Тройка против России: почему чиновникам и олигархам рано бояться новых санкций
Эскалация отношений России и Запада в начале 2022 года закономерно привела к росту санкционных рисков. Президент США заявил о возможном отлучении российских банков от операций с американским долларом, а Конгресс один за другим опубликовал три санкционных законопроекта. Сенатский билль демократа Роберта Менендеса предлагает блокирующие санкции в отношении крупных российских банков и добывающих компаний, меры против организаций, оказывающих услуги в области передачи финансовых сообщений (речь о SWIFT), запрет на покупку российского долга, в том числе облигаций государственных компаний, персональные санкции в отношении высших должностных лиц, санкции в отношении «Северного потока — 2».
Затем похожую версию законопроекта предложил республиканец Марко Рубио. Палата представителей решила не оставаться в стороне. Свой вариант санкций выдвинул республиканец Джим Бэнкс. К привычному набору в виде запрета на покупку долга, очередного удара по «Северному потоку — 2», по финансовой системе, высокопоставленным чиновникам и крупным бизнесменам Бэнкс добавил включение России в список стран — спонсоров терроризма со всеми вытекающими репутационными и санкционными последствиями.
Российские рынки от происходящего были не в восторге. Индексы падали несколько дней подряд, а рубль слабел. Бизнес тревожит и то, что в законопроектах снижается порог для введения санкций. По сути, теперь предлагается вводить их превентивно.
На случай войны
Ситуация тревожная, однако для паники оснований нет. Действительно, война против Украины приведет к быстрому введению обещанных санкций. Они нанесут России серьезный экономический ущерб. Однако сам военный сценарий трудно назвать базовым, несмотря на воинственную риторику дипломатов и нагнетание в СМИ.
Война не принесет России решения проблем безопасности и породит множество новых вызовов. Возможные потери значительно превышают выгоды. В Москве это прекрасно понимают. Для России важна сама возможность военного сценария. К тому же на Западе не стали отметать российские предложения с порога. Их вряд ли примут в исходной версии, но диалог идет, и Вашингтон относится к нему со всей серьезностью. Дипломатические маневры будут сложными и необязательно успешными. Но сам факт дипломатии отодвигает войну на задний план. А с ним и радикальные санкции.
Без военной эскалации законопроекты в текущей редакции вряд ли имеют шансы на прохождение. Санкционные билли — едва ли не рутина для Конгресса. По оценкам Российского совета по международным делам (РСМД) за последние три года их набирается почти 400. И это только те, которые подразумевают конкретные санкции. Наиболее популярные цели — Китай, Россия и Иран. Есть предложения санкций против союзников, например Турции. Есть экзотические темы вроде санкций за влияние на изменение климата или нарушение прав сексуальных меньшинств. В отношении России за прошедшие три года выдвинуто как минимум 40 законопроектов. Последняя тройка — наиболее агрессивная.
Партийные ограничения
Следует учитывать, что «выживаемость» законопроектов весьма низкая. Подавляющее большинство не проходит даже одну палату, а до стадии закона вырастает менее 7%. Конечно, Россию можно считать особой темой. Конгресс успешно проводил санкции против «Северного потока» в 2019 и 2020 годах, хорошо известный закона CAATSA в 2017 году, пару законов по Украине в 2014-м, «Акт Магнитского» в 2012-м и ряд антироссийских сюжетов в рамках иных законов. Но более радикальные проекты не прошли. Например, в отношении «адских санкций» из законопроекта DASKAA в свое время весьма негативно высказался Белый дом, посчитав проект избыточным и неконституционным. Еще более свежий пример — отсеивание целого ряда антироссийских санкций в проекте оборонного бюджета США на 2022 год. Это произошло еще до текущего кризиса, но вполне показательно — сам факт появления законопроекта вовсе не гарантирует его успех.
Другая деталь состоит в том, что законопроекты Менендеса, Рубио и Бэнкса пока выдвинуты от отдельных партий, тогда как до стадии закона обычно доходят двухпартийные билли. Технически эту проблему легко решить, и в случае дальнейшей эскалации подобные межпартийные проекты появятся быстро. Тем более что по России разногласия не столь острые, как, например, по иранской ядерной сделке. Конгресс вполне может предложить еще серию законопроектов, а одна из версий вполне может стать законом даже в условиях низкой «выживаемости» биллей. Но если военной эскалации не произойдет, набор принятых мер вряд ли будет столь жестким, как это прописано в текстах Менендеса, Рубио и Бэнкса. Скорее принятие решений будет передано на усмотрение президента при условии постоянной отчетности о ситуации вокруг Украины.
В сухом остатке перспективы жестких санкций напрямую зависят от возможности открытого военного столкновения России и Украины. Сам факт дипломатического процесса без войны будет хорошей новостью для бизнеса и рынков.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции