19 вопросов Михаилу Куснировичу
Имя председателя совета директоров группы компаний «Боско ди Чильеджи» часто мелькает на страницах светской хроники. Поводы для этих публикаций он сам обычно и создает, проводя очередной фестиваль или открывая новый магазин. Бизнес Михаила Куснировича вышел на новую орбиту, после того как компания, которую он возглавляет, приобрела контрольный пакет ГУМа (2004 год) и подписала контракт на пошив одежды для российской Олимпийской сборной (2001). Впрочем, Куснирович считает, что, заключив эти сделки, он лишь приобрел возможность для дальнейшего роста. Наверняка кто-то другой на его месте распорядился бы этим иначе — Куснирович же всегда поступает так, как подсказывает интуиция, и некоторые свои решения честно называет «вкусовщиной». Та же интуиция, видимо, подсказывает ему, что о деньгах с журналистами лучше не говорить: «Боско ди Чильеджи» не раскрывает никаких своих финансовых показателей.
Вы открыли в ГУМе «Гастроном №1», о котором так долго мечтали. Насколько выполнена программа по переоборудованию магазина?
Можно сказать, на две трети. Мы начали программу по «перелицовке» ГУМа в 2004-м, планировали закончить в 2013-м, но, похоже, управимся к 2010-му.
Что осталось из самого важного?
Все важное. Этот проект как пазл: картинка проявится, когда все встанет на свои места.
Во сколько вам с партнерами обошелся контрольный пакет АО «ТД ГУМ»? В 2004 году называли сумму от $80 млн до $100 млн.
Ну, это так давно было. Сейчас то, чем мы занимаемся, уже не вопрос слияний и поглощений, это вопрос развития уникального объекта на Красной площади.
Инвестиции окупились?
Материально — нет. Морально — да. А вообще с приобретением крупнейшего пакета инвестиции только начались, и отсчет окупаемости можно будет начать после 2010 года.
Почему вы выбрали советскую эстетику в оформлении «Гастронома №1» и рекламе ГУМа?
А вы считаете ее советской?
Ну, банки со сгущенкой, музыка из советских кинофильмов в динамиках…
Это вкус, знакомый с детства, эстетика, отсылающая к моменту расцвета ГУМа, когда фраза «Встречаемся в центре ГУМа у фонтана» была известна всем. Все вместе лишь подчеркивает уникальность места, и эстетика эта просто человечная.
Чем вы вдохновляетесь, придумывая рекламные акции и мероприятия?
А посмотрите в окошко. (Окно кабинета выходит на Красную площадь, напротив — Мавзолей, слева — Спасская башня, внизу — каток.) Чем еще можно вдохновляться? У кого-то из окна видна Кольцевая автодорога или Елисейские Поля, «а из нашего окна площадь Красная видна». С идеологией социализма здесь ничего общего — я человек не прошлого, я человек будущего. Но будущее без сегодня и без вчера — нечестное. К тому же в СССР все обстояло совсем иначе: полки были, а продуктов не было. А сегодня есть и продукты.
Вы собираетесь выкупать все акции ГУМа с рынка?
Я собираюсь прежде всего сконцентрироваться на реализации программы развития. Даже сегодня ГУМ — это 20% нашего бизнеса. Важные, видные, но все-таки не более 20%.
А много ли дает линия спортивной одежды Bosco Sport?
Пока немного, но будет все больше и больше. Мы семь лет учились, постигали азы, теперь начнем реализовывать наши амбициозные планы. В ближайшее время мы откроем порядка 30 магазинов в больших городах.
Когда истекает ваш спонсорский контракт с Национальным олимпийским комитетом? Каков его объем?
Контракт был продлен в 2007 году по результатам тендера и истекает в 2010-м. Его объем — примерно $16 млн на олимпийский цикл (летние и зимние Игры), в эту сумму не входят наши расходы на рекламу и маркетинг.
У вас много проектов: от фестиваля искусств «Черешневый лес» до стоматологической клиники. Как вы в целом видите, что такое Bosco?
Bosco di Ciliegi — это пространство, в центре которого находится человек. Человек очень разный: сегодня он хочет сходить на концерт, завтра — купить пиджак, потом, вечером, посмотреть телевизор, где будут показывать Олимпиаду, а послепослезавтра он захочет есть и пойдет в ресторан или гастроном.
Но нельзя же создать бренд для любого человека?
—А и не хочу для любого — я хочу для каждого. Мы создаем пространство, оно довольно дружелюбное и открытое, и если вы чувствуете себя в нем комфортно, то потратите вместе с нами кусочек жизни.
Вы намеренно стоите особняком на рынке luxury?
Я не хотел бы называть то, что мы делаем, словом «luxury». Luxury — это для нас свобода выбора, насыщение возможностями. Сама по себе высокая цена — это не luxury, это снобизм. Поехать в булочную на роскошном автомобиле или играть в теннис в дорогущих дизайнерских кроссовках — это не luxury, а закомплексованность и несвобода.
Получается, вы сторонник аскетизма?
Да нет… (Звонит режиссер и сценограф Франко Дзеффирелли. Куснирович несколько минут говорит с ним по-итальянски.) Вот Дзеффирелли — это luxury. Питаться энергетикой от таких людей, как он, — это luxury. А купить дорогостоящие туфли из крокодиловой кожи — это ничего еще не значит. Хотя, конечно, может быть, приятно.
Хорошо так рассуждать, но основные доходы вашей компании все равно идут от продажи туфель, а также одежды и косметики. Причем весьма дорогих, дороже, чем в Европе. Почему, кстати?
Если там вещь стоит у производителя 100 рублей, то при пересечении границы — уже 130. Они продают в магазинах, умножая на коэффициент 2,5. И мы продаем, умножая на коэффициент 2,5. Вот и все.
За пределами Москвы вы много продаете?
Мы работаем в Санкт-Петербурге, Самаре и Новосибирске. Будет большой проект в Сочи. Пока продажи за пределами Москвы обеспечивают не более 15% дохода.
Когда-нибудь наступит время, когда люди перестанут ездить в Москву за одеждой?
Наоборот, я надеюсь, что наступит время, когда люди поедут в Москву за одеждой: из Франкфурта, Брюсселя, Пхеньяна.
Вы мечтали когда-нибудь иметь кабинет с видом на Красную площадь?
Когда мы открывали в ГУМе первый арендованный магазин в 1995-м, я запомнил это чувство — гордости, что ли. Да и вид из его витрин был, конечно, потрясающий. Но сказать, что я когда-то мечтал иметь кабинет, не могу.
Наверное, он производит большое впечатление на партнеров по бизнесу?
Еще как! А почему вам-то смешно? Или просто радостно?