«За личность свою я не боюсь»: чему русские художники учились за границей
На выставке «Отличники» (открыта до 21 мая) собраны произведения лучших выпускников Императорской Академии художеств и Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Окончив учебу, золотые медалисты получали право на так называемую пенсионерскую поездку за границу «для усовершенствования в искусстве». Увиденное в Европе одних восхищало и вдохновляло, а других оставляло равнодушными. Этот опыт помогал будущим мастерам сформировать собственный художественный язык.
Экспозиция дополнена работами европейских мастеров из собрания Пушкинского музея, чьи имена встречаются в письмах и отчетах русских художников. Кроме того, для семи картин при поддержке Благотворительного фонда Алишера Усманова и программы «Особый взгляд» созданы тактильные копии, которые после выставки вместе с экспонатами отправят в региональные музеи. Редкие, порой неожиданные произведения именитых классиков из четырех десятков российских собраний (музейных и частных) — одна из главных сильных сторон проекта.
Иван Айвазовский. «Часовня на берегу моря», 1845
С середины XIX века в академии было принято отправлять в заграничные поездки обладателей большой золотой медали за лучшее произведение, представленное на конкурс. Исторические живописцы могли провести за границей шесть лет, а все остальные — три года в Европе и еще три на родине с сохранением пособия. Айвазовский получил золотую медаль «за превосходные успехи в живописи морских видов», а работы, с которыми он участвовал в конкурсе, академия купила в собственную коллекцию. Выпустившись, он сначала провел два года в родном Крыму и лишь затем отправился в Италию. После римской выставки его картина «Хаос» пополнила коллекцию Ватикана. Успеху Айвазовского у публики и среди коллег способствовали и хвалебные отзывы Уильяма Тернера, работавшего тогда в Италии. О своей академической поездке Айвазовский писал: «Рим, Неаполь, Венеция, Париж, Лондон, Амстердам удостоили меня самыми лестными поощрениями, и внутренне я не мог не гордиться моими успехами в чужих краях, предвкушая сочувственный прием на Родине».
Генрих Семирадский. «Дорога из Рима в Альбано», 1873 (?)
Посещение Италии решающим образом повлияло на становление Генриха Семирадского: после поездки он окончательно убедился в том, что его призвание — это сцены из античной жизни. Оттачивая свое мастерство на средиземноморских пейзажах, автор продолжал хранить верность академической традиции. При этом ровесники Семирадского — однокашники Поленов и Репин — уже в то время засматривались на работы импрессионистов, хотя в собственном творчестве больше ориентировались на художников барбизонской школы — Коро или Добиньи. Впоследствии это приведет к тому, что художники начнут привозить на родину все более и более смелые работы, а совет академии даже предложит ввести за ними надзор, опасаясь, что «постоянное пребывание наших пенсионеров во Франции не приносит им никакой существенной пользы, напротив, влияет на них обратно: они возвращаются в Россию с меньшими познаниями».
Василий Поленов. «Голова натурщицы Бланш Ормье», 1875
Правила академии в отношении пенсионерских поездок постоянно менялись. Например, художникам не разрешалось выставляться в парижском салоне. Одними из тех, кто нарушил этот запрет, были Василий Поленов и Илья Репин. Путешествие Поленова началось с Германии. Затем он посетил Рим, который его разочаровал, а потом и Париж, где он жил в мастерской Репина. Летом 1874 года художники оказываются в местечке под названием Вель, где много работают на пленэре, совершенствуя приемы письма на открытом воздухе. Приглашая друга навестить его, Репин писал: «Купи себе купальный костюм, черный, шерстяной, на плечи и штаны вместе, и попробуй, чтобы он не чернил платье; здесь не принято купаться с неприкрытым телом, как в Италии».
«Голова натурщицы» Поленова — это этюд к хранящейся в Третьяковке картине «Стрекоза», в свое время купленной Саввой Мамонтовым как свадебный подарок родственникам жены. «Знакомство я свел с девицей сией в те времена, когда она, думая позабавить господ и получить за сие соразмерное удовольствию вознаграждение, была, напротив того, со двора изгнана (надо полагать, что господа те к слушанию пения не всегда были склонны) и таким образом находилась в настроении грустном, ибо потерпела посмеяние, не получив вознаграждения», — писал художник.
Илья Репин. «Дорога на Монмартр в Париже», 1875–1876
Если Поленов в Европе занимался творческими поисками, то Илья Репин приезжает туда уже сложившимся мастером. Сначала на Всемирной выставке в Вене он показывает своих «Бурлаков на Волге», затем путешествует по Италии, а потом приезжает в Париж, где пишет свои главные пенсионерские полотна, включая «Парижское кафе», проданное в 2011 году на Christie’s за £4,5 млн (работу хотела приобрести Третьяковская галерея, но всех перебил бизнесмен Вячеслав Кантор, купив парижского Репина в свой музей МАГМА). Провокационный по тем временам сюжет — дама, посещающая кафе без сопровождения, — вызвал неоднозначную реакцию как среди посетителей салона, так и на родине Репина. На предаукционной выставке Christie’s в московском Доме Спиридонова показывали десятки эскизов, свидетельствующих о том, как долго художник выбирал своей героине подходящее выражение лица. На выставке в Музее русского импрессионизма среди работ Репина есть картина с изображением Монмартра — неприглядного пригорода, которому еще только предстоит стать богемным центром Парижа.
Борис Кустодиев. «Юлия Евстафьевна Кустодиева с сыном», 1904
Пенсионерская поездка Бориса Кустодиева началась с Испании, где он копирует в Прадо полотна Гойи и Веласкеса. «Начал писать сегодня в музее. Купил палитру, красок и кистей (нужно сказать очень скверных); работать очень интересно, только не позволяют… близко к портрету становиться, что очень неприятно, так как не видишь, как это написано, то есть манеры», — писал он жене. Более современные работы ему не нравятся: «Что-то ужасное по своему безобразию и бездарности!» Чуть позже он отправляется в Париж, где проводит много времени в Лувре, пишет в городских кабаре и в Булонском лесу. При этом важное место в его творчестве того времени занимают жена и маленький сын. Из-за границы Кустодиев с семьей вернулся даже раньше установленного срока.
Исаак Бродский. «Сказка», 1911
Будучи в Париже, Исаак Бродский участвовал в Осеннем салоне, много ходил по художественным галереям и остался под сильным впечатлением от знакомства с Роденом. На Капри художник пишет портрет Максима Горького, а тот дает ему совет по другой картине. «Вечная сказка» — так сначала я назвал свою картину, но Максим Горький посоветовал мне изменить это название. — Почему «Вечная сказка»? — спрашивал Алексей Максимович в письме ко мне. — Сказки, они все вечные. Назовите просто: «Сказка», и это будет всем понятно», — вспоминал Бродский.
Ефим Чепцов. «Соседки (Сплетницы)», 1913
Ефим Чепцов, с детства помогавший отцу-иконописцу, впервые попал за границу еще до поступления в академию. В 1903 году он уехал на два года во Флоренцию расписывать русскую православную церковь. В качестве выпускника он сначала посетил Париж, а затем отправился в Италию. За холст «Капри» академия премировала его повторной поездкой в Италию, Голландию и Бельгию. При этом впоследствии художник предпочитал следовать совету, который дал ему Илья Репин: «Не пишите Италию, пишите Курскую губернию».
Елена Киселева. «У себя», 1908
Елена Киселева, одна из любимых учениц Ильи Репина, арендовала в Париже собственную студию, где много работала зимой и весной 1908 года. Автопортрет «У себя» — одно из всего двух пенсионерских полотен художницы, дошедших до наших дней. В 1909 году эта работа принесла ей премию Общества художников имени Куинджи, которую обычно давали за пейзажный жанр. Благодаря парижскому опыту в ее произведениях появились яркие контуры и плоскостность, характерные для импрессионистов.
Михаил Демьянов. «На реке у белого моста», конец XIX — начало XX века
В 1911 году Михаил Демьянов посетил Париж, Берлин, Мюнхен, Рим и Венецию. На следующий год он просил совет академии продлить ему пенсионерское содержание, но заявка была отклонена. За художника вступились уже известный тогда архитектор Алексей Щусев и великая княгиня Мария Павловна. Благодаря ее резолюции Демьянов снова отправился в Европу, на этот раз в Италию и Голландию. В своих поездках он берет на вооружение новые художественные приемы, в частности — методику пуантилистов.
Александр Яковлев. «Козы. Майорка», 1915
Согласно своду правил академии каждый пенсионер должен был в обязательном порядке отчитываться о посещении музеев и галерей, «описывая, какие именно произведения искусства выбрал он предметом своего изучения, какое влияние имело это на развитие его». Формат этих отчетов мог быть самым разным. Так, например, Александр Яковлев писал своему учителю следующее: «Если я попал в Италию, то не ради моделей, не ради пейзажа, а жил так, чтобы познакомиться со старой культурой (с новой тут делать нечего) и проанализировать приемы и взгляды тех мастеров, что будут мне близки. Для того, чтобы произвести подобный анализ, я счел нужным в некоторых вещах подчиниться их взглядам, их принципам. За личность же свою я не боюсь, так как смотрю на это дело так. Если я ее потеряю на этом, значит она никогда ничего не стоила, а если не потеряю, то только укреплю ее».