2012-й станет годом создания новой модели мира.
В течение 2011 года многие тезисы, считавшиеся незыблемыми, подверглись сомнению. «Арабская весна» снесла (и еще снесет) нескольких диктаторов, правивших своими странами последние 30–40 лет. Землетрясение в Японии вновь поставило вопрос о безопасности ядерной энергетики. Надежды на скорый выход из кризиса были обрушены европейским кризисом, стагнацией в США и замедлением роста даже в Китае и Индии. Теперь стало понятно, что и развитая страна может объявить дефолт и что абсолютно безрисковых активов не бывает. Начался процесс балансировки глобальной экономики и широкомасштабной переоценки рисков. Этот процесс сопровождается замедлением экономического роста и стрессовым состоянием глобальной финансовой системы.
Прошедший год был переломным и для России. Несмотря на высокие цены на нефть, темпы роста ВВП 6–7% в год перешли в категорию труднодостижимой мечты, и 4% кажутся высоким показателем. Зато инфляция вплотную приблизилась к 6% — впервые за 20 лет. Отток капитала вновь стал нормой: ситуация в глобальных финансовых институтах теперь такова, что ждать обратного движения придется долго. Приток капитала в Россию шел на пике глобального финансового пузыря, который теперь сдувается, и это займет не один год. На этом фоне реальные процентные ставки по банковским вкладам вновь, как и в 2009 году, стали положительными, причем довольно высокими. Налицо серьезные изменения в макроэкономической модели, не дающие возможностей для легкого продления существования неконкурентоспособных бизнесов.
Зато впервые за 20 лет сберегать становится выгодно. С учетом того, что к пенсионному возрасту подходят поколения, большую часть проработавшие уже после развала Советского Союза и мало чего ждущие от официальной пенсионной системы, такое изменение очень кстати. Рост внутренних сбережений способен пусть не заменить, но хотя бы в значительной степени компенсировать отсутствие притока капитала. Но использовать эти деньги придется только на проекты с положительной отдачей на капитал. Так что хотим мы этого или нет, но модель экономического роста в России постепенно меняется вместе с глобальной моделью. И 2011 год стал первым годом, когда эти изменения стали отчетливо прослеживаться. В 2012 году они станут еще более явными.В течение 2011 года многие тезисы, считавшиеся незыблемыми, подверглись сомнению. «Арабская весна» снесла (и еще снесет) нескольких диктаторов, правивших своими странами последние 30–40 лет. Землетрясение в Японии вновь поставило вопрос о безопасности ядерной энергетики. Надежды на скорый выход из кризиса были обрушены европейским кризисом, стагнацией в США и замедлением роста даже в Китае и Индии. Теперь стало понятно, что и развитая страна может объявить дефолт и что абсолютно безрисковых активов не бывает. Начался процесс балансировки глобальной экономики и широкомасштабной переоценки рисков. Этот процесс сопровождается замедлением экономического роста и стрессовым состоянием глобальной финансовой системы.
Прошедший год был переломным и для России. Несмотря на высокие цены на нефть, темпы роста ВВП 6–7% в год перешли в категорию труднодостижимой мечты, и 4% кажутся высоким показателем. Зато инфляция вплотную приблизилась к 6% — впервые за 20 лет. Отток капитала вновь стал нормой: ситуация в глобальных финансовых институтах теперь такова, что ждать обратного движения придется долго. Приток капитала в Россию шел на пике глобального финансового пузыря, который теперь сдувается, и это займет не один год. На этом фоне реальные процентные ставки по банковским вкладам вновь, как и в 2009 году, стали положительными, причем довольно высокими. Налицо серьезные изменения в макроэкономической модели, не дающие возможностей для легкого продления существования неконкурентоспособных бизнесов.
Зато впервые за 20 лет сберегать становится выгодно. С учетом того, что к пенсионному возрасту подходят поколения, большую часть проработавшие уже после развала Советского Союза и мало чего ждущие от официальной пенсионной системы, такое изменение очень кстати. Рост внутренних сбережений способен пусть не заменить, но хотя бы в значительной степени компенсировать отсутствие притока капитала. Но использовать эти деньги придется только на проекты с положительной отдачей на капитал. Так что хотим мы этого или нет, но модель экономического роста в России постепенно меняется вместе с глобальной моделью. И 2011 год стал первым годом, когда эти изменения стали отчетливо прослеживаться. В 2012 году они станут еще более явными.
В конце 2011 года произошли значительные изменения и в политической сфере. Апатия сменилась пусть не бурным, но довольно упорным протестом. Триггером послужила рокировка внутри тандема, который к тому же стал демонстрировать, что это не два разных человека, а практически единое целое. На площадь вышла разношерстная толпа протестантов, объединяющая либералов, националистов и «коммунистов». У этой толпы нет сколь бы то ни было единой повестки «за», что делает ситуацию очень неустойчивой. Но у этой толпы есть четкая повестка «против»: она против воровства голосов на выборах. Именно желание вернуть украденный голос делает эту толпу такой упертой. И не считаться с этим на президентских выборах и в целом при формировании политической повестки на следующий цикл уже нельзя.
И политические, и финансовые кризисы развиваются приблизительно по одному сценарию. Они всегда возникают неожиданно: формально все внешние факторы выглядят не изменившимися со вчерашнего дня, но, несмотря на это, ситуация начинает кардинально меняться. Постоянные медленные изменения, ведущие к дестабилизации системы, достигают критической массы, и происходит взрыв. Но взрыв — это еще только взрыв, и непонятно, каким будет ландшафт после, изменится ли он кардинально или воронку быстро заровняют. До 2011 года все жили с надеждой, что возврат в прошлое возможен. Но теперь видно, что изменения будут перманентными, однако каким будет новый мир и как долго будет ощущаться турбулентность на пути к новому равновесию, пока еще далеко не ясно. 2012-й станет переломным годом уже не столько в смысле слома старой модели, сколько в смысле создания новой. Это и делает год не только сложным, но и интересным.
В конце 2011 года произошли значительные изменения и в политической сфере. Апатия сменилась пусть не бурным, но довольно упорным протестом. Триггером послужила рокировка внутри тандема, который к тому же стал демонстрировать, что это не два разных человека, а практически единое целое. На площадь вышла разношерстная толпа протестантов, объединяющая либералов, националистов и «коммунистов». У этой толпы нет сколь бы то ни было единой повестки «за», что делает ситуацию очень неустойчивой. Но у этой толпы есть четкая повестка «против»: она против воровства голосов на выборах. Именно желание вернуть украденный голос делает эту толпу такой упертой. И не считаться с этим на президентских выборах и в целом при формировании политической повестки на следующий цикл уже нельзя.
И политические, и финансовые кризисы развиваются приблизительно по одному сценарию. Они всегда возникают неожиданно: формально все внешние факторы выглядят не изменившимися со вчерашнего дня, но, несмотря на это, ситуация начинает кардинально меняться. Постоянные медленные изменения, ведущие к дестабилизации системы, достигают критической массы, и происходит взрыв. Но взрыв — это еще только взрыв, и непонятно, каким будет ландшафт после, изменится ли он кардинально или воронку быстро заровняют. До 2011 года все жили с надеждой, что возврат в прошлое возможен. Но теперь видно, что изменения будут перманентными, однако каким будет новый мир и как долго будет ощущаться турбулентность на пути к новому равновесию, пока еще далеко не ясно. 2012-й станет переломным годом уже не столько в смысле слома старой модели, сколько в смысле создания новой. Это и делает год не только сложным, но и интересным.