Эволюция расхождений: можно ли говорить об «украинизации» отношений Москвы и Баку

Парадоксальное партнерство

В экспертных выступлениях, посвященных проблемам постсоветского пространства, утвердилась своеобразная конвенциональная мудрость. В случае ухудшения отношений между Россией и одной из республик бывшего СССР говорится об их «украинизации». Не стала исключением из этого правила и недавняя вспышка напряженности между Москвой и Баку. 

Однако применение универсальной объяснительной модели не дает понимания особенностей каждого отдельно взятого кейса. Следовательно, универсализм должен уступить место пониманию особенностей динамики двусторонних отношений.

Долгие годы Азербайджан занимал особое место на кавказском направлении внешней политики России. Его действия было невозможно вписать ни в «пророссийскую», ни в «антироссийскую» логику. В отличие от Грузии и Украины он не был официально приглашен в НАТО. И никогда не форсировал борьбу за вступление в альянс. Правда, здесь есть свой нюанс. Кооперация с Турцией — это не просто стратегическое взаимодействие, вышедшее после слома военно-политического статус-кво в Нагорном Карабахе на новый уровень, но и союзничество с государством — членом НАТО, обладающим вторыми по численности после США вооруженными силами в организации.

Баку дистанцировался от интеграционных проектов под эгидой России. Но, с другой стороны, он явным образом и не стремился к членству в ЕС. Азербайджан старался не вступать в хор критиков России в Совете Европы и в ПАСЕ. Но в то же время Баку никогда не скрывал, что поддерживает территориальную целостность Украины. Даже после того как президент Ильхам Алиев в ходе своего визита в Москву подписал Декларацию о стратегическом взаимодействии с Россией. 

Азербайджан весьма избирательно выстраивал и свою национальную «политику памяти». С одной стороны, он, как Грузия и государства Прибалтики, провозгласил правопреемственность от «первой республики» — АДР, существовавшей в мае 1918-го  — апреле 1920 года. Но, с другой, легитимность постсоветского Азербайджана во многом основывается на фигуре Гейдара Алиева, который долгие годы был первым секретарем ЦК азербайджанской Компартии, а затем и первым заместителем предсовмина СССР. Отсюда и позитивные оценки «избранных мест» из советского прошлого.

В общем, как пишут в статусах в социальных сетях, «все сложно». Партнерство двух стран всегда было наполнено противоречиями и парадоксами.

Интересы сторон

Россия и Азербайджан — ближайшие соседи. Они делят сухопутную границу по дагестанскому участку (284 км) и акватории Каспия. Азербайджан имеет важное стратегическое положение как связующее звено между Большим Кавказом и Центральной Азией (через Каспийское море) и Ближним Востоком (через общую границу с Ираном). Все это регионы, имеющие для России стратегическое значение. Так почему же две страны, долго балансировавшие в двухсторонних отношениях, скатились к конфронтации?

Понятно, что нынешний всплеск противоречий нельзя считать случайным. Системные расхождения между Москвой и Баку существовали задолго до истории с задержанием в Екатеринбурге. Можно сказать, что они вызрели еще на закате существования СССР. При этом события 1989-1991 годов показали, что минус в отношениях между Москвой и Баку не дает автоматического плюса связям Москвы и Еревана. Как, впрочем, и наоборот. Правило, действующее до сих пор. Конфликт в Нагорном Карабахе, конечно же, не был единственным триггером советского распада. Но «ножницы ожиданий» от центра с армянской и азербайджанской стороны сыграли свою негативную роль. Как, впрочем, и сформировали основные принципы кавказской политики России в постсоветский период.

В первое десятилетие после распада СССР Баку не устраивал проармянский крен в политике Москвы. Когда таковой был исправлен, отношения России и Азербайджана пошли вверх, но расхождения не исчезли. Если Москва хотела найти сбалансированное решение конфликта при своей особой роли как модератора, то Баку хотел восстановления территориальной целостности, в том числе и путем минимизации российского влияния на Южном Кавказе. С того момента, когда Россия и Азербайджан преодолели состояние взаимного отталкивания, в Москве недооценили ряд важных моментов. Во-первых, роль азербайджанской символической политики. Да, первые лица, демонстрировали лояльность в отношении российских визави, а День Победы оставался среди главных праздников в соседней стране. Однако в то же время в школах и университетах воспитывались новые поколения, для которых «черный январь» 1990 года — ввод советских войск в Баку для противодействия массовым беспорядкам — стал «осевым временем» новейшей азербайджанской истории. 

Другой пример: по данным исследования Института Пушкина «Индекс положения русского языка в мире», за период с момента распада СССР доля русскоязычных изданий в Азербайджане выросла с 20 до 36%. Однако магия цифр не должна обманывать. Во-первых, Азербайджан намного раньше многих постсоветских государств начал дистанцирование от российского информпространства. Во-вторых, хотя в пакетах интернет-провайдеров СМИ из России сохранились, нужна важная оговорка: в Баку не пошли по пути закрытия русскоязычной прессы, но приспособили ее для своих нужд. И в течение многих лет, как минимум до 2020 года, Москва и на русском языке подвергалась критике, как союзник Армении или как «государство-агрессор» в отношении Украины. Сложились еще одни ножницы — между официальным уровнем общения азербайджанских элит с Россией и национальным информпространством, настроенным, мягко говоря, скептически в отношении к северному соседу. 

Как только влияние Москвы на Кавказе после второй и третьей карабахских войн 2020 и 2023 годов снизилось, Азербайджан (по своим причинам) и Армения (по своим) начали корректировку внешней политики. И тот информресурс, который пребывал в тени официоза, вышел на авансцену, действуя в унисон уже с публичной критикой России со стороны официальных лиц. 

Отдельные инциденты — поводы, но не причины для нынешнего разлада. Является ли это «украинизацией»? Скорее всего, нет, так как Баку никогда не скрывал своих союзнических отношений с Киевом. Напомню, их корни следует искать в учреждении проекта ГУАМ (позднее «Организации за демократию и экономическое развитие) в 1997 году. Надо поискать влияние Запада? Без него, конечно, не обходится. И США, и ЕС, как и Украина, попытаются воспользоваться ухудшением российско-азербайджанских отношений. Но не стоит забывать, что в политэкономическом плане Баку едва ли не раньше других вошел в западную орбиту. Речь, конечно же, о так называемом контракте века — соглашении между Азербайджаном и 12 крупными нефтяными компаниями. На официальном уровне это соглашение до сих пор рассматривается как фундамент процветания страны в период после обретения независимости.

Более того, когда в Москве говорят едва ли не об эксклюзивной роли Запада в нынешнем российско-азербайджанском кризисе, то лишают субъектности официальный Баку. Вряд ли такая своеобразная «политкорректность» пойдет на пользу.

Уроки кризиса

Таким образом, формулировать проблемы в отношениях Москвы и Баку нужно прежде всего фокусируясь не на общих рассуждениях о геополитике и «глобальных трендах», а на особенностях двусторонних отношений, которые развивались как сочетание падений и взлетов.

Железной предопределенности к сценарию полного разрыва между двумя странами нет. Отношения удерживают несколько «якорей». Во-первых, общая граница и общие вызовы безопасности. От того, что Баку и Москва ссорятся друг с другом, религиозная радикализация никуда не исчезнет, для экстремистов светские режимы в России и в Азербайджане — одинаковые враги. Во-вторых, фактор диаспоры, которая, конечно же, не едина. Вряд ли этнический азербайджанец из Южного Дагестана, трудовой мигрант из азербайджанского Хачмаза, приезжий из грузинского Гардабани или человек, родившийся в Москве или Санкт-Петербурге, — это один и тот же социальный типаж. Но укорененность в России многих выходцев из Азербайджана или азербайджанцев с российскими паспортами — то, что связывает два государства. Хотя подобные связи не только приносят выгоды, но и имеют очевидный конфликтный потенциал. В-третьих, у Москвы и Баку есть заинтересованность друг в друге на международной арене. Азербайджанские власти не могут не понимать роли России, например, в процессе демаркации границы с Арменией. Конечно же, стоит упомянуть и то, что первые лица двух стран стараются воздерживаться от прямого участия в информационных войнах. И последнее — по порядку, но не по важности. Отношения двух стран в прошлом — цепочка частых кризисов и выходов из них. Так что накопился опыт. 

Но все эти факторы не повод для благостных картинок. Очевидно, что идея «поменять Армению на Азербайджан» в качестве «главного друга» на Кавказе не состоятельна, отношения Москвы с Баку и Ереваном имеют свою собственную ценность и специфику. Никто не отменяет и системных противоречий, Россия и Азербайджан по-разному представляют себе мир на Кавказе, с этой реальностью надо научиться работать. И понимать, что нынешний кризис может оказаться не последним и не самым тяжелым. Тем паче, что инерционные сценарии поведения в этом важнейшем регионе Евразии близки к исчерпанию.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора