Виртуальный ущерб: почему большинство киберпреступлений остаются безнаказанными

Многим из нас звонили мнимые сотрудники службы безопасности Сбербанка, желающие обманом выманить деньги. Но не стоит думать, что это сугубо российское явление. Материалы большой конференции Европейской ассоциации криминологов (EUROCRIM), состоявшейся в начале сентября, показывают, что и в европейских странах жертв киберпреступлений, к которым относится и телефонное мошенничество, становится все больше. 

Преступления и покушения

Рост киберпреступности фиксируется не только в полицейской статистике, но и с помощью опросов граждан. Например, в Австрии совершалось от 2000-3000 киберпреступлений в год (в 2004-2008 годах), но в 2019 году показатель вырос до 28 000, а 85% опрошенных когда-либо сталкивались с киберпреступностью. 

Среди исследователей пока нет единого подхода к классификации киберпреступности. В отличие от юристов те, кто изучает виктимное поведение (то есть поведение потенциальных жертв преступлений), часто исследуют действия злоумышленников, которые сложно квалифицировать как классические преступления. Тем не менее они могут нанести существенный моральный, репутационный или имущественный вред жертве. Например, почти все виктимизационные опросы, в ходе которых людей спрашивают, были ли они жертвами преступлений, включают и вопросы о травле в сети или о романтическом скаме (мошенничество), когда знакомства в сети заводятся не ради развития отношений, а в целях вымогательства денег или иного мошенничества.

Чаще всего криминологи разделяют все киберпреступления на две группы — те, которые специфичны для интернет-среды (заражение вирусами, распространение вредоносных программ, фишинг), и те, которые могут быть совершены и офлайн, но практикуются в том числе удаленно (мошенничество на доверии, кража информации). Так, данные опроса, проведенного в Нижней Саксонии (Германия) в 2019-2020 годах, показывают, что жертвами первого типа преступлений хотя бы раз в своей жизни становились 30%, а 14% сталкивались с ними за последний год. А вот преступления, которые перетекли из офлайна в онлайн, более распространены — когда-либо с ними сталкивались 34%, и 25% респондентов указали, что это происходило в течение последнего года.

Пандемия стимулировала рост некоторых видов мошенничества в сети: например, в полицейской статистике Англии и Бельгии зафиксирован подъем киберпреступности с начала 2020 года. Исследование, проведенное в швейцарском Цюрихе, также показало рост числа жертв киберпреступлений: в 2019 году 19% опрошенных сталкивались с ними в течение года, в 2020-м — уже 53%. Чаще всего жители Цюриха страдали от потери паролей от аккаунтов и даже доступа к ним, а также от мошенничества в онлайн-торговле. Жители Нидерландов также стали чаще встречаться с киберпреступниками, их доля возросла с 13% в 2019 году до 24% в 2020-м. 

Опыт жертв

Конечно, социологов интересует не только динамика киберпреступлений. Исследователи пытаются оценить масштаб ущерба для потерпевших и понять, как те преодолевают негативный опыт. Так, в Великобритании на основе качественных данных (подробных отчетов респондентов) был изучен опыт женщин-жертв злоумышленников. Они регистрировались на сайте компании, которой доверяли, однако их персональные данные продавались третьим лицам без их согласия. Каждая третья из опрошенных стала жертвой мошенничества и взломов аккаунтов, связанных с персональными и финансовыми данными. Важным выводом исследования стало обнаружение иных видов вреда, кроме имущественного. Существенными оказались эмоциональные последствия для потерпевшего, вплоть до развития неврозов, фобий и других вредных эмоциональных состояний.

Как и в нашей стране, большинство жертв киберпреступлений в Европе не сообщают о них в полицию — доля обратившихся, как правило, не превышает 10%. Это связано с тем, что правоохранительные органы не всегда умеют эффективно работать с подобными преступлениями. Поскольку травмирующий опыт может появиться и без реального ущерба, у полиции в большинстве стран Европы нет адекватного протокола помощи таким потерпевшим. Часто лишь крупный имущественный вред является квалифицирующим признаком того, состоялось преступление или нет. Однако с точки зрения жертвы отказ от обращения в полицию совсем не означает преодоления негативных последствий случившегося. Исследователи характеризуют текущие условия социальной и психологической поддержки жертв удаленных преступлений как недостаточные. Этот же вывод мы можем распространить и на Россию.

По статистике МВД и Генпрокуратуры, за январь-июль 2021 года было зафиксировано более 315 000 удаленных преступлений «с использованием информационно-коммуникационных технологий и в сфере компьютерной информации». Почти две трети из них было совершено в интернете и более трети — с помощью мобильной связи. Подавляющее большинство — это мошенничества (43% — и только каждое десятое раскрыто) и кражи (31%, раскрыто чуть более четверти).

Но это явно неполная статистика. Виктимизационный опрос 2018 года, проведенный нами в Институте проблем правоприменения при Европейском университете Санкт-Петербурга, показал, что за год в стране происходило 1,7-1,9 млн удаленных мошенничеств, в которых жертвы понесли материальный ущерб. Если Россия следует европейскому тренду более чем двукратного увеличения числа жертв удаленных преступлений во время пандемии, то в 2021 году число подобных преступлений против россиян могло приблизиться к 4,5-5,5 млн.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора