Когда вы прочтете эти строки, до старта Олимпиады останутся считаные дни, а возможно, спортивные соревнования в Сочи будут уже в самом разгаре. Шесть с половиной лет прошло с момента триумфальной победы российской заявки на сессии МОК в Гватемале. Когда 7 июля 2007 года Владимир Путин агитировал за Сочи с трибуны сессии МОК, он вряд ли мог ожидать, что с предполагаемых $12 млрд расходы на олимпийский проект вырастут почти до $50 млрд — это абсолютный рекорд всех зимних Олимпиад. Во что выльется эта затея, не подозревали и сами авторы идеи снежной Олимпиады в субтропиках, в числе которых был и миллиардер Владимир Потанин, совладелец «Норильского никеля» (см. интервью с ним на стр. 88).
Олимпиада в Сочи для ее критиков является иллюстрацией неэффективности, коррупционности российского государства, а для ее сторонников — свидетельством решимости России реализовывать крупные, амбициозные проекты. Но и те и другие, похоже, согласны в одном: Сочи оказался лакмусовой бумажкой, выявившей проблемы с долгосрочным планированием и прогнозированием будущего.
Будущее требует не только рационального расчета, функций и экстраполяций (хотя и с этим, как следует из интервью Потанина, у России большие проблемы). Не меньше нужна честная самооценка, способность признавать собственные слабости. А для этого важен профессиональный диалог, готовность слушать и принимать оппонентов. Надо, кроме того, смотреть по сторонам, следить за изменениями мировых трендов и технологий, а не закрываться от безнравственных зарубежных влияний и иностранных агентов. Важна атмосфера жесткого, беспристрастного отбора лучших решений и компаний. Ничто не способно решить эту задачу лучше, чем рыночная конкуренция.
Могла ли сочинская Олимпиада обойтись России дешевле в условиях растущего госсектора, плохого инвестиционного климата, монополизации политического пространства и при превалирующей идее западной и восточной угрозы? Ответ кажется очевидным. Но именно в этих условиях работали российские бизнесмены, инвестировавшие и строившие в Сочи. Что им на самом деле удалось сделать, каков их вклад в общий успех или неудачу? Читайте об этом в специальном проекте «Олимпийская команда Forbes» на стр. 82.
Одним из факторов, формировавших инвестиционный климат нулевых, стало «дело ЮКОСА». Вместе с сочинской Олимпиадой оно в будущем будет оцениваться как один из главных результатов путинской эпохи. Как и у Олимпиады, у него есть прямое стоимостное выражение и последствия. Вышедший на свободу Михаил Ходорковский официально отказался от притязаний на деньги ЮКОСа (о том, что осталось у бывших акционеров «Менатепа», читайте в нашем расследовании на стр. 104). Как и сочинскую Олимпиаду, «дело ЮКОСа» трудно оценить только в деньгах. Его последствия еще долго будут определять нынешний и будущий деловой климат в стране, уровень взаимного доверия общества и государства.
Будущее, бывает, прощает ошибки. Но цена их становится очень высокой, если не проведена необходимая и трудная работа. Эту истину заново открывают даже многоопытные глобальные компании, такие, например, как IKEA (о неудачном российском опыте шведской компании читайте на стр. 68). Россия вообще хороший полигон для прогнозирования.