Как России реагировать на конфликт Запада и Ирана? Есть способ
Кто-то сказал, что над каждым государством висит ниспосланное ему свыше проклятие. Беда Ирана, как странно это ни звучало бы, заключается в наличии у него великого прошлого, имперской генетической памяти, периодически возрождающегося державного самосознания политической элиты и народа, а также богатейшей культуры, которая неповторимо синтезировала уникальные реликты, начиная с ранних человеческих цивилизаций.
Траектория истории Ирана размечена резкими перепадами, взлетами и падениями. Могущественные империи Ахеменидов, Сасанидов, Сефевидов и Надир-шаха Афшара сменялись эпохами подневольного существования — при арабах, сельджуках, монголах, афганцах, османах, а уже в Новое время — при англо-русском кондоминиуме.
В период расцвета у иранского народа развивался комплекс величия. Упадок рождал чувство неполноценности и жажду реванша. Когда накапливалась критическая масса, наступал очередной цикл возрождения. А по мере ускорения научно-технического прогресса он принимал все более очевидные модернизационные черты.
Последний раз пружина унижения, сжимавшаяся на протяжении XIX и большей части XX века, распрямилась как никогда мощно и стремительно. Исламская революция 1979 года лишь внешне носила патриархально-реставраторский, религиозный и регрессивный характер. На самом деле эти события стали свидетельством присутствия в иранской истории четкого размеренного ритма и вполне опознаваемой закономерности.
Новая эпоха пробуждения отличается от предыдущих циклов подъема. Иранский правящий класс и общество прониклись пониманием того факта, что выстоять под напором беспрецедентных вызовов и угроз конца XX и начала XXI веков можно, лишь органично соединив традиционализм в образе жизни и культуре с новейшими технологиями в области экономики и военного дела. И ядерное оружие нужно Тегерану не для того, чтобы немедленно пойти на кого-нибудь войной, а как общепринятый атрибут великой державы.
Иран требует к себе соответствующего отношения и признания своей роли в мире. С точки зрения истории его претензии на присутствие в клубе великих держав не содержат ничего нового и противоестественного. Но ни Запад, ни Россия, ни остальной (прежде всего арабский) мир к подобной постановке вопроса не готовы.
Появление на Ближнем и Среднем Востоке государства-гегемона (или даже просто соискателя такой роли) чревато либо полным разбалансированием региональной ситуации, либо радикальной переменой в местной расстановке сил. И то и другое крайне опасно, России ядерный Иран совершенно не нужен, как и всем остальным. И тревогу можно понять. Но вот чего понять нельзя, так это стремления Вашингтона решать сложнейшую проблему, замешанную на чувстве национальной гордости древнего и амбициозного народа, с помощью методов, которые блистательно провалились в Афганистане и Ираке.
Чудовищную асимметричность ответа Тегерана страшно даже вообразить. США и Западу необходимо срочно избавиться от иллюзий о джентльменской готовности Ирана вести «корректную», «цивилизованную» войну. Контратака будет произведена в широком масштабе, в партизанском стиле и по разным, в том числе совершенно неожиданным, направлениям. Тегеран задействует как официальные вооруженные силы, так и зарезервированные на «черный день» многочисленные террористические группировки, которые лишь ждут сигнала. Где и как они будут мстить, неведомо даже Аллаху. Защититься от такого «рассеянного» контрудара нереально.
Именно из этого следует исходить России в ее иранской политике. С какой стати нам, вопреки исторической традиции, обзаводиться заклятым врагом в непосредственной близости от наших границ? Между прочим, последняя из всего лишь двух русско-иранских войн закончилась аж в 1828 году уникальным по своей прочности и долговечности миром! Для сравнения: с Турцией Россия воевала восемь раз.
У Москвы нет иного выбора, кроме как, вооружившись прагматичной дипломатической стратегией, найти филигранную тактику поведения. Во-первых, не слишком гневаться на Тегеран за то, что он не дал нам набрать очки на посредничестве между ним и Западом. Во-вторых, сделать все возможное для предотвращения коллективных или единоличных силовых акций против Ирана. Ну а если Вашингтон вознамерился окончательно сломать себе хребет на Ближнем Востоке, то, в-третьих, ни при каких обстоятельствах не подвергать себя риску разделить с ним это сомнительное удовольствие.