Заглянуть в бензобак, проникнуть в ход ваших мыслей? Это под силу приборам, которые разработал и продает Павел Жуков
«Ваша фамилия Иванов? — Нет. — Ваша фамилия Петров? — Нет. — Ваша фамилия Кутузов? — Нет». На этих простейших вопросах специалист настраивает детектор лжи под мои индивидуальные реакции. Испытание я прохожу в офисе компании «Эпос», старейшего производителя отечественных полиграфов. Вокруг никакой шпионской романтики: двое мужчин средних лет паяют из микросхем платы, тестируют датчики. Совладелец и гендиректор «Эпоса» Павел Жуков просит не придавать значения неказистому виду продукции: «Полиграф — это поединок между оператором и подследственным, красота прибору не нужна».
Биография Жукова — пример того, как советский ученый-технарь смог приспособиться к новой жизни. В 1984 году он закончил ленинградскую Аэрокосмическую академию им. Можайского, которая готовила кадры для ГРУ, а потом в одном из «почтовых ящиков» разрабатывал миниатюрные оптико-электронные приборы по заказу Минобороны. В 1990-х стал совладельцем типографии «ЭПО», печатавшей ценные бумаги с высокими степенями защиты (пригодились старые советские разработки). В 1995-м Жуков расстался с партнерами по типографии и открыл производство приборов контроля, досмотра и наблюдения. Технику он по-прежнему придумывал сам. Заказчики тоже были не новые — силовые ведомства. Они и сейчас обеспечивают половину выручки компании (в прошлом году она составила $1,5 млн).
Одной из разработок Жукова стала его собственная версия полиграфа, созданного по запросу МВД. Почему милиционеры не закупили импортные аппараты, которые тогда уже легко было достать? Жуков говорит, что задача была оснастить детекторами лжи региональные управления, а для этого прибор должен быть дешевым и работать с примитивными компьютерами.
Милиция собиралась проверять на полиграфах не преступников, а личный состав. Вслед за МВД и другие структуры — тюрьмы, суды, таможня, налоговая полиция — тоже начали закупать отечественные детекторы лжи. У Жукова появились десятки конкурентов. Лет шесть назад он думал было совсем отказаться от производства детекторов лжи, но его удержало одно обстоятельство: на рынок пришли новые деньги — окрепшие частные компании начали обзаводиться службами безопасности.
Всплеск спроса заметили и конкуренты. «Полиграф теперь применяется практически во всех крупных компаниях, особенно там, где есть большие склады продукции и возможно воровство», — рассказывает Роман Устюжанин, совладелец компании «Омега консалтинг», которая наряду с «Эпосом» и фирмой «Ареопаг-М» входит в тройку крупнейших производителей полиграфов. По оценке Жукова, частные компании обеспечивают рост рынка на 15% в год. Самый крупный клиент его фирмы — компания «Евросеть» — ежегодно закупает по 15–20 приборов (а всего производится 60–70 штук). В штате сети салонов связи сорок собственных полиграфологов, что сопоставимо с числом специалистов по работе с детекторами лжи в системе ГУИН. К чему такие жесткие меры? По словам вице-президента «Евросети» Бориса Левина, это производственная необходимость: детектор лжи используют при приеме на работу топ-менеджеров, при проверках отделов по просьбе руководства и в ходе расследования хищений. Тестирование на полиграфе законодательно никак не регулируется, к уголовному делу его результаты не подошьешь, да и вынудить человека проходить испытание нельзя — он должен сам дать согласие.
Но выяснение отношений с сотрудниками — уже дело клиентов, а не «Эпоса». Жукову же деньги от растущего спроса на полиграфы позволили довести до ума две другие идеи. Полтора года назад он разработал сканирующее устройство к цифровому фотоаппарату и программное обеспечение, которые позволяют делать копии картин, книг и документов размером до 250 мегапикселей. То есть с помощью этой технологии можно «растянуть» изображение картины на стену без потери качества. Жуков уже перевел в «цифру» полотна из запасников ГМИИ им. А. С. Пушкина, сейчас работает с Российской государственной библиотекой. В Самаре аппарат «Эпоса» произвел сенсацию: отсканировав картину «Жизнь в большой гостинице» из местного музея, специалисты обнаружили незаметную ни при обычном осмотре, ни в ультрафиолетовых лучах подпись Казимира Малевича. До этого картину приписывали другому художнику.
Третий серийный продукт «Эпоса» — видеоэндоскопы, позволяющие получать цветную картинку из труднодоступных мест. С их помощью можно, например, проверить, нет ли контрабанды в бензобаке. На них и другие оптико-электронные приборы приходится 43% выручки компании, оцифровка картин дает около 15%, а то, с чего Жуков начинал — продажа полиграфов, — лишь 16%. (При себестоимости компонентов в $1000 один полиграф стоит $3500. Импортные аппараты в два-три раза дороже.) Из чего складывается остальная выручка? Это заказы от силовиков на разработки — чего именно, Жуков держит в секрете, — и проведение тестов на детекторе лжи. Вот, например, письмо от Среднерусского Банка Сбербанка России с благодарностью «за проведение… исследования с применением полиграфа, позволившего изобличить преступника, совершившего хищение инкассаторской сумки, и возвратить похищенные деньги».
Как я прошел тест на полиграфе? Выбрал двузначное число и поспорил с Жуковым, что отгадать его не удастся. Тайный агент из меня не получился. Прибор зафиксировал все случаи притворства: 24 стандартных вопроса, и оператор детектора лжи дал верный ответ.