer Dome за 2004 год.

В самом деле, вполне благополучной ситуацию в ЮАР не назовешь. Это видно даже по столице ЮАР Претории. Выстроенные в прошлую эпоху помпезные здания колониального стиля обрастают невзрачными халупами бедняков — лавками, парикмахерскими, закусочными. На входе в здание департамента минеральных ресурсов и энергетики охранник записал номер моего ноутбука, выдав соответствующую квитанцию.

— В этом районе большая безработица. А некоторые люди вот так открыто носят ноутбуки. По крайней мере, у нас будут доказательства, что вы пришли к нам с компьютером и ушли с ним же. На всякий случай, — поясняет секьюрити.

«Большая безработица» — это эвфемизм, который используют для обозначения неблагополучного в криминальном смысле района. Уже в Йоханнесбурге мой фотограф Темба Хадебе, вернувшись к машине после прогулки по городу, протягивает мелкую купюру двум подросткам, настойчиво требовавшим плату за добровольную охрану автомобиля: «И в этом районе большая безработица». Официальная оценка уровня безработицы в ЮАР — чуть больше 28%, неофициальная — около 40% трудоспособного населения. Добавим для полноты картины, что около 30% жителей ЮАР ВИЧ-инфицированы.

Естественно, международные «белые» компании проявляют осторожность. Почему же их российские коллеги так бесстрашно ринулись в ЮАР? «Так мы же не белые, мы — красные», — улыбается наш бизнесмен, с которым я встретился в самолете, летящем из Москвы в Йоханнесбург.

СССР был основной силой, поддерживавшей Африканский национальный конгресс в годы апартеида. С 1963 по 1990 год СССР поставил АНК оружия на 36 млн советских рублей. Нынешний президент ЮАР Табо Мбеки, министр транспорта Джеффри Радебе и гендиректор департамента минеральных ресурсов и энергетики Сандиле Ногксина, а также многие другие занимающие высокие посты правительственные чиновники прошли спецподготовку в военных вузах СССР. А, например, министр здравоохранения Мантомбазан Тшабалала-Мсиманг окончила 1-й Ленинградский мединститут.

«Нам ни разу не довелось столкнуться с недружелюбным отношением к нашим сотрудникам в ЮАР, не говоря уже об откровенной враждебности. Как раз наоборот, к россиянам в этой стране относятся хорошо, в том числе и в силу известных исторических обстоятельств», — сообщает пресс-служба компании «АЛРОСА».

Официально СССР и ЮАР не поддерживали контакт, дипломатические отношения между Россией и ЮАР были установлены только в феврале 1992 года. У наших стран нет проблемы старых обид, долгов, территориальных споров. Во многом Россия и ЮАР похожи — и на востоке Европы, и на юге Африки не так давно произошла смена общественно-политического строя.

— Обе страны, не желая ссориться с ведущими западными державами, ценят и защищают свою независимость. И у нас нет никаких споров, есть только незначительные разногласия по второстепенным вопросам, — говорит замдиректора Института Африки РАН Владимир Шубин. Кстати, в апреле правительство ЮАР наградило Шубина «за выдающийся вклад в дело деколонизации Африки и борьбу против апартеида» одной из высших государственных наград республики — Орденом сподвижников Оливера Тамбо (руководитель АНК). Знаток Южной Африки призывает не бояться страновых рисков: «BEE-политика является гарантией стабильности вложений».

— Мы для себя поняли, что управление проектами силами местного населения более продуктивно. С черными людьми мне даже проще найти общий язык, чем с белыми африканерами. Они больше похожи на нас, в них есть вот эта надежда на «авось», — смеется глава Renova Investments Дильмар Абдулаев.

Миллиарды в песок

Renova Investments, совместное предприятие ЗАО «Ренова» и швейцарской Investment Partners AG (InPart), была учреждена в июле 2004 года для ведения дел в Южной Африке. Главный проект компании сегодня — добыча марганца в пустыне Калахари. Как и полагается, Renova получит в этом проекте 49%, оставшееся отойдет черным партнерам, группе Pitsa Ya Setshaba. Правда, пока в Renova об этом деле говорят очень осторожно.

— Существует много различных «если»: если правительство даст нам лицензию, если геологоразведка будет хорошей, если металлурги дадут «добро», и так далее, — качает головой президент InPart Марк Бузук. Действительно, лицензию на месторождения в Калахари еще нужно получить. Однако ни один из потенциальных инвесторов, равных по силе российской «Ренове», пока о своем интересе к этому конкурсу не заявлял. Правительство ЮАР пристально изучает российских партнеров. В марте этого года представители южноафриканской страны приезжали в Россию, чтобы лично изучить организацию производства на предприятиях «Реновы».

— Марганцевым проектом наши планы не ограничиваются. Сейчас мы практически ежедневно встречаемся с другими потенциальными черными партнерами, занимаемся анализом возможностей, смотрим на цветные металлы — никель, хром, титан, на платиновые металлы, — рассказывает Абдулаев.

По его словам, важно найти не только проект, привлекательный в инвестиционном смысле, но и «правильного» черного партнера по этому проекту. «Правильные» партнеры имеют опыт работы в горнодобывающей отрасли, а также необходимые политические связи и поддержку местных властей, «а не просто что-то слышали о платине, например, и хотят ей заниматься». Абдулаев добавляет, что его мечтой является создание в Южной Африке Black-Russian mining house, то есть большой горнодобывающей компании, в которой будут работать граждане России и черные граждане ЮАР.

В апреле этого года на Российском экономическом форуме в Лондоне президент СУАЛа Брайан Гилбертсон (кстати, выходец из ЮАР) объявил, что его компания (принадлежащая все той же «Ренове») весьма заинтересована в проекте строительства алюминиевого завода «Куха» (Coega) на побережье провинции Восточный Кейп в Южной Африке. Свои предложения по этому проекту, затраты на который оцениваются в $2,2 млрд, СУАЛ уже направил в правительство ЮАР. В случае успеха в Южной Африке появится фактически «второй СУАЛ», поскольку проектная мощность «Кухи» (660 000 т алюминия в год) сопоставима с мощностью всех российских заводов холдинга (924 000 т в 2004 году).

— Мы обладаем очень богатым арсеналом месторождений полезных ископаемых, и фактически по любому из них могут быть созданы совместные проекты, — резюмирует глава департамента минеральных ресурсов и энергетики Сандиле Ногксина. По его словам, интерес к сотрудничеству с правительством ЮАР уже проявили «Газпром» и «АЛРОСА».

В алмазном секторе ЮАР до сих пор безраздельно правит De Beers, добывающая драгоценности из подземных, россыпных и морских месторождений в пределах республики. Впрочем, Ногксина утверждает, что только конкуренция может сохранить «драйв» на алмазном рынке и поддерживать всех участников в тонусе: «Для правительства важно, чтобы за пределами ЮАР были компании, заинтересованные в добыче алмазов в стране. Поэтому мы предоставляем таким компаниям режим наибольшего благоприятствования во всех процессах: добыче, переработке алмазов, огранке и так далее».

Значительных запасов газа в ЮАР не обнаружено, но «Газпром» может интересовать участие в строительстве крупных газопроводов на территории страны. В конце концов привлекательность ЮАР для российских бизнесменов не ограничивается ее полезными ископаемыми.

Например, единственный вид городского общественного транспорта в ЮАР — частные маршрутные такси. По дорогам страны (кстати, очень неплохим) бегает около 127 000 микроавтобусов. Большинству этих «тойот», «фольксвагенов» и «мерседесов» уже давно пора на свалку. Рост числа аварий заставил правительство принять программу господдержки обновления парка маршруток — Taxi Recapitalisation Project. Владелец подержанного транспортного средства имеет право сдать его государству, получив в качестве компенсации 50 000 рэндов (чуть менее $10 000).

Новые микроавтобусы западных автоконцернов стоят примерно в 2–3 раза дороже. А отпускная цена стандартной пассажирской «Газели» — как раз около $10 000. Даже с учетом расходов на переделку машины под принятое в ЮАР левостороннее движение конкурентов у ГАЗа в этой ценовой нише на африканском рынке нет.

— Это иллюзия, что российский автопром ни на что не способен. Мы довольно активно работаем на африканском направлении. Нас ждут, — уверяет директор департамента внешних связей «Руспромавто» Владимир Торин.

С начала 2005 года ГАЗ поставил южноафриканским таксистам всего 320 «газелей». Однако как раз в момент сдачи этого номера Forbes наконец стартовал Taxi Recapitalisation Project. Уже с 2006 года ГАЗ рассчитывает поставлять в ЮАР до 30 000 микроавтобусов «Газель» в год, заявил в марте гендиректор торгового дома «Русские машины» (сбытовая структура ГАЗа) Александр Ливадченко.

Разумеется, пока это только смелые планы. Реальным является лишь серьезное желание российских компаний закрепиться в ЮАР. Вот, кстати, иллюстрация этого тезиса: в 2003 году в южноафриканском городе Мидранд, на полпути между Преторией и Йоханнесбургом, была открыта православная церковь преподобного Сергия Радонежского. Построенная на деньги компании «Стройтрансгаз» церковь — единственный пока храм РПЦ в Африке к югу от Сахары.