Незаменимый экспортер: почему невозможны серьезные санкции против российской нефти

Кризис вокруг Донбасса и сложные переговоры между Россией и НАТО многие сравнивают с эпизодами холодной войны, такими как Карибский кризис 1962 года. Однако сейчас экономическая взаимозависимость сторон намного выше. Именно  поэтому нехватка нефти и газа на мировых рынках стала важнейшим фактором идущей войны нервов. Ситуация в чем-то напоминает 1970-е годы, когда Саудовская Аравия, пользуясь огромным влиянием на рынке, использовала нефть как оружие, объявив эмбарго США и другим союзникам воевавшего с арабами Израиля. Сегодня, в условиях высокой инфляции в развитых странах и дефицита энергоносителей на мировых рынках, крупные экспортеры сырья получили хорошие козыри и во внешней политике. 

Эскалация конфликта, и прежде всего признание Россией республик Донбасса делает неминуемым введение новых санкций против российской экономики. Но могут ли они коснуться экспорта сырья? Как известно, администрация президента США уже изучала возможности замещения поставок российского газа в Европу. А нефтяные трейдеры, по сообщениям Bloomberg, ищут замену российским сортам нефти. Они опасаются сбоев поставок из-за возможной блокировки танкеров в Черном море в случае начала боевых действий и санкций в отношении российского экспорта. Однако при детальном рассмотрении ситуации на нефтяном рынке введение запрета на покупку нефти из России является очень тяжелым решением для западных политиков. Премьер-министр Италии уже открыто высказался против санкций в отношении российского энергетического сектора. 18 февраля заместитель советника президента США по национальной безопасности Далип Сингх подтвердил, что ограничение экспорта энергоносителей из России маловероятно.

Глобальный дефицит

Цены на нефть уже оказались близки к $100 за баррель впервые с 2014 года. И это в первую очередь связано с дефицитом поставок. В пока еще базовом сценарии — при стабильном экспорте российской нефти — летом 2022 года рынку будет не хватать 1,5-2,0 млн барр./сут. Возможностей быстро увеличить добычу сверх планов практически нет. Из-за нехватки персонала и сохраняющихся узких мест в цепочке поставок добыча сланцевой нефти в США даже при $100 за баррель сможет ускориться лишь к концу года. Участники ОПЕК+, кроме Саудовской Аравии и ОАЭ, уже сейчас не всегда справляются со своими квотами на добычу из-за недоинвестирования отрасли в прошлые годы и последствий вынужденных остановок в 2020 году. За пределами ОПЕК+ и США возможности для увеличения добычи также невелики, к тому же в мае-июне производители в Норвегии и Канаде собираются провести сезонные ремонтные работы на месторождениях. 

Пожалуй, только Иран может быстро увеличить поставки — конечно, если будет восстановлена ядерная сделка и сняты санкции, что выглядит все более реальным сценарием. Однако на возвращение иранской нефти на рынок наверняка отреагируют Саудовская Аравия и ОАЭ, способные притормозить увеличение своей добычи. Иран до конца года может вернуть на рынок около 800 000 барр./сут., в то время как отказ от увеличения добычи со стороны Саудовской Аравии и ОАЭ к декабрю оценивается даже выше —  1,1 млн барр./сут. 

Несколько лучше ситуация с нефтепродуктами. По оценкам Rystad, в базовом сценарии ожидается профицит в размере 700 000 барр./сут. в среднем за 2022 год. Именно оценки по нефтепродуктам используют международные агентства, в частности, Мэждународное энергетическое агентство (МЭА), когда прогнозируют профицит предложения на 2022 год. Однако эти прогнозы также подвержены множеству рисков. Среди них наиболее вероятны:

• внеплановые сокращения добычи в Ливии и Нигерии;
• ускоренный спад добычи на зрелых месторождениях из-за недостаточных объемов бурения и резких остановок в 2020-м;
• ускоренное восстановление спроса в секторе авиаперевозок (если пандемия пойдет на спад).

В сумме реализация рисков может привести к итоговому дефициту на рынке нефтепродуктов в 2022 году в размере до 1,5 млн барр./сут.

Наконец, в 2021 году уже в условиях низкого уровня коммерческих запасов нефти выросла премия за геополитические риски. Поздней осенью и зимой к этим факторам добавился энергетический кризис в Европе и Азии и взлет цен на газ, что с учетом межтопливной конкуренции повысило спрос и цены на нефть. Росту цен способствовало и снижение инвестиций в добычу, в первую очередь со стороны европейских и американских компаний, изменивших свои стратегии ради развития зеленой энергетики, а в случае публичных сланцевых производителей США — в результате перехода к более осторожной операционной модели работы, при которой инвестиции ограничиваются собственными доходами. По прогнозам, в ближайшие пять лет глобальные инвестиции в нефтедобычу не вернутся на уровень 2019 года. При этом даже в самых агрессивных прогнозах декарбонизации пик спроса на нефть будет пройден не раньше 2025 года. 

Россия на рынке

Так что потеря даже одного крупного экспортера сейчас станет слишком сильным ударом для мирового рынка. По данным Минэнерго, Россия экспортирует около 5 млн барр./cут. сырой нефти и еще около 2,0-2,5 млн барр./cут. нефтепродуктов, из которых около 60% поступают в страны ЕС и США. Нефти в дальнее зарубежье Россия экспортирует 4 млн барр./cут., и 40% из них идут по восточному маршруту через нефтепроводы в Китай и дальневосточный порт Козьмино.  

К тому же экспортеры могут приспособиться к санкциям. Как показывают примеры Венесуэлы и Ирана, даже в наиболее жестком варианте санкции все-таки оставляют производителям возможность поставок по долгосрочным контрактам или в счет выплаты долговых обязательств. Есть и теневой экспорт — конечно, с большими скидками в цене. Проигрывая стресс-сценарий, нефтетрейдеры приходят к выводу, что поставкам в Европу легко найти альтернативу: в зоне риска лишь нефтепровод «Дружба», но по нему идет только 16% российского экспорта, или 0,8 млн барр./сут.

В то же время при самом худшем сценарии под ударом могут оказаться экспортные потоки нефти и нефтепродуктов в общем объеме до 4 млн барр./сут. Прежде всего это экспорт нефтепродуктов в Европу и США — 1,5 млн барр./сут. А с учетом того, что Балтийское и Черное моря являются внутренними, в зоне риска могут оказаться и около 1,7 млн барр./сут., которые идут на экспорт морским путем из Новороссийска на юге и Приморска и Усть-Луги — на северо-западе. Кроме того, в период «горячей» фазы конфликта может произойти сбой поставок еще и нефти из Казахстана и Азербайджана — всего до 1,5 млн барр./сут., которые транспортируются по системе Каспийского трубопроводного консорциума с перевалкой в Новороссийске.

Кроме объемов важна и структура экспорта по сортам нефти. В последние годы на рынке наблюдалась нехватка тяжелых сортов, именно поэтому, в частности, летом 2021-го до рекордных уровней увеличились поставки российской нефти и нефтепродуктов в США. Введение санкций заставит американские НПЗ искать новые источники для импорта, а это будет не так просто. Например, поставки тяжелой нефти из Канады ограничены нехваткой нефтепроводов, к тому же добыча канадской нефти сопровождается высокими выбросами CO₂, что может отпугнуть инвесторов, заинтересованных в соблюдении стандартов ESG.

Наконец, лидерам развитых стран надо незамедлительно решать проблему высокой инфляции. В США выборы в Конгресс — уже в ноябре 2022-го, и правящим демократам важно продемонстрировать результаты в сдерживании цен, которые растут, в том числе из-за дорогого сырья. Даже тлеющий конфликт в Донбассе будет фактором сохранения высоких цен на нефть, а введение санкций против российского экспорта практически неизбежно вызовет не только новый ценовой шок на рынке, но и полномасштабный нефтяной кризис.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора