Будущее, которое мы потеряли: как нас изменила массовая травматизация в 2022 году
Какое именно будущее мы потеряли
Повсюду можно слышать о будущем, которое мы потеряли, от этой потери у людей растут тревога и паника, связанные с наступившей неопределенностью. Но здесь важно задать самим себе вопрос: было ли у нас будущее в относительно стабильном обществе до событий 2022 года? Каким оно было? Жилье в ипотеку и каторга работы? Структурированные движения по карьерной лестнице и предсказуемые типы отдыха? В 2022 году все это выбито из-под ног, и люди, которые имели будущее относительно предсказуемое, получили непредсказуемое будущее и шанс на совершенно другую жизнь, странную, тяжелую, но возможно больше развивающую.
Для большой части людей будущее раньше заключалось в работе — ею они ежедневно укрепляли собственную «тюрьму». Теперь это будущее у многих разрушено, уничтожено, и люди вынуждены все строить заново, и, может быть, они будут строить его иначе, потому что у них открылось более широкое сознание. Например, кто-то вынужденно уехал за границу и в результате оглянулся, увидел, что существует другая интересная культура, к которой можно адаптироваться, в ней можно жить, здесь можно найти работу, выйдя за рамки своей культуры. Люди, которые эмигрируют, подвижнее, активнее, моложе: у них большие возможности для акклиматизации на новом месте. Кроме того, эмиграция заставляет взаимодействовать с теми, с кем ты раньше не хотел бы взаимодействовать, усиливать старые связи, дружить, любить.
2022 год как последствие пандемии
Пандемия COVID-19 стала страшной трагедией для человечества: люди заболевали и умирали, многие теряли своих близких и любимых. Для многих пандемия оказалась вынужденной эволюцией, заставившей полностью перестраивать свои представления, привычки, бизнес, а иногда и всю жизнь. Тем не менее новые условия, в которых мы оказались, словно проявили в людях настоящие ценности: стремление объединяться, помогать друг другу, создавать и поддерживать связи. Встреча со смертью и смертельной болезнью заставила многих не отвернуться, как раньше, от чужого страдания, а как раз развернуться к нему. Усилилось волонтерское движение: люди, годами тянувшие привычную офисную лямку, ушли с высокооплачиваемой, но бессмысленной работы в госпитали и больницы, стали там добровольцами — и на прежнее место работы уже не вернулись, предпочтя помогать другим. В фильме «Вместе» семейная пара, вынужденная так много времени на карантине проводить друг с другом, проживает весь диапазон чувств от ненависти и желания убить друг друга до глубокой эмпатии и благодарности. В финале они действительно узнают себя и друг друга, становятся честнее и добрее.
Парадоксальным образом мир во время пандемии одновременно и дезинтегрировался и реинтегрировался — мы увидели оба процесса. С одной стороны, люди теряли свободу передвижений, с другой — обретали свободу виртуальную. С одной стороны, мы изолировались друг от друга, с другой стороны, объединялись в соцсетях, помогали друг другу, строили виртуальные связи. В карантинах расцвел онлайн, мы получили новые возможности работать где удобно, покупать не выходя из дома и взаимодействовать друг с другом быстро и эффективно. Расцвело все, что связано с виртуальным: взаимодействие, торговля, образование и блогерство — это все можно считать развитием цивилизации и общества.
К 2022 году мы пришли со многими новыми возможностями. Стало понятно, что в принципе человек готов работать из любого места, освоив онлайн-профессию, например, в IT-отрасли. Люди поняли, что «офис» может быть где угодно: процесс осознания этого факта шел и до пандемии, в 2020–2021 годах лишь усилился, а в 2022-м начал массово реализовываться на практике: эмиграция стала более возможной не только в России, но и, в целом, в мире.
Толкать к отъезду людей могли самые разные факторы, а не только серьезные изменения, не соответствующие этике и морали и серьезно нарушающие безопасность. В новых условиях, когда есть и причина передвижения, и возможность выжить благодаря онлайну, эмиграция стала легкой и естественной. Пока что сложно сказать, вредны ли для общества такие перемены. Множество смешанных браков, огромная русская диаспора за границей, состоящая из умных, активных и квалифицированных в своих отраслях людей — мы еще не знаем, насколько это огромная находка для мира и насколько это трагично для самой России, но этот сложный процесс изменений во всех и во всем уже происходит.
Как тревожность становится новой реальностью
В сравнении с прошлым годом, в 2022-м тревожности стало гораздо больше. Она не уменьшается, а, наоборот, лишь нарастает: время идет, а кризисная ситуация, в которой мы оказались в феврале, не разрешается. Психологические травмы, которые сегодня получают абсолютно все люди, существенны и в данный момент недооценены. Большой и сложный вопрос, который перед нами стоит: куда эти травмы приведут, как они отразятся на каждом из нас и на обществе в целом, на экономике, на бизнесе и на их трансформациях, на мировом сознании. Эта проблема стоит особенно остро для Европейского континента в целом и всего русскоязычного пространства в частности — навряд ли американцы или австралийцы сильно ею затронуты. Уже скоро мы, вероятно, увидим огромные последствия массовой травматизации, прежде всего психической, которая будет выражаться в попытках адаптироваться, часто очень неадекватных, в которых трудно кого-то осуждать, потому что в ситуации травмы люди редко могут адекватно реагировать. Этот процесс уже в разгаре.
Под неадекватными попытками адаптации стоит понимать, к примеру, перенос агрессии на ближних, усиление этой агрессии в других или, наоборот, отрицание воздействия происходящих событий и, следовательно, самой тревоги. Это довольно спорная попытка защищаться от тревоги: сказать «все нормально, все идет как надо». Это лишь попытка ее отрицания, психологическая защита, которая приводит только к тому, что тревога вытесняется, но потом нагоняет снова. Сновидения людей сейчас переполнены сражениями, тюрьмами, страхами, разрушениями, преследованиями, и от них невозможно убежать. При этом желание сбежать от тревоги и стресса абсолютно нормально и даже автоматично для человека. Долгое нахождение бок о бок с ними приводит к разрушению и психики, и физиологии тела. Однако сбежать полностью вряд ли получится: мысленный уход от происходящего в его отрицание не совсем адекватен, а эмиграция в иллюзорно безопасное место лишь смягчит тревогу, которая все равно останется, ведь мы будем переживать если не за себя, то за близких.
Февральская ситуация для разумного человека сразу же создала достаточно интенсивный стресс, зашкаливающую тревогу и желание держаться от опасности подальше — так возникла первая волна эмиграции. Мобилизация же подействовала уже на тех, кто пытался эту тревогу вытеснять, отрицать, продолжал считать, что это несерьезно и локально. Теперь ситуация дошла до тех, кто мог этого не понимать, кто прятал тревогу, делая вид, что ничего не происходит. Не появилось новых эмоций: все, что чувствовало сначала меньшинство, лишь усилилось и захватило большую часть людей.
С этими чувствами люди справляются по-разному: кому-то важно подраться, и человек бежит от тревоги в сражение, кому-то — оказаться в безопасности, и он уезжает. Если вначале возникало ощущение, что нас это не касается и можно продолжить прежнюю жизнь, то ближе к концу года такое ощущение стремительно разрушалось. Чувствительность к происходящему, как и способность вытеснять и отрицать происходящее у всех разная, поэтому наверняка остались люди, кого это все «не затронуло» и сейчас, но таких остается все меньше.
Какой бывает тревога — и как это влияет на работу психологов
В 2022 году тревога делится в основном на два типа — сигнальная и несигнальная. Первая — это ощущение опасности. Условно, мы идем по улице, видим буйную компанию, тревожимся и решаем обойти ее стороной, чтобы не подвергать себя риску. Это базовое желание избежать возможной угрозы. Вторая же фактически — посттравматическая тревога, она неизбежно развивается у людей, которые оказались в какой-то травматической ситуации, например, оказались заложниками или жертвами насилия. Они могли уже выйти из этой ситуации, но тревога у них продолжается: люди продолжают переживать, шарахаться от любой тени, бояться, видеть страшные сны. С этим типом и работают психологи: такая тревога обычна, но из-за того что опасность ушла, она перестает быть сигнальной, то есть не имеет под собой реальных оснований.
У психологов стоит сейчас очень сложная задача: возможно, та тревога, которую испытывает человек, заставляет его предпринимать какие-то действия, она адекватна, тогда почему специалист должен ее уменьшать? Развести сигнальную и несигнальную тревогу психологам в нынешней ситуации зачастую непросто, потому что никто элементарно не знает будущего. Когда все закончится, то появится очень много людей, которые будут продолжать испытывать тревогу, хотя ситуация уже станет мирной, спокойной и безопасной. Тогда специалистам будет понятно, как с этим работать, но сейчас это сложно, так как ни сам психолог, ни кто-то из нас не может предсказать, как все закончится и есть ли реальные основания для того, чтобы пребывать в таком остром состоянии.
В 1917–1918 годах было много людей, которые не уезжали из страны и говорили, что не могут бросить свой дом. Как и тогда, сегодня никто не может предсказать, что случится в будущем, и поэтому даже мы, психологи, не может утверждать, что чьи-то тревоги напрасны, что все развернется таким-то образом и такие-то события случатся. Только время сможет показать, кто оказался в какой степени прав. Но психологи не должны рассуждать в терминах, прав или не прав: мы должны рассуждать, насколько человек сознателен, насколько он понимает последствия своих действий и готов за них отвечать, насколько он может принять другого человека с другим мнением, позицией и решением. Главный выход из любого конфликта — это допущение того факта, что другой человек имеет право на свою позицию и никто не должен навязывать ему другую. Это очень важный процесс, который в нашем обществе пока не принят: право людей иметь совершенно разные мнения и при этом жить рядом и относиться друг к другу толерантно. Толерантность — одна из самых сложных историй и для мира, и для России.
Как 2022 год вернул нам настоящие ценности
Любые испытания — это возможность проснуться и вернуться к настоящим ценностям: взаимной поддержке, любви, уменьшению собственного эго, видению мира таким, какой он есть, а не иллюзорным. В обычной ситуации мы имеем риск погрузиться в сон рутины и никогда не проснуться. Сейчас же мы утратили предсказуемое будущее, которого на самом деле никогда не было, потому что в любой момент может наступить болезнь и смерть. За 2022 год это осознание усилилось, возможно, даже больше, чем во времена пандемии: люди пришли к пониманию, что все не постоянно. На первый план выходят настоящие ценности в виде чего-то нерушимого и его активный поиск. Был мир, когда мы жили в относительно стабильном обществе, строили дома и зарабатывали на тихую старость, а теперь это все вдруг обрушилось и наступил настоящий кризис, причем не только общественный, но и личный, который может привести к радикальной трансформации каждого человека. Этот процесс неизбежен, и человек уже не сидит спокойно «в гнезде», а переживает трансформацию, к которой кризис вынуждает. Первый кризис — общемировой, связанный с пандемией, провел много трансформаций в человеке и обществе в целом, а нынешний, на близкой территории, еще грандиознее, поскольку как раньше уже точно не будет. Но и стремиться к прошлому в такой ситуации не стоит: этот кризис — лишь результат процессов, которые медленно развивались и в какой-то момент взорвались.
Сегодня каждый должен задаться вопросом: насколько я хочу измениться и как могу это сделать? Главная черта этого конфликта: собственные проблемы мы проецируем на своего соседа, видим проблемы не в себе, а в ком-то. Пока человек будет делать так, он будет порождать конфликты. Мы уже видим, насколько легко они вспыхивают: ты что-то скажешь и сразу становишься врагом множества людей. Насколько легко оказалось проецировать собственные проблемы на другого. Вся психотерапия и вся психология в таких условиях — это работа с собой и стремление понять, что главной проблемой во всем мире для человека является только он сам, а не кто-то другой. Нынешняя ситуация, в которой мы оказались, многим покажет, что нам на самом раннем этапе всегда нужно работать с этикой, которая разворачивает человека к себе.
Чем сильнее тьма, тем ярче свет
В ХХ веке немецкий психолог Эрих Нойманн размышлял, почему возник холокост: его главная идея была в том, что европейский человек все время не хочет принять собственных проблем и своего зла и пытается их увидеть в ком-то другом, стремится найти виноватых в том, что происходит. Нойманн был убежден: пока этика, согласно которой человек не начнет признавать проблему в самом себе и не будет с ней работать, не установится во всем мире, мы будем продолжать на кого-то нападать, с кем-то спорить и сражаться как на бытовом уровне, так и на большом, мировом.
В этом году, как и в недавнем прошлом, вновь обнажилась тема умирания: второй раз к нам в сознание будто стучат две мысли — «мы все смертны», «мы обязательно умрем». Обычно человек защищается от темы смерти, но если он сможет принять ее, то ему удастся наконец заняться существенными вопросами, например, понять, зачем он в этот мир пришел и что он может успеть за свою жизнь сделать. Нам необходимо сменить свой ориентир, который сегодня ошибочно держится на нашем ограниченном эго. Идя за целью, мы теряем мотив, а частым мотивом становится желание получить любовь. Мы думаем,что нас будут больше любить если мы станем богатыми, успешными или захватим больше власти. Но потом мы забываем, ради чего мы стремились к богатству или славе. Отчаянно добиваясь своей цели, мы забыли мотив. Мы работали, забывая про семью и друзей, становились богатыми и известными, идя по трупам. В итоге нас все меньше любят и мы все несчастнее, потому что мы забыли о мотиве, увлеклись целью, которая оправдывает средства. Возможно, происходящее поможет человеку как-то проснуться и понять, что самое главное — приносить в жертву не своего условного соседа, а свое эго, амбиции и жадность, освобождаться для любви к своему ближнему и дальнему.
Единственное условие, за счет которого может выжить цивилизация, это если на смену ненависти придет любовь. Пока мы увидели, как далеки от этого как минимум на общественном уровне, и это опять вопрос к системе воспитания, нашей психологии. К сожалению, человечество за последние 100 лет практически не продвинулось в том, чтобы создавать препятствия для любых вооруженных конфликтов. Оружие растет у человека быстрее, чем возможности его ограничения, и в этом наша проблема.
Все духовные системы, от религиозных до психологических, не смогли предотвратить ситуацию, которая случилась. Это говорит о том, что в этом направлении людьми было сделано пока очень мало. Если мы потеряли любовь как главную ценность, то нам надо возвращаться к ней как можно быстрее, или цивилизация закончится. Неважно, в какой точке мы находимся, как сильно мы запутались. Одна из важнейших тем в современной психологии — это важность признания ошибок и прощения любых ошибок. Чем раньше человек опомнится и ошибка будет признана, тем меньше катастрофа и тем быстрее мы вернемся к любви. Мы все равно к ней вернемся, вопрос только, как скоро. А дальше — и это будущее будет, когда нам придется залечивать последствия нашей тревоги и разрушений, — очень важно не забыть, как легко загорается конфликт. Если он легко загорается, значит, было мало любви на всех уровнях, от семьи до сообществ, страны и мира. Для психологов же самый главный вызов сегодня в том, как эту любовь воскрешать — и не только для них, но и для всех людей везде. Как возвращаться к любви?
В России изначально очень травмированное общество, оно недостаточно много уроков прошлого осознало и извлекло. Оказалась не проделана та огромная психологическая работа по осознанию исторического материала из страшного эксперимента, который Россия поставила над собой в 1917 году и позднее. Из этого ужасающего для страны и человечества опыта мы извлекли мало психологических и моральных уроков, об этом было недостаточно рефлексии. Отсюда уроком могла быть толерантность, знание, что принцип дискриминации людей по классовому признаку, национальному, любому другому — это то, что ведет к катастрофе. Этого осмысления на территории всего постсоветского пространства не произошло, много кто об этом говорил, но в общем хоре все голоса заглохли. Во многом из-за того, что никакой рефлексии и работы над ошибками сделано не было, мы имеем то, что имеем. Попытки снимать фильмы и писать книги на эти темы были каплей в море: Россию захватила идея экономического возрождения без возрождения морального, поэтому у нас не возникло ни адекватной этики, ни морали, ни даже стройной современной идеологии, переосмысляющей прошлое, на ее месте лишь возникла стихийная и плохо структурированная мешанина в головах, которая продолжает быть сегодня.
Однако бесспорно то, что оптимизму еще есть место. 2022 год — предельное сгущение тьмы, но любой психолог, который давно работает, знает, что за кризисом бывает возрождение, чем тяжелее кризис, тем больше у человека шансов раскрыть сердце и сознание. Такой же шанс открывается и у общества. Многим это может казаться темными временами, но чем сильнее тьма, тем ярче свет. По крайней мере это проявится в отдельных людях — мы уже наблюдаем тех, кто сквозь происходящий кошмар видит настоящие ценности. Рефлексия происходящего и происходившего обязательно будет, ведь мы проходим те же процессы, что всегда проходила цивилизация. Благодаря открытому информационному пространство у нас будет еще больше возможностей для рефлексии. Самое главное — повернуться к себе и задать вопрос о том, как мы порождаем конфликт в себе и других и как мы можем участвовать во всем так, чтобы порождать мир.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора.