Тренд на спасение: как достижения в медицине и персонализированный подход позволяют побеждать болезнь №1

— Если смотреть на статистику, то создается впечатление: с онкологией сейчас сталкивается все больше людей. Это так, или дело в том, что диагностика стала эффективнее и заболевание чаще выявляют на ранней стадии?

— Сложный вопрос, на него нет однозначного ответа в мировом медицинском сообществе. На рост показателей заболеваемости повлияли несколько факторов. Во-первых, благодаря развитию технологий значительно улучшилось качество диагностики, что позволяет выявлять опухоли на ранних доклинических стадиях. Во-вторых, растет так называемая онкологическая осведомленность пациентов: все больше людей понимают необходимость регулярной диагностики. Например, дочери пациенток с раком молочной железы уже сами спрашивают нас, что нужно сделать, и мы отправляем их на генетическое тестирование, рекомендуем проходить безболезненную и точную МРТ молочных желез по короткому протоколу. А мужчины опасаются риска возникновения рака простаты и приходят на скрининги. Третий фактор: пациенты сейчас вообще чаще обследуются. Так, например, во время пандемии COVID-19 было сделано большое количество КТ легких, что в ряде случаев позволило обнаружить ранние стадии рака легких. И нужно учитывать такой глобальный момент, как увеличение продолжительности жизни в целом благодаря развитию медицины. Люди гораздо меньше умирают от болезней, которые раньше были смертельными, например от инфаркта миокарда. Поэтому многие, как сейчас принято говорить, «доживают» до онкологии. А для рака возраст является одним из основных факторов риска. В определенном возрасте мужчинам нужно проверять простату, женщинам — молочные железы. После 50 лет обязательно рекомендуется проведение колоноскопии.

— Какие еще существуют факторы риска?

— Если человек курит больше 30 лет, ему необходимо делать КТ-скрининг легких. Но в остальном рак имеет многофакторные причины. В целом мы видим «омоложение» опухолей: в группе риска находятся люди с онкологическими заболеваниями в семье, поэтому мы проводим молекулярно-генетическое тестирование, чтобы в случае «генетической поломки» предложить диагностику и родственникам. При наличии у пациентки рака молочной железы или яичников женщинам первых уровней родства: сестрам, дочерям, матерям — нужно обследоваться. В случае обнаружения у пациента мутаций в генах BRCA1 или BRCA2 мы ищем у него другие опухоли, риск развития которых повышен, а также рекомендуем пройти обследование родственникам.

— Что важно сейчас знать об онкологических заболеваниях?

— В первую очередь то, что ранняя диагностика и современные методы лечения в большинстве случаев приводят к полному выздоровлению. И то, что благодаря достижениям в медицине человеку можно помочь даже на поздних стадиях рака. К нам приходят пациенты с четвертой стадией, которым раньше врачи давали три месяца, но сейчас они живут три-четыре года, иногда больше. Я онколог уже 21 год. И если бы кто-то мне в начале карьеры сказал, что пациенты с метастатической меланомой четвертой стадии после иммунной терапии выздоравливают в 40% случаев, я бы не поверил. Или что олигометастазирование (четвертая стадия рака с 1-6 метастазами) лечится с помощью радиохирургии.

В 2018 году Американское общество лучевых терапевтов опубликовало исследование, что стереотаксическая радиохирургия (разрушение новообразования под воздействием излучения с минимальным воздействием на здоровые ткани) вдвое увеличивает выживаемость пациентов с четвертой стадией рака. Передовая онкология постепенно переводит ранее полностью неизлечимые стадии рака на уровень хронического заболевания. Как с диабетом: когда-то он считался опасной болезнью, но потом оказалось, что при соответствующем лечении люди могут с ним жить долго, сохраняя при этом высокое качество жизни.

— А начинается успешная борьба с раком именно со своевременной диагностики?

— Да, конечно. Приведу пример с раком легких. При первой стадии опухоль удаляется за три десятиминутных сеанса радиохирургии — безболезненной процедуры. Вероятность выздоровления при этом — 98%. На второй стадии к радиохирургии добавляется уже химиотерапия, а выздоровление наступает с вероятностью 80%. Третья стадия потребует лучевую терапию и длительную химиотерапию, а выздоровление наступает в 20% случаев. При четвертой стадии рака легких возможность полностью выздороветь, к сожалению, снижается до нуля. Но нужно сказать, что сейчас в целом меняется взгляд на четвертую стадию рака, которая раньше считалась приговором.

— Какие главные достижения последнего времени в лечении онкологических заболеваний вы можете назвать?

— Появление онкогенетики (генетико-молекулярного тестирования) позволило находить для пациента максимально персонализированное лечение — мы называем это «прецизионная медицина». Благодаря онкогенетике развивается фармакогенетика, когда производится подбор лекарств по генетическим параметрам. То есть пациенты с одинаковыми опухолями получают разные препараты. У нас появилось понимание, что больше не существует единого стандарта лечения. Онкологическая практика развивается невероятными темпами: несколько месяцев назад мы могли не знать, что делать со сложным случаем; сегодня благодаря открытию новой мутации мы можем подобрать лекарство и успешно провести лечение. Революция должна свершиться в первую очередь в умах: нет стандарта при лечении — есть точный персонализированный подход к конкретному пациенту.

Традиционная онкологическая хирургия на 30% ушла из онкологии, появились радиохирургия, иммунотерапия, таргетное лечение. Мы пришли не только к сохранению органов, но и к сохранению их функций. И благодаря этому мы помогаем пациенту не просто выздороветь, а поддержать качество жизни. При современном подходе к лечению рака гортани сохраняется голос, при раке предстательной железы — половая функция. Сегодня радиохирургическое лечение рака простаты является таким же полноценным методом, как и хирургия. При раке молочной железы появилась возможность после удаления опухоли прямо во время операции провести пятнадцатиминутный сеанс лучевой терапии, тогда как раньше лучевая терапия занимала 33 дня.

— Что необходимо сделать для широкой доступности ранней диагностики?

— Я уверен, что важным звеном в ранней диагностике должны стать врачи общей практики, которые видят пациентов часто. Их задача — направлять пациентов на дополнительные обследования, напоминать о необходимости скрининга. Например, когда к кардиологу приходит мужчина 55 лет со стажем курильщика, то стоит рекомендовать пациенту сделать колоноскопию и КТ легких. Если говорить глобально, то должны работать государственные программы онкоскрининга. Так, во многих европейских странах и в США женщинам в определенный день приходит письмо, что они записаны к гинекологу для взятия мазка на онкоцитологию.

— Каким образом далекий от медицины человек может понять, что та или иная клиника располагает результативными методиками лечения?

— Крайне важен междисциплинарный подход. В клинике должна быть команда врачей — первоклассных специалистов в своей области, которые совместно обсуждают клинические случаи. Это хирурги, лучевые терапевты, медицинские онкологи, рентгенологи, специализирующиеся на онкодиагностике. Один врач не может решать все, а профессиональный консилиум сможет подобрать лечение, которое необходимо конкретному пациенту. Кроме того, клиника должна обладать всей инфраструктурой, возможностью выполнять весь объем манипуляций — от скрининга до терапии. В ЕМС мы собрали команду ведущих профессионалов из Израиля, Европы и США, которые понимают, какие возможности предоставляет современная медицина, и применяют новейшие знания и методики. Мы работаем на передовом оборудовании, о котором в Израиле я мог только мечтать. И к нам уже приезжают пациенты из Израиля, где лечение онкологии традиционно считается одним из лучших в мире.

— Имеет ли смысл искать варианты лечения за рубежом — в Германии, Корее или том же Израиле? В каких случаях и почему стоит предпочесть лечение в России?

— Уезжать на лечение за границу стоит только в том случае, если в родном городе нельзя найти клинику высокого уровня. Лечение онкологии, как правило, длительное, то есть нужно будет покинуть дом на два-три месяца. В ЕМС же вы проходите лечение без отрыва от семьи, работы, друзей, привычного окружения. Но самый важный фактор — это время. Бывает, что лечение состоит из нескольких этапов: химиотерапии, лучевой терапии, хирургии. И, пройдя один этап за рубежом, пациенты возвращаются в Россию, но потом по разным причинам не могут вовремя приехать для продолжения лечения. А промедления в случае онкологии быть не должно.

* На правах рекламы