Забытая археология: как современность разбирается с прошлым и стреляет в будущее

В наше время одним из самых популярных материалов для мифотворчества стала археология. Не стоит путать археологию с кладоискательством. При всей романтичности и возможной прибыли кладоискательство — это мелко. Археология — это очень затратно, очень долго, результат не всегда предсказуем, но именно археология, точнее, серьезное отношение к этой «бесполезной» науке демонстрирует высокий уровень развития культуры, экономические возможности, политические амбиции государства, институции, конкретного лица. Фраза «Археология — наука богатых», которую я произношу довольно часто, в действительности выстрадана на собственном опыте.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что «ГЭС-2», где идет выставка «Не слитно, не раздельно», обратилась к теме археологии, точнее, к большому советскому научному проекту — Хорезмской археолого-этнографической экспедиции, которая работала с 1937 по 1991 год. Это касается не только выбора темы, но и экспозиционного решения. Масштаб соответствует. К работе над проектом привлечен большой коллектив авторов — художники, археологи, реставраторы, архивисты. Материалы для выставки дали 19 государственных и частных институций.

Профессиональные музейщики знают, что музеи мира с завидной регулярностью демонстрируют очередные археологические «сокровища». Однако на моей памяти выставка такого рода проходит впервые. Кураторы использовали научную деятельность Хорезмской археолого-этнографической экспедиции как гигантский интерактивный театральный задник, на фоне которого разворачиваются не менее масштабные попытки переустроить современность, опираясь на прошлое. Именно так воспринимается сопоставление аэрофото древних ирригационных систем и ландшафтов с архивными чертежами и планами проектов по воплощению «сталинского плана преобразования природы» на территории Хорезма. Из настоящего в прошлое, потом назад в настоящее и далее — в будущее.

О путешествиях во времени с помощью археологии можно говорить долго. Так, благодаря раскопкам было реконструировано далекое прошлое древнего Приаралья. Сейчас имеется обширная литература по археологии этого региона. Однако в основе всех этих публикаций лежит монография руководителя экспедиции Сергея Толстова «Древний Хорезм» 1948 года. Это наука.

Жизнь прозаичнее и жестче. В результате недальновидной государственной ирригационной политики 1950–1980-х годов в регионе произошла экологическая катастрофа. От Аральского моря практически ничего не осталось. Инсталляции на выставке переносят нас в сегодняшнюю реальность Приаралья, осмысленную современными художниками.

Многозначность археологии позволила кураторам добавить в экспозицию несколько значимых тем (модернизм, эскапизм, вопрос единства микро- и макромиров, топология в современном сознании). В результате получилась выставка, которая не только про археологию, но и про ее модернистское восприятие.

Если же сместить оптику с микрокосма выставки на макрокосм большой науки, нетрудно увидеть, что археология Средней Азии была составной частью культурной политики СССР на Востоке. Стимулом формирования стратегического понимания восточной археологии стал III Международный конгресс по иранскому искусству и археологии, который состоялся в Ленинграде в сентябре 1935 года. Руководство советской страны воочию увидело, с каким вниманием капиталистический Запад относится к «малопонятным» исследованиям древних культур Востока. После завершения мероприятия в Кремле состоялся специальный прием, на котором устроителей благодарили за «проделанную важную работу по подготовке конгресса». Собственно результатом этого конгресса стало создание и государственное финансирование больших среднеазиатских археологических экспедиций, среди них особое место занимала легендарная Хорезмская археолого-­этнографическая экспедиция.

Советская школа полевой археологии Средней Азии была одной из лучших в мире. Объективно, среднеазиатские археологи в советское время имели международное признание и, как бы сейчас сказали, были конкурентоспособны. Однако за последние 30 лет положение кардинально изменилось. После 1991 года произошла утрата понимания значения среднеазиатской археологии для России. То, что формировалось десятилетиями и составляло славу отечественной науки, довольно быстро снова перешло в разряд «малопонятных» исследований. Общая нехватка финансирования привела к тому, что сейчас на месте больших советских экспедиций в независимых республиках Средней Азии работают маленькие российские археологические отряды — один, два, три человека. Как правило, это «последние из могикан». А подготовка новых российских специалистов по среднеазиатской археологии пока нерешаемая проблема. В результате на место России пришли Франция, США, Италия, Чехия, Япония, Корея, Китай и т. д. Стратегический интерес к среднеазиатскому региону очевиден. Теперь исследователи из этих стран пишут свою древнюю историю Средней Азии, точнее, переписывают то, что было написано в советское время, с минимальными кивками в сторону немногочисленных современных российских коллег.

Парадокс заключается в том, что, согласно статистике, российские инвестиции преобладают в экономике большинства стран Средней Азии. Среднеазиатская археология, утратив в постсоветской России значение «имперской науки», превратилась в «дорогой бантик», который непонятно для чего нужен. Вопрос о том, что археология могла бы стать частью культурной политики России на Востоке, никто не может решить.

Вот так современность разобралась с прошлым и выстрелила в будущее российской среднеазиатской археологии. 

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора